Из Тени (Dragon Age) - Krilena

чем могло бы показаться. Да, однажды мужчина спустился следом, но слишком много времени потратил на спуск. И потому что, находясь в прострации, человек не способен к спешке, к восприятию мира в реальном времени, и потому что лестницы всегда были для хромого мага одним из главных врагов. Просто спуститься, как обычно, в птичьем теле он не решился, может, потому что не нашёл сейчас в себе сил и магического контроля.

Когда мужчина также вышел на свежий воздух, Сестра Соловей и успела приличный костёр развести, используя разломанную мебель, и начала варить похлёбку из продуктов, предусмотрительно прихваченных ею. Конечно, после ритуала она ещё не скоро решится лечь спать, зато голод надо успокоить. Но вот магистру, составившему, наконец, ей компанию, пока было не до бесед.

Какое-то время сновидец сидел перед костром. В его белых глазах отражались языки пламени, но опять его мысли были слишком далеко от этих острова и мира. И мыслей было слишком много. Но даже близость к жару костра не избавила его от дрожи, хотя озноб был вызван не только холодом, а также усталостью и истощённостью.

Впервые магистр отреагировал на реальный мир, когда на его плечах оказались чужие руки. Он дрогнул, в его глазах, наконец, показалась хоть какая-то сознательность, и тогда мужчина почувствовал, что стало не так холодно — на плечах теперь лежал его плащ. Подняв голову, Безумец увидел стоящую рядом Канцлера. Он даже не заметил её ухода, а Лелиана, желая хоть как-то сбавить его дрожь, уже успела вновь подняться наверх башни, забрать чёрный плащ магистра и вернуться.

Судя по тому, как мужчина начал спешно кутаться в плащ, она вновь сделала всё правильно. Сама Лелиана даже ласково улыбнулась, наблюдая за его вознёй, но ещё больше её порадовало, что посмотрел он на неё даже более-менее осознанно, значит, приходит в себя, и можно не волноваться, что в его состоянии может быть повинна какая-нибудь магическая причина, ей неизвестная.

Теперь женщина сняла с наспех оборудованного места готовки котелок и разлила походную похлёбку по двум блюдам, одно из которых протянула мужчине. Маг сначала удивлённо глянул на неё, но быстро сообразил и взял в руки свою порцию, наградив повара благодарственным кивком. Лелиана понимала, что его так удивило, но сегодня не видела смысла жадничать или потешаться над слабостью магистра. Ритуал сильно его истощил, в том числе из-за траты собственной крови, даже его белая нездоровая кожа казалась белее обычного — так почему бы не проявить к нему заботу. Он её заслужил хотя бы тем, что одолел опасного демона — сподвижника Корифея.

А дальше Лелиана присела у костра, напротив хромого мага, и сама приступила к скромной трапезе.

Треск огня и чарующий танец тёплого пламени хорошо нагоняли сонливость и, следовательно, покой, поэтому вскоре и Канцлер погрузилась в собственные размышления о произошедшем, о том, что сделал магистр, и какие теперь от этого будут последствия. Лелиане не терпелось поскорее вернуться в Скайхолд и дождаться прибытия гонца из Западного предела с итогами штурма крепости Стражей, который начался этой же ночью. Если сновидцы ни в чём не ошиблись и в плане Старшего по подчинению ордена Кошмар играл первостепенную роль, то с уничтожением демона победа Инквизиции в штурме Адаманта была гарантирована. Канцлер позволила себе поверить в победу заранее и уже размышлять о дальнейших действиях, которые предпримет Совет.

Отныне расстановка сил в войне с древним магистром должна кардинально измениться, и Инквизиция начнёт теснить врага по всем фронтам — женщину не могло это не воодушевлять. Разумеется, она не забыла, что в эту победу вносил свой вклад и второй магистр.

Однажды подняв взгляд на того, кто всё так же сидел напротив неё, Лелиана не могла не заволноваться. Перед ней был уставший, встревоженный, вынужденный бороться с последствиями ужасного сна, задевшего слишком много личных ран, человек. Даже руки его дрожали, еле-еле удерживая ложку навесу. И в такое непрезентабельное состояние вогнал вроде бы опытного мага-магистра демон своими иллюзиями.

А волновалась Лелиана, так как раньше никогда не задумывалась, что собой представляет битва мага за свой разум с существом Тени. То, что маг должен ежедневно бороться с искушением, было известно во все времена даже самой далёкой до магии деревенщине. Только едва ли много кто задумывался, что это за искушение. Сказать «борись» легко, но одно дело бороться наяву с противником видимым и осязаемым, испытывая свои умения, и совсем другое — с невидимым врагом, демоном, который знает о тебе даже самое сокровенное, с самим собой. Сегодня Канцлер буквально от первого лица могла лицезреть эту борьбу, узнать, через что проходят те, кто бросает вызов искушениям, и теперь могла сказать, что даже она сама всегда недооценивала угрозу, с которой сталкиваются маги.

И это понимание не закрепило в ней уверенность, что маги ещё опаснее, чем казалось, а значит, надо вернуть ещё более строгие Круги, буквально — тюрьмы, а совсем наоборот. Лелиана представила, что будь сейчас на месте Безумца, свободолюбивого, гордого магистра, какой-нибудь забитый, угнетённый маг Круга, то справился ли бы он в этой битве? Да никогда.

Зачем бороться за своё сознание до последнего, когда победителем ты так и останешься презираемым магом, продолжишь жить со страхом, что в любой момент рыцарь-командор посчитает тебя опасным и усмирит, а в нередких случаях будешь вынужден и дальше терпеть безнаказанное насилие со стороны храмовников? На фоне этого ложные, но красивые иллюзии демонов кажутся хоть каким-то спасением, хотя бы секундным глотком свежего воздуха перед тем, как сознание погибнет, а тело окажется во власти чужого существа.

Веками магам вселялся лишь страх, отвращение к собственному дару. Считалось, что именно страх помешает им поддаваться искушению. И Лелиана считала также. Но теперь она была согласна с Безумцем, что страх не решил проблему, а лишь усугубил ситуацию. И четырёхлетняя братоубийственная война это лишь подтверждает.

Канцлеру стало даже стыдно, что она пришла к этому только сейчас, а не тогда, когда Круги находились во власти Церкви и в её власти было хоть что-то изменить. Но бесконечно корить себя женщина не собиралась, а тут же твёрдо решила, что вплоть до своего распада Инквизиция будет продолжать адаптировать магов к реальному миру, добиваться уважительного к ним отношения, вместе с тем формировать в самих магах самосознание, страх перед одержимостью, но не потому, что за собственную слабость их убьют храмовники, а потому что это будет стоить жизни их родным и любимым. Этот страх, как известно, действует на людей, в