Ночные джунгли - Эндрю Свонн

— Откуда такое пренебрежение к больницам? — спросила Стефи.

Ногар взглянул на страшную рану и быстро отвел глаза:

— Не доверяю я им…

Мэнни вернулся, натягивая резиновые перчатки.

— Да, он больше доверяет полу моей гостинной. Более стерильных условий нельзя и представить.

Мангуст обернулся к Эйнджел.

— Позвольте мне?

Крольчиха кивнула.

— Возьмите шприц.

Эйнджел подняла шприц с простыни.

— Стефани, а вас я попрошу надеть мне маску.

Стефи надела на морду мангуста коническую марлевую маску и завязала тесемки на затылке Мэнни.

— Эйнджел, вы умеете обращаться с этой штуковиной?

Эйнджел снова кивнула, и Мэнни приглушенно пробормотал сквозь маску нечто вроде «Не удивительно».

— В руку, — сказал он погромче.

Эйнджел закатала правый рукав Ногаровой рубашки, ловко вонзила иглу чуть пониже локтя и ввела препарат. Перед глазами Ногара все поплыло, и он снова погрузился в небытие.

ГЛАВА 14

Медленно приходя в себя после наркоза и еще не вспомнив, где он находится, Ногар первым делом воззвал к пинковскому богу — в которого не верил, — чтобы тот избавил его от пробуждения в госпитале.

Господь внял молитве безбожника — принюхиваясь, Ногар не учуял вони дезинфектантов. Он унюхал другие запахи — сильный запах алкоголя, слабый медно-ржавый привкус собственной крови и сухой пыльный запах старой одежды и бумаги.

И где-то совсем рядом комбинированный аромат роз и дымящегося костра. Ногар открыл глаза. Он лежал на чердаке, в своей старой комнате, в которой должно было быть жарче, чем в аду. Однако громкое жужжание и легкий бриз, шевеливший его усы, подсказали тигру, что древний вентилятор все еще находится в рабочем состоянии и оказывает достойное сопротивление душной атмосфере тесного помещения.

Ногар скосил глаза влево. Стефи Вейр сладко спала на изодранном чьими-то когтями кресле-кровати, почти рядом с его диваном. Он окинул комнату взглядом и мысленно поблагодарил Мэнни за отсутствие излишней сентиментальности. Стул и диван, на котором возлежал Ногар, были, похоже, единственными предметами, оставшимися от прежней меблировки. Мэнни превратил чердак в последнюю гавань для пустых картонных коробок, старых чемоданов и еще более старой одежды.

Взгляд Ногара остановился на маленьком журнальном столике. Ага, вот еще одно напоминание о прошлом. Несмотря на то, что прошло уже более десятка лет с тех пор, как он был здесь в последний раз, Раджастану казалось, что он может вспомнить каждую царапину на столе, к которому была прикреплена все та же настольная лампа с проводом, обмотанным в трех или четырех местах изолентой.

Небольшой фотографический портрет Орай в дешевой покрашенной золотистой краской рамке стоял тут же, у лампы. «Позолота» шелушилась, обнажая ржавые пятна, усеивающие серый металл под краской. Стекло, покрывающее фотографию, помутнело от пыли, и в полумраке Ногар едва различал черты лица на портрете.

Раджастан сел на край дивана, осторожно свесив ноги на пол, — правое бедро запротестовало, но не очень сильно — и включил лампу, которая, к его удивлению, зажглась. Теперь он смог получше разглядеть портрет. Тигрица была в боевом облачении, но без оружия. В руке она держала край полотнища флага США. Другой край держал ее друг, однополчанин. На заднем плане виднелись Статуя Свободы и очертания небоскребов Манхэттена на фоне голубого неба. Орай и ее друг, тоже тигр, широко улыбались. Слегка выцветшая подпись под портретом гласила: «Орай Раджастан. Март 2023 года, Нью-Йорк». Ногар вздохнул.

Затем услышал, что Стефи проснулась, и обернулся. Девушка вытянула шею, видимо, пытаясь взглянуть на фотографию. Раджастан испытал смешанное чувство. С одной стороны, фотография эта была частью его прошлого, о котором он не любил вспоминать, а с другой — ему хотелось выговориться, поделиться самым сокровенным с девушкой-пинком, которая — Раджастан давно уже понял это — нравилась ему. Он передал ей икону своей юности.

— Она — слева.

Стефи взяла фотографию.

— Кто она?

— Моя мать. Она уже была беременна, когда началось восстание. Ее звали Орай.

Стефи подняла глаза от портрета.

— Вы употребили прошедшее время, значит…

Ногар хотел было уклониться от ответа на этот вопрос, а потом подумал, а почему, собственно, нужно это скрывать? Он прочистил горло.

— Она умерла, когда мне было пять лет — достаточно много, чтобы помнить. Ее оплодотворили, и она собиралась подарить мне братика или сестренку. К тому времени родители уже перебрались в Штаты. Все шло нормально. А потом, три месяца спустя, она легла в больницу на предродовое обследование… — Ногар перевел дыхание. — Эти проклятые идиоты в клинике… вы знаете, что пакистанские генетики сделали с кошачьей лейкемией?

Стефи покачала головой. Лицо ее побледнело.

— Вот и эти болваны-врачи тоже не знали, — продолжал Ногар. — Они поставили предварительный диагноз какому-то ягуару и положили его в одну палату с другими кошкообразными, включая Орай.

Голос Ногара сорвался, но тигр усилием воли взял себя в руки.

— Они должны были изолировать ягуара и ввести в больнице карантин. Но моро, видите ли, не положены отдельные палаты. Кошкообразные начали умирать один за другим. Тогда до этих ублюдков дошло. Но для Орай было уже слишком поздно. Уже почти настал срок разрешения от бремени, но она не дождалась… два выкидыша… двое детенышей, а потом… потом она умерла.

Ногар умолк и закрыл глаза. Он попытался вспомнить, когда и кому рассказывал эту печальную историю полностью. Никто не пришел на ум, даже Мэнни. Впрочем, Мэнни и сам знал ее достаточно хорошо.

Розово-дымный аромат вдруг стал еще ближе. И Ногар почувствовал на своей щеке крошечную прохладную ладонь, погладившую его усы. Он открыл глаза и увидел лицо Стефи. Теплое дыхание девушки щекотало кожу его носа. Глаза у Стефи были светло-зеленые, совсем не похожие на кошачьи, — с различимыми белками и крошечными круглыми зрачками.

Губы ее приоткрылись, и она прошептала:

— Боже, как вы, должно быть, ненавидите людей.

Ногар покачал головой.

— Нет, это не ненависть. Я не знаю…

Стефи убрала руку и поставила фотографию на стол. Потом села на диван рядом с ним. Ногар почувствовал, что она снова нервничает, как и тогда, в кафе «Арабика». Девушка мотнула головой, посмотрела в лицо Ногара и вдруг спросила:

— Ногар, скажите откровенно, кто такая Эйнджел?

— Я же вам говорил, она — косвенный свидетель. Она видела снайпера…

Стефи снова помотала головой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});