Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

Нет. Пожалуй, самое хтоническое — это хрипы, которые иногда издавала капитан. Хрипы жуткие, болезненные, отчаянные. Как будто воздух при выходе поджигал гортань Мурси, распарывал ей горло, застревал топырящимися колючками. Будто не дышала капитан, а выплевывала комья острой грязи. И в эти моменты голова и настоящие руки Мурси начинали дрожать судорогой, а Бобби старательно гладил её и, глотая слезы, нашёптывал всякую ерунду, о том, что они ещё не раз споют вместе, поговорят, повоюют, в конце концов.

Мучительно долго никто не приходил. Одной частью своего сознания Бобби понимал, что реанимация Моргана займет много времени, как и стабилизация Иржи. Что Кларе возможно нужны любые руки, будь то руки вакуйя или же руки Коди. Что Мурси пусть и останется овощем, но Тёмная Материя до последнего будет держаться за её жизнь.

Но другая часть впадала в панику. А если Морган не выживет, если Иржи тоже скончается, если, не приведи Разум, Материя решит сейчас, на его глазах сделать капитана беременной и выйти новой малышкой в свет? Как это остановить? Как предотвратить?

Знал бы Бобби наверняка, что они обречены, что все умрут, так и спокойней было бы ему. Но будущее, где всё зависит от случая, а не от противостояния конкретному врагу, самое пагубное для сохранности рассудка в здравии. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, Малыш затянул песню. Недавно он сочинил её, но всё никак не мог довести до ума. Теперь же она сама лилась из его разума, вплетая в себя боль и отчаяние, вплетая душу маленького и некогда трусливого твилекка. Молнии били из раза в раз сильней, но и они не могли остановить льющийся мотив.

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Средь военных трофеев и мирных костров

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастроф.

Только в грёзы нельзя насовсем убежать:

Краткий век у забав — столько боли вокруг!

Попытайся ладони у мёртвых разжать

И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев

Ещё тёплым мечом

И доспехи надев, —

Что почём, что почём!

Разберись, кто ты: трус

Иль избранник судьбы,

И попробуй на вкус

Настоящей борьбы.

И когда рядом рухнет израненный друг

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

И когда ты без кожи останешься вдруг

Оттого, что убили его — не тебя, —

Ты поймёшь, что узнал,

Отличил, отыскал

По оскалу забрал —

Это смерти оскал!

Ложь и зло — погляди,

Как их лица грубы,

И всегда позади

Лишь гробы, лишь гробы!

Если мяса с меча

Не оттер ни куска,

Если руки сложа

Наблюдал свысока,

И в борьбу не вступил

С подлецом, с палачом, —

Значит, в жизни ты был

Ни при чём, ни при чём!

Если путь прорубая храмовьим мечом,

Ты солёные слёзы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал что почём, —

Значит, нужные книги ты в детстве читал! *1

***

Морган тяжело приходил в себя. Тело его болело, казалось, каждым уголком, каждой складочкой, даже дышать было трудно. Лёгкие горели, но что-то ещё мешало, застряло в носу. Он с трудом разлепил ссохшиеся веки, но кроме пятен ничего вокруг себя не увидел. Всё слилось в мозаику разноцветного мутного калейдоскопа. И успокаивающий голос Клары прошептал рядом:

— Всё хорошо, Морик. Теперь всё будет хорошо. Живой, это точно. Не знаю, надолго ли с твоим темпераментом, — ласково пожурила подруга. — Но пока я рядом, помереть тебе не дам. Так и знай!

Морган силился разжать запёкшиеся губы, спросить про свою нянни, но сознание его вновь закружилось в чёрном водовороте и покинуло тело.

Второй раз пробуждение далось легче. Боль почти прошла, отдавалась ещё в бедре и животе, но была какая-то глухая, лишь отголоском настоящей, испытанной им до этого. Глаза тоже открылись сами собой и взгляд сразу же наткнулся на лицо Клары. Подруга склонилась у его головы и как раз отлепляла от лица кислородную маску.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Привет, везунчик! — радостно улыбнулась Дорн. — Прости за неэтичное сравнение, но ты действительно живуч как котик. Девять жизней, никак иначе! Я просто в шоке!

— Муся? — прохрипел Морган.

— Тоже видимо из твоей породы, — задорно кивнула Дорн, но улыбка её вдруг стала чуть уже, смурнее, хотя Моргану могло и показаться спросонок. — Жива твоя Муся, лежит в соседней палате. Мы в лаборатории Яна. Я, конечно, в шоке как такой обыкновенный таракан имеет уйму познаний в медицине! Он реально твою анатомию за день выучил. Просто прочитал справочник и всё! Офигеть! Мне бы такую память. Я бы тогда стала…

— Муся! — Морган ухватил за руку Клару и умоляюще заглянул в глаза.

— Говорю же, с ней всё в порядке! Отдохни, Морик. Через несколько дней возьмёмся за реабилитацию твоих залежалых мышц, восстановишь ноги и сам её навестишь. Клянусь пяткой вакуйя, а сейчас пора спать!

Клара подбавила в капельницу лекарств, и Морган вновь провалился в небытие.

В третий раз он пришёл в себя, как ему показалось, ночью. Свет не горел, только слабое свечение койки давало хоть какой-то обзор. Клары рядом не было. Катар повертел головой, принюхался и заключил, что в его палате вообще никого нет. С неимоверными усилиями Морган заставил себя сесть. Мышцы действительно не желали работать, словно старое оборудование, провалявшееся на складе не один десяток лет. Они скрипели, заклинивали, тянуще подвывали. Морган пересилил себя и сбросил ноги с кушетки. Упорно, через «не могу».

Ему бы только одним глазком взглянуть на Мурсика, только удостоверится, что она жива — и всё, он спокойно подождёт полного выздоровления. Если она вдруг превратилась в трехного мутанта вакуйя, он ей просто скажет, что всё равно любит. А то ведь, зная её, можно ожидать чего угодно. Вдруг испугается, убежит прочь, лишь бы не показываться на глаза? Иначе, почему Клара сказала, что он к ней пойдёт, а не она заглянет?

Первый шаг оказался самым трудным. Нога, куда пришлось огнестрельное ранение, вообще не хотела стоять. Морган и тут нашёл выход. Он использовал стойку для капельницы в качестве поддержки. И как был, в одной больничной распашонке, поковылял к выходу. Опирался на железную палку, одну ногу ставил более или менее стойко, вторую подволакивал, и всё это через жуткую боль.

Вышел в тихий коридор. Вся лаборатория и в самом деле спала. Даже свет с потолочных ламп казался каким-то приглушённым. Но что самое неожиданное — так это полная дезориентация. Конечно, рассчитывать, что передвижная космическая станция Яна будет хоть сколько-нибудь походить на стандартный госпиталь, не стоило, но не до такой же степени! Как, среди этих многочисленных дверей и боксов найти нужное помещение с Мурсиком? Морган побрёл наугад.

Но Клара не обманула. И впрямь, чуть поодаль от его палаты, на противоположной стороне сияло обшивкой на вид более укреплённое помещение. Стены будто из другого металла. А вместо двери окно. Морган подобрался поближе, глянул в него и чуть не упал.

За стеной находился "предбанник". В нём куча компьютеров с мониторами, за столом сидел сам Ян, а на экранах Мусичка… Нет, она не превратилась в мутанта. Мурси выглядела, как и прежде, разве что ещё более худенькой, ещё более хрупкой. И на эту маленькую девчонку нагромоздили сразу тысячу трубочек и колбочек. Мурси лежала под аппаратом искусственного дыхания. Большие помпы рядом с кроватью гоняли воздух в её легких. На лице застыла безмятежность. Видел Морган уже такое лицо, аккурат после бури на Сибел.

— Она в коме, — раздался рядом хрипловатый и какой-то безжизненный голос Лены. — Но беременность пока не наступила. Только время покажет, выберется ли.

— Мне надо к ней!

— Морган, тебе надо в постель!