Счастье всем, но не сразу: сверхпопулярная типология личности - Елена Александровна Чечёткина

– просто глупо. Вроде того, как идти вперед с вывернутой назад головой. А как «повернуть голову» по направлению движения? Нелегко (особенно если рядом заботливый психоаналитик), но можно. Для иллюстрации послушайте историю Добби, домового эльфа.

С Добби мы (вместе с Гарри) знакомимся во второй книге, когда Гарри готовится начать свой второй год обучения в Хогвартсе. Сейчас он отбывает своё летнее «заключение» в доме родственников-маглов, для которых он – тяжкое бремя с того самого момента, когда годовалого Гарри, только что лишившегося родителей, Дамблдор оставляет на крыльце его тётки с сопроводительным письмом. Дело в том, что тётка немного общалась с Дамблдором, когда девочкой хотела тоже стать волшебницей, как Лили – но не удалось: волшебниками рождаются. Пути сестёр расходятся, но дом кровного родственника защищает Гарри от нападения Волан-де-Морта, поэтому он должен терпеть это ненавистное ему место во время летних каникул, считая дни до их окончания. А тут, видите ли, в тёткин дом является странное существо – домовой эльф и говорит, что в школе готовятся страшные дела, и Гарри не должен туда ехать. При этом ведет себя странно – периодически кричит, что он «плохой, плохой Добби!» и бьёт сам себя чем не попадя.

Объясняется это «кодированием» домовых эльфов: они преданные рабы своих хозяев – и не могут не только не повиноваться им, но и говорить или делать что-то им, хозяевам, вредящее. Добби принадлежит семейству Малфоев, глава которого – Люциус Малфой был во времена Тёмного Лорда его приближенным Пожирателем Смерти, а после падения своего господина сумел извернуться (заколдовали его, видите ли) и остался на свободе.

Но Добби боготворит Гарри Поттера! Потому что после падения Тёмного лорда (а это случилось, когда тот попытался убить годовалого Гарри) жизнь вокруг стала гораздо светлее: появилась какая-то надежда на более достойное существование даже для таких забитых существ, как домашние эльфы. Для большинства эльфов, правда, это ничего не значит. А вот Добби от потрясения зарыдал, когда Гарри при знакомстве предложил ему присесть (эльфы не приучены к подобным нежностям), и укрепился в стремлении спасти Гарри от заговора, о котором узнал в доме своих хозяев.

Тем самым Добби выпадает из своего сообщества – ведь домашние эльфы по природе тотально зависят от хозяев; для домашнего эльфа величайший позор и горе, если его выгоняют за какую-то провинность. Жизнь кончена! Но только не для Добби. Он способен понять, что Малфой «плохой», злой волшебник; он хочет уйти от него – но по генетически встроенному закону сам эльф этого сделать не может: хозяин должен «дать одежду» (любой предмет), тогда эльф может идти, куда хочет. Для обычного эльфа – это позор и трагедия. Но Добби сам хочет уйти от Малфоя! И Гарри ухитрился сделать так, что Люциус кинул своему эльфу грязный и мокрый носок, то есть, «дал одежду», и теперь эльф-вольнодумец к своему восторгу стал СВОБОДНЫМ ЭЛЬФОМ!

«– Добби получил носок, – пролепетал домовик, не веря своему счастью. – Хозяин бросил, Добби поймал, и Добби… Добби свободен!

Мистер Малфой, окаменев, уставился на эльфа, а затем кинулся к Гарри:

– Ты отнял у меня слугу, мальчишка!

Но Добби крикнул ему:

– Ты теперь не можешь причинить вреда Гарри Поттеру!

Что-то загрохотало, и мистера Малфоя отшвырнуло назад. Он полетел вниз по ступенькам, отсчитывая по три за раз, и упал бесформенной кучей площадкой ниже. Побагровев от гнева, вскочил и выхватил из кармана волшебную палочку, но Добби погрозил ему длинным тонким пальцем:

– Сейчас же уходи, – велел он. – Ты не тронешь Гарри Поттера, ты сейчас же уйдешь.

И Люциус Малфой подчинился» [38, том 2, c.469].

Потом Добби появляется почти в каждой книге, неизменно пытаясь спасти Гарри. Правда, спасательные операции проходят не всегда удачно, и после одной Гарри даже полушутя просит: «Обещай мне, Добби, что больше никогда не будешь спасать меня!» Но в конце именно Добби спасает Гарри с его компанией из безвыходной ситуации – из самого логова Темного Лорда. Как оказалось, спасает ценой собственной жизни. И тогда Гарри теряет не услужливого раба – он теряет друга.

«Домовик покачнулся, и звезды отразились в его огромных блестящих глазах. Они с Гарри одновременно перевели взгляд на серебряную рукоятку кинжала, торчащего в тяжело вздымающейся груди Добби.

– Добби… нет… ПОМОГИТЕ! – заорал Гарри, обернувшись к дому и суетившимся вокруг него людям. – ПОМОГИТЕ!

Он не знал, волшебники там или маглы, друзья или враги, все это было неважно. Значение имело только тёмное пятно, расползавшееся на груди Добби, и то, что он умоляюще протянул к Гарри руки. Гарри подхватил его и уложил на траву.

– Добби, не надо, только не умирай, только не умирай…

Глаза домовика встретили его взгляд, губы задрожали, с усилием складывая слова:

– Гарри… Поттер…

А потом домовик дернулся и затих. В его неподвижных, словно стеклянные шарики, глазах искрился свет звезд, которых он уже не мог увидеть» [38, том 7, c.405].

Пожалуй, смерть и похороны Добби – это лучшая сцена в фильме, хотя Добби там, конечно, компьютерный персонаж. (Удивительной высоты достигает сейчас «игра» виртуальных героев, которые часто «переигрывают» реальных – вспомните хотя бы Горлума во «Властелине Колец»). Да и в книге эти страницы в числе сильнейших. Выше Роулинг поднялась только в финале, когда Гарри после смерти беседует с Дамблдором и решает вернуться в мир живых, чтобы продолжить битву.

А как умер Хвост? В той же седьмой книге, незадолго до смерти Добби, путем самоудушения. Точнее, его задушила серебряная рука, подаренная Тёмным Лордом взамен живой кисти, которую Хвост пожертвовал для возрождения Волан-де-Морта: «кость отца, плоть слуги, кровь врага» [38, том 4, c.576]. А задушила она его потому, что Хвост в глубине души не хочет убивать Гарри Поттера, который четыре года назад сохранил ему жизнь, и теперь, в подземелье Темного Лорда, напоминает об этом:

«– Хочешь меня убить? – еле выговорил он, безуспешно пытаясь оторвать от себя металлические пальцы. – Я тебе жизнь спас! Ты у меня в долгу, Хвост!

Хватка серебряной руки неожиданно ослабла. Гарри, изумившись, вырвался. Он все еще зажимал Хвосту рот. Водянистые глазки похожего на крысу человечка испуганно выпучились – он, казалось, не меньше Гарри удивился внезапному милосердию собственной руки и еще энергичнее начал вырываться, словно желая загладить минутную слабость.

…… Его взгляд был направлен не в лицо Гарри, а куда-то в сторону. Пальцы серебряной руки неумолимо приближались к его собственному горлу.

– Нет…

Гарри, не задумываясь, перехватил металлическую руку, но остановить ее не было никакой возможности. Серебряное оружие, подаренное