Развод. Ты предал нашу семью (СИ) - Арская Арина

— Чего? — недоуменно повторяет узистка. — Тогда какого черта… Вы в разводе такие милые? Что за бред?

— Да я сама себя странно чувствую, — вздыхаю. — Но мы потом опять поженимся. Должны, — с беспокойством смотрю на узистку, — я же его тогда точно убью, если вздумает обмануть. Не должен же.

Накатывает очередная волна тревоги, и я хочу заплакать. Пожалеть себя, что я теперь в разводе.

Я так надеялась, что в этот раз меня обойдет стороной моя плаксивость, но ничего подобного.

— Я теперь разведенка, — шмыгаю я. — Беременная разведенка с тремя детьми. И по щекам текут слезы.

Я знаю, что Глеб никуда не денется и что развод у нас фиктивный. И я в курсе того, что он меня любит, но вот накрыло желанием поплакать и пожаловаться.

— Ясно…

— Это гормоны, — шепчу я и сглатываю. — Меня то тошнит, то я плачу, — губы дрожат, — вот он со мной и развелся, — закрываю глаза и выдыхаю, — вы меня не слушайте… Мне так стыдно… Стыдно и грустно…

— У меня сестра такая, — узистка встает и шагает к столу, — рыдала над крабовыми палочками из-за того, что они не из крабов, а из рыбы, которая ни в чем не виновата.

Всхлипываю и рыбу мне тоже жалко.

— Я сама от себя устаю, — вытираю слезы. — Это жуть.

Я не знаю, что со мной будет, когда я получу свидетельство о расторжении брака. В суде мы вообще всех поставили в тупик. После оглашения того, что наш брак считается расторгнутым, я буквально ревела в грудь Глеба, а он меня утешал и попутно убеждал судью, что развод очень нужен. И я сквозь рыдания соглашалась с ним.

После еще по телефону жаловалась Любе, что я выходила замуж не для того, чтобы разводиться.

— То есть вы после узи в загс разводиться? — спрашивает узистка, клацая по клавиатуре за столом.

— Да.

— Обычно наоборот, — кусает губы. — Хотя… в нашей жизни всякое бывает.

Глава 50. Прям в животе!

— Одинаковые, — говорит Арс, разглядывая свидетельства о расторжении брака.

— Ага, — соглашается Марк с правой стороны от него и хмурится. — Одинаковые.

Аленка слева отправляет ложку мороженого в рот и кивает.

Мы и ЗАГСе произвели неизгладимое впечатление. Завалилась толпа и давай требовать свидетельства о расторжении брака.

Марк, Арс и Аленка чуть не передрались за эти бумажки. Мы их разнимали и пытались объяснить, что третьего экземпляра не предусмотрено. Только два. Не по одному на каждого из них, а два. Для меня и Глеба. Мы же развелись.

Я еще ни разу не видела столько недоуменных взглядов.

— Вы теперь не муж и жена, — Арс поднимает взор. — Как ощущение?

— Как и день назад, — Глеб пожимает плечами. — Как и неделю назад, — делает глоток кофе. — Это только бумажки. Никакие бумажки у меня ничего не поменяют. Никуда ваша мама от меня не денется, — деловито отставляет чашечку на блюдце. — Подожди… нет, что-то изменилось, — замолкает на несколько секунд, — блин, — разворачивается ко мне, — если я тебе не муж, то… бойфренд?

— Чего? — вскидываю бровь.

— Я тебе теперь бойфренд, говорю, — Глеб улыбается.

— Прекрати…

— Я аж помолодел от бойфренда.

— Пап, — Марк кривится. — Блин, не будь странным.

— Кринжовым, — вздыхает Арс и тоже кривится.

— Кринжовый бойфренд, — Глеб вскидывает бровь, глядя на меня.

Медленно моргаю. Минуту назад я хотела плакать, сейчас готова розеточку с мороженым разбить о голову бывшего мужа.

Какие сейчас шутки?

У нас случился развод.

Да, фиктивный, но он случился. На свидетельства о расторжении брака стоят печати и подписи, и мне даже смотреть на них страшно.

— Но тебе же придется теперь как-то меня представлять, — прищуривается.

— Мой мужчина, — тихо отзываюсь я.

Молчание, зрачки у Глеба расширяются, и он говорит:

— Повтори.

— Мой мужчина, — серьезно отвечаю я и не отвожу взгляда.

— Фу! — фыркает для порядка Аленка, когда Глеб сгребает меня в охапку и целует.

— Подтверждаю, — цыкает Марк. — Фу.

— А я промолчу и сделаю вид, что ничего не вижу, — вздыхает Марк.

Задыхаюсь в объятиях Глеба, который шепчет мне в лицо:

— Я теперь и мужем не хочу быть.

— Я тебе нос сейчас откушу, — цежу сквозь зубы. — шуточки у тебя не смешные.

— А еще я сейчас по факту твой содержанец, — не выпускает меня из объятий. — Я хотел сказать альфонс, но мне не нравится это слово.

— Пап, у тебя крыша подсвистывает, — Арс откидывается назад.

— А что такое альфонс? — спрашивает Аленка.

— Доволен? — шепчу я, вглядываясь в глаза Глеба. — Возможно, ты сейчас добился того, что наша дочь на вопрос в школе “кем работает твой папа?” ответит, что ты альфонс.

— Альфонс, Ален, — Арс протягивает ей салфетку, — это мужчина, который любит женщину за деньги.

— Тогда это не папа, — та вытирает рот и пожимает плечами. — Я буду всем говорить, что он секретарь мамы.

Глаза Глеба вспыхивает темной игривой искрой, и отпихиваю его лицо от себя пятерней:

— Папа у нас преподаватель в университете и еще финансовый консультант.

— Сложно, — Аленка фыркает. — Секретарь.

— Секретарь — это не круто, — Марк закатывает глаза. — Финансовый консультант хотя бы звучит умно.

— Домохозяином не хочешь побыть? — я неожиданно ловлю волну дурачества, и разворачиваюсь к Глебу.

— Сколько передо мной сейчас дорог открыто, — он смеется. — Я даже не знаю, какую выбрать, — он тоже разворачивается ко мне, — выбираю секретаря и леди-босс.

— Да, — Аленка вскидывает руку. — Я тоже!

— Так, я пошел, — Арс встает из стола. — Разговорчики пошли странные, — кидает взгляд на Глеба. — Раньше таких не было.

— Мы в разводе нам можно, — Глеб привлекает меня к себе.

— Идем, — Арс тянет Марка за ворот, который упирается.

— Секретарь — не круто, — возмущенно шепчет он Глебу. — Аленка просто еще ничего не понимает.

— Вы вообще можете в школе всех запутать, кто я, — отвечает тоже шепотом. Преподаватель, консультант, секретарь, исполняющий обязанности, домохозяин…

— Безработный! — Аленка опять вскидывает руку и широко улыбается.

— И ты иди с нами, — Арс тянет и ее за шиворот. — Нас там ждут мертвые души.

— Нет! — вскрикивает Марк. — Нет! Господи, только не они! Арс!

— Вы дали мне тогда слово, что мы дочитаем мертвые души до конца.

— Долго вы ее дочитываете, — Глеб хмурится.

— Да мы читаем по пол страницы.

— Да потому что больше слушать невозможно! — Марк закрывает лицо руками. — Изверг. Садист.

— Ты дал слово брата.

— Ненавижу тебя. Ты меня обманул!

Замираю, потому что в животе начинаются активные шевеления, будто будущие Буровы желают поучаствовать в перепалке.

— Кажется, сейчас начнут пинаться…

— Блин, пошли читать мертвые души, — испуганно шепчет Марк. — Согласен на мертвые души..

— А вот и нет. Давай, будь мужиком, — Арс толкает брата ко мне. — Нам же уже надо быть крутыми братанами.

Четыре ладони на моем животе, и никто не дышит, а затем два ощутимых толчка. Визг Аленки, мое удивленное покряхтывание и шепот Марка:

— Они и правда там…

— А где им еще быть? — спрашивает Арс и толкает его. — Умник, блин.

— Прямо в животе, — Аленка смотрит на меня круглыми глазами. — Тебе больно?

— Нет, — качаю головой.

— Слов нет, — Аленка моргает и задумчиво шагает к дверям, накрыв свой живот руками. — Слов нет. Прямо в животе переворачиваются. А можно по-другому?

— Я сейчас разревусь, — медленно выдыхаю я через рот. — Сейчас прорвет.

— Я готов, — Глеб отодвигает блюдце с чашкой кофе.

— Пошли на диван реветь, там удобнее, — поднимаюсь на ноги и торопливо семеню на носочках прочь. — На диване. С пледом и подушечкой, — всхлипываю, — мягкой такой. Зря, что ли, куриц ощипали…

— Пошли читать мертвые души, — шепчет Марк Арсу.

— Идите, — судорожно вздыхаю. — Пусть мой бойфренд отдувается. Это он постарался.

— Не спорю, — Глеб следует за мной. — Своей вины не отрицаю.