Рыцари атаки - Леонид Горянов

Как же шли к грандиозной вершине три обыкновенных московских мальчишки?

Борис начал так, как начинали тысячи его сверстников – с отчаянных поединков во дворе своего большого старого дома на Хорошевке. Начинали «хоккеиться» еще ранней осенью, когда асфальт им заменял лед, а потрепанные теннисные мячи – шайбу.

С первыми морозами начиналась большая игра – улица на улицу, ЖЭК против ЖЭКа. Регламента не устанавливали, и подавляющее большинство тех прекрасных своей бесхитростностью матчей оканчивалось с баскетбольным счетом.

Как бы там ни было, в отличие от Боброва, от Альметова и даже от Фирсова хоккей вошел в жизнь, в сознание Бориса Михайлова с самого раннего детского возраста. И он влюбился именно в эту игру – раз и навсегда.

– Хочу стать настоящим хоккеистом, – признался он своей сестренке Тане, едва ему исполнилось 10 лет.

И начался путь к осуществлению детской мечты. Сначала на нем встретился восхитивший мальчишек своей преданностью и бескорыстием «дядя Ваня» – Иван Иванович Хапилин, добровольный наставник их дворовой команды, первый в жизни Михайлова тренер. Был он энтузиастом и свой огонь души, свое серьезное, осмысленное отношение к спорту передал ребятам. Именно после его уроков пришел Борис к очень важному выводу, которым поделился со своим закадычным другом Женей Мишаковым, впоследствии заслуженным мастером спорта, чемпионом мира и олимпийских игр:

И начался путь к осуществлению детской мечты. Сначала на нем встретился восхитивший мальчишек своей преданностью и бескорыстием «дядя Ваня» – Иван Иванович Хапилин, добровольный наставник их дворовой команды, первый в жизни Михайлова тренер. Был он энтузиастом и свой огонь души, свое серьезное, осмысленное отношение к спорту передал ребятам. Именно после его уроков пришел Борис к очень важному выводу, которым поделился со своим закадычным другом Женей Мишаковым, впоследствии заслуженным мастером спорта, чемпионом мира и олимпийских игр:

– Знаешь, хоккей – это серьезное дело.

– А ты думал!…

Мишаков был старше Бориса на три года. Он сыграл в судьбе Михайлова исключительную роль, задолго до многих признанных педагогических авторитетов открыв в своем угловатом с виду товарище исключительную одаренность.

Именно по настоянию и рекомендации Мишакова Михайлов стал выступать в одной из клубных команд «Трудовых резервов». Здесь произошла еще одна важная в его жизни встреча – с профессиональным тренером Михаилом Федоровичем Кузьминым. Бориса он научил высокой требовательности к себе, умению «держать» режим, правильно строить индивидуальные тренировочные занятия.

Прошло время, и вслед за Мишаковым Борис попал в «Локомотив». Без всякой сенсационности, скромно поднимаясь по сложной иерархической лестнице клуба, он в конце концов стал одним из резервных игроков первой команды. Достижение не такое уж маленькое, если вспомнить, что и исполнилось ему тогда всего 16 лет. Выступления в составе столичных железнодорожников многое дали любопытному подростку. Ему, например, довелось выступать против вскоре ушедших из большого спорта обладателей олимпийского золота, мировых чемпионов: Алексея Гурышева, Альфреда Кучевского и некоторых других «звезд» первого поколения.

Чем глубже погружался Борис в заботы и радости хоккея, тем все чаще его взор, его мечты обращались к ЦСКА – этой признанной кузнице выдающихся мастеров. И вот сердце екнуло от радости: однажды Михайлову предложили посещать занятия в знаменитом клубе.

– Танечка, мне повезло! – поделился он в тот день радостью со своей любимой младшей сестренкой.

Но до «везения» было еще далеко. Шли дни, недели, месяцы, а Борис все оставался одним из многих: его просто-напросто не замечали. А тут подвернулось приглашение в саратовскую «Энергию», выступавшую тогда по классу «Б». И он согласился. А на все отговоры отвечал шуткой:

– Ничего, Гагарин тоже начинал с Саратова…

И все-таки потом, много лет спустя, когда Михайлов уже стал тем Михайловым, которым восхищался весь мир, я не раз читал в посвященных ему статьях и очерках, что саратовские годы – это «потерянные годы», отступление назад, что ли.

Сам Борис придерживается на этот счет прямо противоположного мнения. Он считает этот шаг поворотным в своей спортивной биографии, началом восхождения. Что ж, с этим можно согласиться. Только геометрическая прямая кратчайший путь между двумя точками. В жизни же, в творчестве, в муках самоопределения иногда внешне удаляясь от выбранной цели, человек на самом деле значительно приближается к ней.

Что же мог дать город на Волге ему, побывавшему в тренировочных залах ЦСКА, отыгравшему не один матч за первую мужскую команду «Локомотива», испившему не один глоток из чаши мудрости столичного хоккея? Отвечаю на эти вопросы так: выступление в дружной, молодой, лишенной какой-либо амбициозности команде «Энергия» подарило ему ни с чем не сравнимые ценности: ощущение самостоятельности, спортивной определенности и безусловной нужности игре. И еще: три года в этой команде он проработал под руководством замечательных педагогов: Анатолия Степановича Гаврилина и Роберта Дмитриевича Черенкова. Первый покорил его необыкновенной душевностью, заставил верить в себя, второй приучил к повышенным нагрузкам, привил любовь к технической виртуозности.

Как многое значит в нашей жизни, когда рядом есть настоящий, искренний друг, который верит в тебя, борется за тебя, помогает тебе! Такой надежной точкой опоры в жизни Михайлова был Женя Мишаков. Уже став игроком основного состава ЦСКА, он продолжал заботиться о своем партнере по дворовой дружине и уговорил тренера московского «Локомотива» Анатолия Михайловича Кострюкова поинтересоваться судьбой Бориса. И мальчишка с Хорошевки вернулся в родную столицу возмужавшим, знающим, почем фунт лиха и, несмотря ни на что, верящим в свое будущее.

Именно поэтому, уже играя в высшей лиге, защищая цвета столичных железнодорожников, он продолжал всей душой стремиться в ЦСКА. И летом шестьдесят седьмого года Михайлов очутился на армейской тренировочной базе в Кудепсте. Ослепительно голубое небо, синее море, красивые, благоустроенные пляжи. Но все это было не для них. Четырехразовые тренировки, в которые бросил новичков Анатолий Тарасов, не на шутку озадачили и, чего там хитрить, испугали Михайлова. К концу сборов, подавленный морально и, казалось, опустошенный физически, он пришел к Борису Павловичу Кулагину, и превозмогая стыд, попросил:

– Отпустите обратно в «Локомотив».

Но второй тренер, мудрый, опытный человек, уже увидел то, что еще не видели и не понимали многие. Поэтому сказал твердо:

– Никуда мы тебя не отпустим. Терпи и – будешь в основном составе.

Терпи… Терпение. Может быть, это одно из самых ценных качеств, которые необходимы тем, кто выбрал для себя путь в современном большом хоккее. Отметая минутную слабость, Борис все больше втягивался в непривычный пока для него и естественный для ветеранов армейского коллектива ритм работы. Молодой, сильный, прекрасно, казалось бы, подготовленный физически, Михайлов поначалу после каждого тренировочного дня замертво сваливался в постель. Но постепенно организм начал втягиваться. Борис преодолевал самого себя. И Кулагин был прав: вскоре новичок стал играть в основном составе. Труд, помноженный на талант, рано или поздно прорастает долгожданным плодом изобилия. Настал момент, и весь мир увидел яркость и великолепие этого спортсмена – одного из сильнейших в нашем хоккее за всю его историю.

На ледяном поле он прежде всего проявлял себя как боец – несгибаемый, стойкий, не боящийся никого и ничего. Врезаясь в гущу защитников, он всегда боролся за шайбу, за гол, за победу. Отличаясь отменной результативностью, в самых сложных, самых запутанных ситуациях смело брал ответственность на себя, хотя всегда был готов успех и славу разделить со своими партнерами.

Уже играя в основном составе ЦСКА и сборной страны, Михайлов еще долго словно бы слышал обижающий шепот трибун: «Нет, Борис не смотрится…»

Так говорили те, кто не мог понять силу великой простоты и рациональности, которыми были отмечены его действия на льду. Это откровенно огорчало и беспокоило спортсмена. Ему всегда остро нужен был контакт со зрителем, взаимопонимание. А публика ограничивалась какое-то время просто уважением. «Знатоки» говорили друг другу: «Ничего в нем нет, кроме упорства…»

Между тем ничего не было несправедливее такой оценки. На самом деле с первых дней пребывания в «высшем обществе» Михайлов проявил себя как исполнитель, приверженный импровизации чуждый обыденности, прямолинейности. Он уходил от идеальных, стандартных ситуаций, зато всегда как рыба в воде чувствовал себя во время возникающих на лоле тактических «беспорядков». Вот защита соперников отразила натиск его тройки, всем кажется, что на этот раз атака не получилась, захлебнулась, исчерпала себя. И вдруг – гол! Его автор или уж обязательно соавтор – Борис. Внешняя «корявость», угловатость, нетипичность его действий опять обманули соперников, и он заставил их поплатиться за это.