Механик (СИ) - Рузанова Ольга

Ух… дух захватывает, как красиво… Конечно, он растает, и еще будут теплые дни, но уже сейчас чувствуется дыхание зимы.

Мама разрешает наряжать мне елку, растущую ближе всего к дому. Жаль, что в этом году от этой традиции придется временно отказаться. Потому, что, никто, кроме меня этим заниматься не будет, а сама я не уже смогу.

Но, ничего, оторвемся с Маргошей в следующем году…

Перед тем, как вернуть домой и пойти на ковер к родительнице, решаю заглянуть в гараж. Моя машинка стоит там в одиночестве уже несколько месяцев. С тех пор, как я убежала из дома, за руль больше не садилась.

Да, и куда мне ездить. В Академии мама академический отпуск мне оформила, а в клинику меня Саша на мамином Мерседесе возит.

А больше из дома я никуда и не выхожу.

Мать каждый день грозится продать мою девочку, считает, из–за нее я из–под родительского контроля вышла и тут же пустилась во все тяжкие.

Открываю дверь и сажусь внутрь. Здесь все точно так же, как в тот летний день, когда я приехала на ней домой от Матвея. Початая бутылка воды в бардачке, мои солнечные очки в футляре на панельной доске и даже чек из магазина, где я купила ему в подарок кожаный браслет.

Он, кстати, обнаружился совсем недавно в шкафу комода в моей комнате. Не знаю, кто его туда положил… Скорее всего Наталья. Потому что мама бы точно выбросила, а у меня рука дрогнула.

Так и лежит там…

– Ты хотела со мной поговорить? – захожу в кабинет и останавливаюсь у большого дубового стола.

Мама снова не в духе. Нервным движением достает из портфеля белую папку и кидает ее на стол около меня.

– Подписывай!

Опустившись на стул, беру ее в руки.

– Что это?

– Твоя свобода!

Внутренне обмирая, открываю первую страницу. Так и есть. Это заявление на развод.

Пробегаю глазами по стандартному тексту и останавливаюсь на размашистой подписи в графе супруг.

Значит, он уже дал свое согласие на развод.

Отлично!.. Взаимных претензий друг к другу нет. Просто замечательно…

Развод и девичья фамилия.

Выдергиваю ручку из деревянной подставки и закрепляю документ своей подписью.

Мама забирает заявление и протягивает мне еще одну папку.

– А теперь полюбуйся на это…

– Что это?!.. – не своим голосом спрашиваю я, беря в руки договор дарения на  имя Соболева Матвея Александровича.

– А это цена за твою свободу, дочь…

– Я не верю…

– Не веришь своим глазам?.. – зло усмехается мама, – значит, у тебя действительно нет мозгов…

В договоре указано, что мама передает Матвею в дарение квартиру дедушки. Ту, самую, что должна была достаться мне после того, как я выйду замуж.

– Зачем ты отдала ему мою квартиру?!

– Считай, во столько твой слесарь оценил свои секс – услуги…

– Объясни, я не понимаю! – срывающимся голосом требуя я.

У меня просто в голове не укладывается, что мама могла пойти на это! Она!.. Судья! Человек с большим влиянием!

– А что тут непонятного?.. – вздыхает она, глядя на меня уставшим взглядом, – он захотел денег… много… у него, видите ли, долги…

– И? При чем тут мы и наша квартира?..

– Этот урод не хотел подписывать заявление бесплатно… Я пыталась давить на него, припугнуть, но оказался не так прост, как я думала…

– В смысле?.. – одними губами шепчу я.

– Пригрозил, что пойдет к блогерам и, если потребуется, на телевидение…

– Зачем?..

– Вывалять мое имя в грязи… зачем же еще?..

У меня вырывается нервный смех. Какое еще телевидение?! Это же абсурд!

– Ты хочешь, что я во все это поверила?!

– Тогда как ты объяснишь это?.. – указывает взглядом на бумагу в моих руках, – думаешь, я подарила ему квартиру стоимостью с наш дом, за то, что он заделал тебе ребенка?!

– Он на это не способен! Это бред, мама! Я не верю!!!

Откидываю бумаги на стол и резко поднимаюсь.

Нет, нет и еще сотню раз нет!!!

Соболев, может, и кобель… Допускаю, что слабохарактерный… Иначе, почему не отшил меня сразу, а завязал отношения?..

Но, мошенник?! Шантажист?!

Нет. Это точно не о нем. Будь так, он бы потребовал свои отступные еще тогда, когда мама начала душить его бизнес.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Он, может, и не способен, – соглашается она, глядя на меня со своего кресла, – не потому, что благородный рыцарь, а потому, что имбецил!

– Ладно, хватит… – пресекаю ее, намереваясь уйти.

– У него самого на это ума не хватит. Но с ним постоянно ходит рыжая девица. Да – да… – хмыкает мама, очевидно, заметив, как меняется мое лицо, – та самая, с фото…

Не помню, как я добегаю до своей комнаты. Эта новость сломила меня. Впервые за последние два месяца, я срываюсь. Падаю на кровать лицом вниз, сжимаюсь в комок и начинаю реветь.

По–настоящему.

В голос. Ломая ногти, загребая одеяло. Захлебываясь рыданиями.

Ненавижу… Вот сейчас он умер для меня навсегда.

Мразь…

Они с Аллой одного уровня. Идеальная пара гадов, место которым на самом дне…

Господи, насколько я была слепа! Права мама, я беспросветная дура!..

Моя ягодка появляется на свет в марте. В день, предшествующий Международному женскому дню.

В день, когда я возрождаюсь из пепла…

– Назови ее Машкой… – бормочет мама, склоняясь над нами, – Марья Матвевна… Для нее самое оно…

Не обращаю внимания на ее слова. Сегодня ничто не в состоянии испортить мне настроение. Ни изматывающие, длящиеся почти сутки роды, ни мамина хандра.

Когда у моей груди, посапывая, спит самое дорогое, что есть на свете, все остальное теряет свою значимость и отходит далеко – далеко на задний план.

– Вообще на тебя не походит… – между тем продолжает мать.

Не понимаю, как она смогла это увидеть?.. Еще же не понятно ничего.

Маленькое сморщенное личико, мутные глазки, носик кнопочкой, пушок светлых волос на головке, а ресниц и бровей вообще пока нет.

Но, вот губки… Губы точно отцовские. Тут не поспоришь.

Склоняюсь над ней, целую в лобик.

Такая крохотная. Куколка моя, булочка сахарная.

Ну, и пусть отец ее предатель. И квартирой пусть подавится!

Я оставила себе самое ценное, то, что ни за какие деньги не купишь.

Малышка начинает ворочаться и недовольно кряхтеть. Что с ней?.. В порыве чувств слишком сильно ее сдавила ее?..

Жарко?..

Холодно?..

– Давайте попробуем дать ей грудь… – доносится до меня голос медсестры.

Голодная?! Мой зайчонок проголодался?!

Удерживая сверток одной рукой, неуклюже освобождаю каменную грудь. Медсестра помогает правильно поднести ребенка и объясняет, как она должна захватить сосок.

Дочке два раза предлагать не приходится. Она открывает широко ротик и присасывается к груди.

– Точно вся в отца… – комментирует мама.

Игнорирую. Потому что в тот момент, когда малышка начинает сосать, понимаю, как я счастлива.

Счастлива и благодарна бывшему мужу за такой подарок.

– Так, как назовешь? Придумала?..

– Маргарита… Марго…

– Хорошее имя, одобряю. А отчество?..

– Матвеевна.

Пусть будет его отчество. Все–таки сие чудо и его заслуга, хоть и невольная.

А потом начинаются тяжелые будни. Марго мучают колики, и я мучаюсь вместе с ней. Не успеваю выдохнуть с коликами, как начинают резаться зубки, а с ними до кучи температура и понос.

Ночью с дочкой. Днем с мамой.

Она больна. Папа рассказал, что у нее подтвердилась онкология. Рак груди. Этим и объясняются ее участившиеся нервные срывы.

Я терпеливо терплю ее нападки и молча принимаю все упреки. Когда становится совсем невмоготу, закрываюсь с дочерью в комнате или, если позволяет погода, ухожу гулять с коляской на улицу.

Иногда у мамы наступают периоды благодушия, которые пугают меня не меньше агрессии. Она, не переставая, таскает Марго на руках и заваливает ее подарками. Сюсюкаясь с ней, называет не иначе, как Королева Марго.

Но длятся такие периоды не дольше нескольких дней. А затем все возвращается на круги своя. Мама становится раздражительной и требует убрать «плебейку» с глаз долой.