The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

рассматривали как всеобъемлющее мировоззрение, позволяющее догнать в гонке модернизации.

Проблемы, схожие с теми, что возникли в результате научных корректировок библейского рассказа о Сотворении мира, появились благодаря новым историческим подходам в гуманитарных науках. Искусства, философия и науки теперь изучались в том виде, в каком они формировались течение времени; исторические описания медленного развития национальных литератур заняли свое место наряду с литературной критикой. Кант еще только в общих чертах описывал развитие философской мысли до своего времени, но уже через несколько лет после его смерти Гегель читал богатые и подробные лекции на эту тему. Не избежала историзации и религия. Столкновение между традиционными представлениями и новым пониманием исторического стало проблемой для многих общин и церквей, причем в иудаизме, для которого идея реформ была традиционно чужда, она вызвала даже больший ажиотаж, чем в христианских конфессиях. Отношение к истории и временности стало ядром модернизации иудейской веры. В христианстве критика Библии имела схожие драматические последствия. В той мере, в какой она была связана с исследованием ветхозаветных источников и текстуальной традиции, она также непосредственно влияла на восприятие евреями своей истории. В конечном итоге филологическая работа пациента сделала больше, чем резкие полемические выпады, такие как "Жизнь Иисуса" Давида Фридриха Штрауса (1835 г.), для продвижения исторического подхода к христианству, в том числе и среди широких слоев населения. Его методы позволили получить все более точные знания об исторических фактах, а также широкий спектр интерпретаций, каждая из которых критически отстранялась от библейского повествования. Либеральное протестантское богословие и история церкви XIX века, как правило, представляли Иисуса как этического учителя трансцендентных ценностей. Когда сравнительная история религий стала предметом соперничающего интереса, это привело к иному образу Иисуса как восточного пророка, призывающего мир изменить направление движения перед лицом надвигающейся гибели. Тот факт, что европейские ученые также подвергали основание других религий (напр, Тот факт, что европейские ученые также подвергали исторической критике или критической историзации основание других религий (например, ислама или буддизма), в глазах их приверженцев стал восприниматься как вызов и десакрализующее оскорбление - один из источников современных обвинений в "востоковедении".

Было бы неверно выстраивать жесткую оппозицию между Западом (религия благополучно направлена в русло буржуазной рациональности) и нехристианским остальным миром (религиозная динамика, выражающаяся в воинственном рвении, культах харизматических лидеров и священных войнах). Жесткий традиционализм, харизматические вызовы ему, последующее развитие через реформы - все это существовало в XIX веке как на Востоке, так и на Западе. При Пие IX католическая церковь открыто выступила против наследия Просвещения, и на самом деле Пий был почти таким же реакционером, каким его рисовали в полемике с либеральной Европой того времени. Своему преемнику Льву XIII (1878-1903 гг.) он завещал католический лагерный менталитет. Однако Лев, будучи человеком с глубоко консервативными наклонностями, все же рискнул сделать осторожное открытие, когда обратился к социальным проблемам эпохи и попытался найти третий путь между капитализмом и социализмом. В целом же церковь оставалась инерционной силой.

В период этих двух длительных понтификатов модернистское обновление становилось фактором, имеющим большое значение для ислама. Начало его подъема можно отнести к 1840-м годам. Это разномастное реформаторское движение, охватившее весь мусульманский мир от Северной Африки до Центральной Азии, Малайи и Индонезии, стало важным элементом истории идей XIX века. В нем участвовали ученые-правоведы и религиозные деятели, а иногда и политические лидеры самого разного происхождения. Их объединяла общая озабоченность тем, что пороки ислама, порожденные им самим, в эпоху мировой гегемонии Европы поставят его в интеллектуальную оборону и усугубят его политическую слабость. Модернизаторы - наиболее известными в мире были харизматичный Сайид Джамаль аль-Дин аль-Афгани (1838-97), беспокойный странник по мусульманским землям; Мухаммад Абдух в Египте, высокопоставленный духовный сановник, политик и (по сравнению с аль-Афгани) теоретик-систематик; философ и просветитель сэр Сайид Ахмад Хан в Северной Индии, крымско-татарский интеллектуал Исмаил Гаспринский - искали компромиссы между запасом исламской традиции с ее вездесущими защитниками и вызовами и возможностями современного мира. Они боролись за свободное критическое пространство, где можно было бы по-новому интерпретировать исламские текстовые источники. Их дебаты, получившие новый резонанс благодаря появлению мусульманской прессы примерно после 1870 г., касались требований и возможностей модернизации, форм конституционного правления, сближения с современной наукой, содержания и методов образования, прав, которые должны быть предоставлены женщинам. Среди десятков высказавших свое мнение, среди которых были и женщины, практически не было вольнодумцев, которые стремились бы поставить ислам под сомнение на фундаментальном уровне. Задача состояла в том, чтобы опровергнуть с помощью демонстраций обратного широко распространенное среди европейцев мнение о том, что ислам - это жесткая и тираническая догма. Новое должно было обрести способность выражаться на языке ислама.

Исламские модернисты не ограничивались теорией. Многие из них были особенно активны в сфере образования. Например, ученый-эрудит (первоначально судья) Сайид Ахмад Хан, который в основанном им в 1875 г. Кембриджском англо-ориентальном колледже Мухаммадана (сегодня - Алигархский мусульманский университет в Уттар-Прадеше), основной целью которого была подготовка высших чиновников для колониального государства, пытался связать формирование мусульманской идентичности с ролевой моделью английского джентльмена Еще более успешной с точки зрения набора и роста была сеть реформаторских богословских колледжей, призванных в основном готовить уламу для удовлетворения духовных потребностей общества. Первой в 1867 г. начала свою работу кораническая школа (медресе) в Деобанде на севере Индии - отсюда и название "Деобандское движение", филиалы которого впоследствии распространились во многих других регионах Субконтинента. Таким образом, традиционное нагромождение религиозных институтов в мусульманской Индии подверглось некоторому упорядочению и бюрократизации, но при этом сохранило дистанцию с колониальным государством, которое, не нуждаясь в источнике финансирования, с некоторым подозрением смотрело на подобные инициативы "гражданского общества" со стороны своих мусульманских подданных. В 1900 г. не было ничего нереального в том, чтобы предвидеть большое будущее для весьма разнообразных модернистских течений в исламе. Их упадок на фоне светского (например, кемалистского) национализма, фашизма и большевистского социализма относится к другой эпохе - к истории упущенных возможностей.

Реформаторские движения возникали и в многообразных религиозных мирах немусульманской Индии, часто направленные на широкое культурное обновление, а не просто на очищение религии. Рам Мохан Рой, Рамакришна Парамахамса и его ученик Свами Вивекананда (который в начале 1890-х годов разработал монистическую концепцию Абсолюта, придавшую индуизму более универсалистское измерение) - вот лишь три мыслителя, ставшие известными далеко за пределами Индии. Превосходство, на которое претендовали христиане всех конфессий над образованной азиатской элитой, заставляло и другую сторону сильнее отождествлять себя с религией, что способствовало формированию "индуизма" (этот термин впервые появился в начале XIX в.) как