Темный дар - Кэт Фоллз

Над проржавевшей открытой дверью светился знак с надписью «Неустойчивая постройка». Этот знак — желтый кружок с черной молнией посередине — красовался почти на всех домах, стоявших на побережье материка, однако в этих наполовину ушедших под воду небоскребах все равно селились отчаянные компании сквоттеров.

Мы приблизились к зданию тюрьмы. Джемма указала на желтый кружок. Я пожал плечами и сделал еще несколько шагов вперед. Власти Содружества лгали насчет того, что здесь когда-то располагалась научная лаборатория. Я почти не сомневался в том, что «неустойчивость» — такое же вранье. Здание выглядело вполне прочным. Джемма снова указала на фасад, выше неонового знака. На металлической стенке были выгравированы буквы. «СИБЛАЙТ».

Родители строго-настрого запретили бы мне забираться внутрь этого здания, я это точно знал. Но возможно, мне удалось бы добыть какую-то информацию, которая помогла бы поселенцам изловить бандитов. Приняв решение, я дал Джемме знак ждать меня около входного люка шлюзовой камеры. Не успел я сделать и пары шагов, как Джемма схватила меня за ремень и дважды дернула. Я обернулся и увидел, что она решительно качает головой. Как я мог забыть? Она была не из тех, кто согласится просто спокойно сидеть и ждать.

Подъемник в шлюзовой шахте не работал, зато наверху я обнаружил открытый люк. Я поплыл вверх и проскользнул в отверстие люка. Джемма попыталась последовать за мной. Она старалась изо всех сил, но никак не могла оторваться от дна. Немного всплывала — и снова опускалась. Мне казалось, что ей лучше остаться внутри шлюзовой шахты. А вдруг здание действительно в аварийном состоянии? Но все-таки она сама решила идти со мной… Когда Джемма в очередной раз подпрыгнула, я схватил ее за руку и втащил в отверстие люка.

К счастью, дальше можно было не плыть. К внутренней стенке шахты была прикреплена лестница из скоб. Мы взобрались на первый уровень и увидели несколько открытых нараспашку дверей лифтов. Этаж был целиком затоплен. Я издал несколько щелчков, ко мне вернулось эхо, и я понял, что вода заканчивается на середине следующего этажа. Я знаком показал Джемме, что нужно двигаться вверх по лестнице.

Ухватившись за последнюю скобу и подтянувшись, я вынырнул на поверхность и вышел из шахты. Второй этаж тоже был затоплен, но вода здесь доходила мне только до пояса. За мной из шахты выбралась Джемма. Огни фонарей на моем шлеме рассеяли тьму. Я постучал костяшками пальцев по ближайшей стене. Прочный металл не прогнулся.

Мой наручный монитор показал нормальный уровень кислорода, и я снял шлем. Джемма последовала моему примеру. Я отцепил от ремня фонарик, включил его и провел лучом вдоль клепаных швов и стальных решеток. Был слышен звук падающих с потолка капель воды.

— Можно мне подержать фонарик? — стуча зубами, спросила Джемма.

Я отдал ей фонарик, и мы вместе стали разглядывать странное зрелище, представшее перед нами. Стены были темными и сырыми. Океан капля за каплей просачивался внутрь здания через щели в потолке. По воде мимо нас проплывали старые гидрокостюмы и пластиковые упаковки с ликвигеном — словно их бросили здесь только вчера. Джемма направила луч фонарика на дверь с зарешеченным окошком в противоположной стене, осветила стену, и стали видны крючки, на которых висело несколько пар ржавых наручников.

Я прошлепал по воде к этому месту.

— Зачем цепи такие длинные? — удивился я.

Расстояние от одного наручника до другого составляло не менее двух футов.

— Чтобы заключенные могли работать, — ответила Джемма. — Их гоняли на какие-то подводные разработки. Обычно такие наручники надевают, чтобы арестанты могли убирать мусор.

— Эти заключенные никакой мусор не убирали, — сказал я, покачав головой. Я вытащил из воды обрывок шланга и провел пальцами по проделанным в нем дырочкам. — Их заставляли искать марганцевые конкреции. И жемчуг, наверное.

— Звучит не так уж плохо.

— Ты бы хотела целыми днями копаться в иле?

— Ну, если так посмотреть, тогда конечно…

— Это очень тяжкий труд.

— Наверное, заключенным это осточертело, поэтому они и бежали отсюда, — предположила Джемма взволнованно.

— Или их свели с ума все эти звуки.

Мне с самого начала не понравилось постоянное потрескивание и скрежет. При каждом движении окружающей здание воды металлический корпус сжимался и корежился. Возможно, конструкция тюрьмы была задумана так, чтобы сама архитектура здания стала наказанием для преступников. Кто бы захотел жить в прямоугольных комнатушках со стальными стенами? Это было противоестественно.

Я прошел в соседнее помещение. Это была комната охранников. Я заглянул в полузатопленные шкафчики с папками.

— Что ты делаешь? — спросила Джемма.

В свете фонарика мебель и стены из нержавеющей стали сияли и поблескивали.

— Так, смотрю.

— Нет, не смотришь.

Джемма забралась на затопленный металлический стол и села, положив ногу на ногу. Вид у нее был такой, словно она собралась чаю попить в гостях, вот только сидела по пояс в воде. Она выжидательно уставилась на меня.

— Что?

— Твой темный дар!

Я подумал: может быть, стоит сказать ей, что я соврал; что придумал про темный дар только для того, чтобы заставить ее выпрыгнуть из субмарины? Но стоило мне встретиться взглядом с Джеммой, и я сразу понял: отпираться бесполезно.

— Почему ты молчишь о нем? Почему держишь в секрете? — спросила Джемма.

Я направился к открытой двери в дальней стене комнаты, но Джемма меня опередила. Она спрыгнула со стола и загородила дверной проем, раскинув руки в стороны.

— Разве произойдет что-то ужасное, если люди узнают, что ты умеешь делать такие крутые штуки?

— Все поселенцы покинут океан, и новые семейства никогда не станут жить на дне моря, вот почему я молчу. — Я проскользнул под рукой Джеммы и пошел вперед по темному коридору. — Мои родители трудятся не покладая рук, чтобы сохранить то, что мы имеем, — проговорил я через плечо. — Как и все остальные. Думаешь, мне хочется, чтобы из-за меня все закончилось?

Джемма догнала меня.

— По крайней мере, расскажи мне, как это произошло. Ты просто проснулся однажды утром и понял, что можешь разговаривать с дельфинами?

— Я не умею с ними разговаривать. — Я поймал на себе ее нетерпеливый взгляд. — Ну хорошо. Дельфины и киты способны слышать издаваемые мной щелчки. А когда я слышу их щелчки, я могу сказать, что это за сигналы, что они означают — радость, тревогу, сигнал о нахождении пищи. Но мы не переговариваемся.

Вдоль коридора располагалось множество закрытых стальных дверей. Это был тюремный блок. Я потянул на себя первую попавшуюся дверь. Она оказалась заперта. Джемма направила луч фонарика мне в лицо — как на допросе.