Город, который боролся - Энн Маккефри

— Ты сам приведешь взрывной механизм в действие? — спросил он.

— Не беспокойся, дружище, — отозвался Симеон. Его голос приобрел иной тембр и звучал не так проникновенно, как раньше.

— Терпеть не могу, когда меня ободряют таким равнодушным голосом.

«Мои мысли заняты совсем другим».

— У Чанны поврежден костюм. У нее кончается воздух.

— Ох… — «Черт возьми, я опять наступил на больную мозоль». — Прости.

— Приготовиться.

Буксиры, связанные невидимыми узами силовых полей, выстроились вокруг разбитого в пух и прах корпуса корабля пришельцев в форме морской звезды, раскинув свои щупальца. Гаски установил на переднем экране постоянное двадцатипятикратное увеличение. Как только силовые поля отпустили корабль, его почти моментально скрыло пламя заработавших двигателей. Пока двигатели не набрали достаточной скорости, все по бокам застилала серая пелена. На буксирах постоянно приходится учитывать соотношение скорости и массы. А в это время быстро сокращающееся пятно на заднем экране вспыхнуло, загоревшись бесцветным огнем.

— Уф! — облегченно выдохнул Гаски. Взрывы отделили остатки носа от наполовину расплавленного отсека главного двигателя, где и находился злосчастный реактор. Вобрав в себя энергию взрыва, неиспарившиеся куски корабля с бешеной скоростью разлетятся во всех направлениях, как шрапнель. На расстоянии километра или около того от станции, полетев в противоположном от нее направлении, они не принесут особого вреда. Расстреливать их за пределами атмосферы, где они могут расколоться, значительно безопаснее. Взрывная волна не принесет ничего, кроме газов, а они быстро рассеются. Если улыбнется удача, следующий взрыв отбросит все, что осталось от корпуса, еще дальше от станции.

— Когда она начнет…

Экран, защищая зрение, стал матовым. Как и лицевая пластинка, и смотровые иллюминаторы на носу буксира. Сидевший рядом с Гасом второй пилот рефлекторно, хотя и тщетно, попытался прикрыть глаза руками. Даже, отраженный свет был невыносимо ярким.

— Сработало? — спросил Гаски, как только к нему вернулось зрение. Все вышло не так хорошо, как планировалось. Половина датчиков и сигнальных панелей судна светилась красным светом.

— Простите. — На этот раз голос Симеона действительно звучал виновато. — Этот корабль… его двигатели оказались настолько старыми, что расчетные параметры были совсем другими… Вторичная радиация гораздо сильнее, чем я предполагал.

— Ну, спасибо, — отшутился Гас. — Не так уж и страшно. Пилоты, доложите обстановку.

— У меня начал излучать реактор, — немедленно отозвался один из добровольцев. — Мне кажется, его спровоцировал взрыв. Оно усиливается.

— Дай посмотрю, — сказал Гас, удивленный собственным спокойствием. Это все же значительно лучше тревожного ожидания: времени, чтобы волноваться, попросту не осталось. — Так у тебя замкнуло систему питания, и она уже на пределе. Устанавливай автопилот на максимальное ускорение под прямым углом к эклиптике, выжди минуту и катапультируйся.

— Эй, но это же мой буксир! — взвыл доброволец.

— Минут через десять он превратится в шар из раскаленного газа, — мрачно сказал Гаски. — И ты тоже станешь горячим газом, если тебя это больше устраивает. Выбирай.

В разговор вмешался Симеон:

— Станция возместит все расходы по ремонту и замене транспорта.

— Лобачевский и Вонг, — распорядился Гаски, — вы находитесь ближе всего, подберите их! — Экраны Гаски показывали злосчастных добровольцев, уже успевших катапультироваться и уносимых реактивной струей, и их судно, направлявшееся на автопилоте в глубины космоса. — Всем остальным — передать мне информацию о состоянии кораблей.

— Есть, адмирал, — сухо ответил кто-то.

Информация, как и надлежало, вскоре была передана.

— Хорошо, Лобачевский, Вонг, вы, кажется, более-менее исправны. Цепляйте тех, у кого сожжены двигатели, и мы торжественно, медленно и без всяких проблем полетим обратно. — «Если не считать нескольких миллионов, которые придется выплатить за буксир, только что превратившийся в кучу лома. Вот так совершенно неожиданно надоевшая рутина становится очень привлекательной. Вполне достаточно и такого развлечения, как военные игры».

Он коснулся клавишей контрольной панели, чтобы установить со станцией двустороннюю связь:

— Симеон, а что будет с нами?

— Дело обстоит так, Гас. Никто из вас не умрет. Но некоторым на время придется позабыть о радостях жизни. Корабельный лазарет будет переполнен. — Последовала длинная пауза. — Примите мои поздравления.

Гас ухмыльнулся — отчасти потому, что избавился от дикого первобытного страха. Каждый, живущий в космосе, боится декомпрессии, поэтому многие из них на планетах страдают от агорафобии. У тех, кто много работает в открытом космосе или служит на военных кораблях, развивается такой же страх перед радиацией, которая к тому же убивает незаметно. Но вообще-то в космосе чаще всего или погибают моментально, или выживают.

— Польщен, — отвечал здоровяк. — А как дела у Чанны?

В разговор вклинился новый голос — Пэтси.

— Она будет приятно удивлена, что ты интересовался ею. Эй, Гас, — продолжила Пэтси, лениво растягивая слова, — а твои подчиненные будут теперь больше уважать нас?

Гаски настроил визуальные передатчики. У него была двойная система обзора: из шлюзовой камеры, в доке, где буксир стоял на приколе, и из самого бота. Оба экрана показывали, как Чанну Хэп на плывущих по воздуху носилках транспортируют в госпиталь.

— Фу! Я рад, что с ней все обошлось.

— Вау, не слишком ли много сантиментов? Прибереги их для следующего случая.

Гаски кивнул. «На станции Чанна вела себя как редкостная сука, — подумал он, — но, как только дошло до дела, она оказалась на своем месте». А это было самым страшным, что угрожало SSS-900 с тех пор, как он жил на ней. «Вернее, SSS-900-C», — напомнил он самому себе.

— Не буду расточать их, — сказал он. — Я никогда не уважал тех, кто командует, находясь в тылу.

Пэтси рассмеялась:

— Эй! Нам должны обеспечить замечательный отдых во время лечения — нечто сногсшибательное. Мы можем провести его вместе. — Последняя фраза прозвучала как вопрос.

— Раз уж две такие большие частицы, как мы с тобой, по-прежнему притягиваются друг к другу, как только все закончится, Пэтси, я приглашу тебя куда-нибудь.

— Хо-хо! — восторженно закричала она.

«М-да, это моя основная база!» — подумал Гаски. После тридцати месяцев их ритуальное спаривание стало таким же привычным и удобным, как и военные игры с Симеоном. «И так и будет продолжаться, если я действительно не заболею и меня не начнет тошнить от госпиталя». Доктор Чаундра уверен, что лечить надо быстро. В определенных кругах про него болтали: «Уж Чаундра или залечит до смерти, или вылечит».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});