Ревизор: возвращение в СССР 10 (СИ) - Винтеркей Серж

— Не буду, мой хороший, не буду, — уверяла его Оксана, завладев, наконец, рукой мужа и начав ее поглаживать.

— Завтра пойдешь на почту и отправишь Галии те двести рублей, что я спас у Марфы, — велел ей Загит.

Глава 18

Коростово.

По приезду к бабушкам нас ждал сюрприз. Едва зашли в хату, как из-за печки на нас выскочил черный мохнатый щенок и начал гавкать, отчаянно стараясь выглядеть грозно. Галия взвизгнула радостно и с умилением рванула к щенку, чтобы погладить, чем напугала четвероного охранника до полусмерти. Он резко сел на жопку, а потом рванул в сторону комнаты, увернувшись от рук жены.

На лай из комнаты вышла Никифоровна. Собакен выглядывал из-за ее ног и снова начал нас обгавкивать, пытаясь реабилитироваться в глазах хозяйки за предыдущий конфуз.

— Фу, Полкан, свои! — скомандовала щенку Никифоровна, улыбнувшись и ласково потрепав того по загривку.

Это вот это чудо — Полкан⁈ Держите меня семеро. Контраст между грозной кличкой и внешним видом забавного взъерошенного щенка был настолько разителен, что я рассмеялся.

— Вы тоже собаку решили завести? — поздоровавшись с Никифоровной, спросил я. — Забавный пес.

— Да. Подумали и поняли, что надо. Деревня все-таки, зима впереди. С собакой оно спокойней, — стала объяснять Никифоровна.

В хату зашла бабушка с охапкой дров. Обрадовалась, увидев нас. После объятий и приветствий быстренько переоделся и пошел сам за дровами, велев бабуле отдыхать. Надо натаскать им побольше, чтоб сами не носили. Сложу в небольшую поленницу вдоль стенки в хате, пусть сохнут. Галия тем временем возилась со щенком, который, поняв, что мы не разбойники, оттаял и ласкался к ней, изо всех сил виляя длинным хвостиком. Двортерьер, конечно, но милый… Интересно, во что вырастет?

Выйдя к сараю за дровами, увидел здоровенную кучу неколотых свежих чурок. Причем, некоторое количество наколотых дров уже лежало возле чурбана. Похоже, что бабушки всерьез озаботились заготовкой дров на зиму. Интересно, кто из них дрова колет?

Набрал охапку дров, потащил домой.

— Дров еще прикупили? — поинтересовался, зайдя в дом.

— В колхозе предложили. Не стали отказываться, — кивнула бабуля, хлопоча у плиты. — Дрова никогда не лишние.

— Правда, чурками привезли. Колем потихоньку. — добавила Никифоровна.

— Сами что ли колите?

— Ага. — бабуля улыбнулась. — Хорошая зарядка для двух старушек.

— Да уж, — я вздохнул. — Лучше сами такую тяжелую работу не делайте. Оставляйте на выходные. Буду приезжать, помогать.

— Да тебе не до приездов сейчас станет. Сессию же сдавать надо, — ответила бабушка.

— Ничего. Найду время.

Я начал расчищать место вдоль стены у печки, чтобы сложить там дрова. И не мешают, и поместится много, и брать будет удобно, когда понадобятся. Таскал дрова почти час в итоге. На неделю точно хватит, чтоб топить, даже больше. Делать перерыв не стал, времени не так много, сразу взял топор и занялся колкой чурок. А то знаю я этих двух пенсионерок. Не утерпят ведь, сами полезут колоть.

Галия тем временем вручила бабушкам отрезы на шторы. Периодически заходя в хату с дровами, слышал, как они сначала восхищались, одобрительно ощупывая ткань и нахваливая рисунок, а потом уже и швейная машинка застучала. Похоже, решили прямо сегодня повесить. Как знал, что им такой подарок понравится. Приятно!

Переколов примерно половину чурок, решил на сегодня прерваться. Спина уже гудела, как и руки. К такой работе привычка нужна. Завтра каждую мышцу чувствовать буду. Придется в следующие выходные начатое завершить. Жаль, что всего один день у нас. Сегодня уже домой вернуться надо.

Зайдя в хату, обнаружил, что обед уже готов. Все меня ждут. По дому витали такие вкусные ароматы, что медлить не стал. Наскоро сполоснулся на улице, переоделся и помчал садиться за стол. Галия накладывала мне щи, одновременно обсуждая с бабушками нового Дианиного ухажера. Эта тема вызвала у двух старушек живейший интерес. Не то, чтобы их сильно интересовало, как дела у Дианы. После ее выходок в отношении Галии, бабушка заняла очень жесткую позицию, высказываясь в адрес моей сестренки очень негативно. Но вот влюбленный иностранец, да еще такой экзотичный, целый ливанец, это другое дело. Это вам не чех какой-нибудь банальный или там венгр. Это редкое развлечение, стоящее того, чтобы о нем поговорить. Так что икал Фирдаус сегодня явно часто, пока мои дамы ему кости мыли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

С одной моей сестры разговор плавно перешел на вторую. Рассказали подробно бабушкам про ситуацию с общежитием для Инны и Петра.

— Вот же каприза какая! — возмутилась Никифоровна, услышав, что Петр с Инной скрывали, что им общежитие дали. — Многие мечтают общежитие в Москве получить, жилье снимают за деньги большие, а она носом вертит.

— Да. После квартиры в комнату не хочется, конечно, — кивнула бабушка. — Но это же не насовсем. Поживут так. Потом квартиру получат.

— Там не комната, — вставил я свои пять копеек, — там малосемейка нормальная. Ниша под кухню есть, плитка, ванная с туалетом.

— Так чего же она тогда капризничает? — возмутилась бабушка. — Это же почитай нормальная квартира однокомнатная. Сами себе хозяева, ни с кем умывальник делить не надо. Разбаловали вы Инну, — кивнула она на нас, усмехнувшись.

Мы разбаловали? Ничего себе!

— Ну она же беременна. Боится, наверное, что сложно будет, — сказал я.

— Бояться раньше надо было. До того, как забеременела. — твердо ответила бабушка и добавила, словно прочитав мои мысли. — Ты, Паша, даже не вздумай себя в чем-то винить. Я же вижу по лицу, что тебе неприятно сестру из дома выставлять. Но пойми, что от этого только польза и ее семье, и твоей будет. А вот если размякнешь, позволишь остаться, вред нанесешь. Они взрослые люди, у них дети свои. Как они научат своих детей самостоятельности, если сами у кого-то на шее сидеть будут?

— Вы им очень помогли уже, что дали у себя пожить, — добавила Никифоровна. — Это большая помощь, скажу я тебе. Не всем так везет с родными. Да и на улицу вы их не гоните. Они в общежитие поселятся, которое им по закону положено. Так что все правильно делаешь. Вам самим семью строить надо, — кивнула она на Галию, — а не чьих-то детей воспитывать.

Пришлось рассказать и историю про женщину с детьми, что сейчас временно и неизвестно насколько долго занимает общежитие, выделенное для Петра и Инны. Бабушки заохали, узнав, на что пошел офицер, когда ему негодное жилье для семьи выделили. Пришлось признаться, что позвонил адъютанту Балдина, воспользовавшись бабушкиными связями.

— Ничего, раз такое дело, то можно Балдина лишний раз и потревожить! — одобрила бабушка мое самоуправство, — если трое деток у мужика, то он позаботится, чтобы помягче к нему отнеслись. Хотя все равно, что-то слишком жестко он себя повел. Будь это на войне, Балдин и вступиться бы не успел, трибуналом бы осудили и расстреляли. А сейчас мирное время, так что можно и помягче такие вопросы решать.

— Не выпрут его вообще из армии за такое? — спросил я.

— Могут и выгнать, главное же, чтобы кормильца не посадили, — пожала плечами бабушка, — троих деток на женщину оставлять нельзя на одну, хоть капитан этот и погорячился, не подумав.

Расспросил бабушек про Полкана — боялся, что они его, как в свое время Тузика, на улицу скоро выставят, в самый мороз. В деревне с собаками сурово поступают, как уж привыкли.

— Да нет, что ты, — замахала руками бабушка, — ему же и двух месяцев нет еще, малой совсем. По мамке скучает еще, ночью скулит. Зиму дома жить будет. А вот весной уже можно его на улицу выселять, как тепло установится. Да, Полкаша? — обратилась она к щенку, который уже засыпал, свернувшись у ног Галии.

Тот поднял голову и сонно посмотрел на бабушку, вяло вильнув хвостом.

— Понятно. Надо будку делать, я так понимаю?

— Да. Но сейчас рано пока. Давай уже ближе к весне с этим определимся.

— Хорошо! — я кивнул. — А большой пес будет? Видела его родителей?