Золотая Орхидея (СИ) - Трефилова Майя

— Что ты здесь делаешь? У тебя же поручение! — воскликнул Дер-Су и мгновенно вскочил на ноги, гневно глядя на красную физиономию брата.

— Тихо! Никто меня не видел и не знает, что я здесь. Сейчас всё объясню, — Пи-Но упал на подушки, пытаясь перевести дух.

Тут младший брат заметил вчерашних крабов. Недолго думая, он подскочил к столику и начал с удовольствием поглощать угощение, нисколько не волнуясь, что оно холодное и могло испортиться. Дер-Су подошел к Пи-Но так, чтобы видеть его лицо.

— Я слушаю, — грозно сказал князь, пытаясь вернуть мысли брата к делу.

— Дай пожевать! — с набитым ртом возразил тот.

— Ты так спешил, чтобы поесть? — Дер-Су чувствовал раздражение, но сдерживался, понимая, что раз брат вернулся так скоро, на то есть веская причина.

Вопрос остался без ответа. Через несколько минут, оставив только пустые панцири, Пи-Но отодвинул блюдо, а руки вытер прямо об одежду. Дер-Су поморщился. Иногда ему не хотелось верить, что брат министра может себя так вести.

— Извини. Я всегда стараюсь перекусить, когда нервничаю, — Пи-Но виновато опустил голову. — Но я сделал то, о чём ты просил.

— Как?! Ведь ты обещал лететь три дня!

— Меня перехватили. Она всё знает. Сказала, что ждала на Рубиновом острове, когда за ней пошлют. Не спрашивай, я сам ничего не понял, — ответил брат, доставая из волос мусор и складывая его на стол. — Она готова встретиться с тобой сегодня в полдень на мысе. Сюда не придет. Даже меня попросила добираться до тебя тайно.

— Да, — вздохнул князь, — глупо было считать, что она вернется на свой остров после того, как спасла нас от рабов перводемона. Спасибо, Пи-Но. Иди, вымойся и оденься, пойдем вместе.

— С радостью! — воскликнул тот, быстро срываясь с места. — Узреть её всё равно что получить благословение Великих Духов! Но характер у неё тот ещё, предупреждаю. Не соответствует нашим нормам.

«Это у тебя характер не соответствует никаким нормам», — подумал Дер-Су, но вслух говорить не стал. Пока Пи-Но занялся собой, князь напряженно размышлял. Судьба не давала времени на передышку. Трудное решение нужно принять сейчас. Дер-Су горько вздохнул, понимая, что с самого начала должен был готовиться к такому исходу.

В душе он знал, что просит брата пойти с ним лишь для того, чтобы подольше побыть вместе. Князь, несмотря на непростое детство, искренне любил бестолкового Пи-Но. Благодаря ему Дер-Су чувствовал, что хоть для кого-то в семье важен и значим. Однажды младший брат сказал, что никому не нужен. Князь тогда очень удивился и переспросил, почему тот так считает. «Если бы ты мог превращаться, восхищались бы мной так, как сейчас? Я твой придаток, а без тебя — ничтожество, позор, который прячут за алмазной ширмой».

Дер-Су затянул волосы в узел, надел кожаный доспех, повязал простой меч. Снова стал тем, кем его привыкли видеть. Брату он велел идти через чёрный ход, а сам направился к главному. Встретиться договорились в оливковой роще перед мысом. То, что князь уходил так рано, не удивило стражу. Они лишь вежливо поклонились и продолжили убирать сломанные ветви. Мельком Дер-Су заметил за одной из дальних колонн Кианиту, наблюдающую за князем. Сейчас его не волновало, что она думает и может предпринять. Мысли занимала другая женщина, ожидавшая, когда император призовет её. Лишь она способна одолеть перводемона в одиночку. Как одолела Опустошителя…

Князь часто думал о своей роли в судьбе Корсуна. Оба сына Люрайи Гории получили прекрасное образование, имели великолепные перспективы поступления на императорскую службу, но на их пути возник Дер-Су. Его достижения на Большом Государственном Экзамене внесли в золотые анналы истории драконьей империи. Сого, старший брат, показал результат значительно хуже, при том, что оказался на втором месте. Корсун был третьим. Он долго ходил мрачный, ни с кем не разговаривал и только глядел на таблицу с итоговыми баллами, на верхней строчке которой красовалось имя дракона, за всю жизнь не совершившего ни одного преобразования. Более спокойный и рассудительный Сого проще принял сие недоразумение, став заместителем Дер-Су на посту министра. Но не его младший брат. Он развернул целое расследование на предмет подкупа и кумовства. Даже позволил себе сказать, что в этом мог поучаствовать император, хотя маловероятно, что он предпочёл бы отдать важную должность сыну Дайерина в обход сыновей Гории. Князю Люрайе пришлось долго извиняться за Корсуна. Тем не менее, целый год особая комиссия разбирала задания, выполненные Дер-Су, едва ли не через лупу изучала каждую руну в его ответах, и пришла к выводу, что князь свой балл заслужил. Корсун же во всеуслышание объявил, что такое невозможно; что находиться под началом дракона, неспособного даже в малости совершить то, о чём пишет на экзамене, он не будет и империю покидает. Его назначили послом, но в действительности никакой должности он не занимал, и в Мелехе, куда решил направиться, никаких государственных дел не вел. Там он и встретил изуродовавшее его тело и душу зло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Светило солнце, но Дер-Су оставался мрачен. Он знал, что не выбирал судьбу за Корсуна; знал, что не мог предотвратить случившееся, и всё равно сердце грыз червь сомнения и говорил с Дер-Су ядовитым голосом вины. Больнее пережитого унижения ранило знание, огласка которого смертельно опасна для князя; которое он запрятал в глубинах души, где оно гнило. Дер-Су сильно жалел, что накануне вспоминал об Адзуне, ища у него поддержки. Оссэ — озлобленный пособник Тьмы, возомнивший себя богом-демиургом. Не зря фениксы считают любую связь с ним постыдной.

Дер-Су остановился перед каменной аркой, за которой начиналась оливковая роща. Сердце бешено колотилось, а в голове продолжали роиться мучительные мысли. Один шаг — и Дер-Су в тени прекрасных деревьев, за два десятка лет успевших прилично вырасти. На этом острове тоже побывал Опустошитель. Почву, что пропиталась ядом, сбрасывали в море, а новую завозили из эльфийской империи. Оттуда привезли и саженцы для новой рощи. Но какая-то странная печаль ещё разливалась в воздухе, словно земля продолжала страдать от старых ран. Дер-Су шёл медленно, высматривая Пи-Но промеж деревьев. Брат мог задержаться или даже не прийти. С ним такое бывало. Но нет, ожидал, полеживая в тени и жуя травинку. Князь на секунду позавидовал Пи-Но, у которого ни забот, ни обременений, он может наслаждаться жизнью.

Путь к мысу они продолжили вместе. Дер-Су молчал, погруженный в тёмные думы, которые внезапно прервал брат.

— Прости, я совсем забыл поздравить тебя с помолвкой! — громко воскликнул он, широко улыбаясь. — Так вот, поздравляю! Наконец-то император оценил твои заслуги!

— Не с чем поздравлять. Помолвка не состоялась. Пока, — мрачно произнёс Дер-Су.

— Как?! Почему?! Я думал, ты именно за этим поехал в Алькашамбр, — брат негодовал, и это раздражало князя.

— Я не хочу об этом сейчас говорить. Лучше скажи, что у тебя за отношения с Сапфирой?

— А… да ничего такого, Дери… или как сказать… я даже готов жениться, но её папаша не даст дозволение! Высокомерный злыдень! Он бы не посмел так со мной разговаривать, будь я патриархом! — Пи-Но со злости пнул камень, но тут же завыл от боли.

— Хочешь им быть? — Дер-Су пристально посмотрел на брата, и тот смущенно выдал:

— Нисколько. Сам знаешь.

— Император хочет восстановить тебя в правах князя Дайерина. Я… когда женюсь, буду жить в Алькашамбре и не смогу в править нашим островом. Передай это начальнику гонцов, пусть подумает.

— Да, хорошая новость. Но на слово папаша Сапфиры не поверит, что император меня простил. И потом, Кианита не замужем, а младшую вперед старшей не выдают, — продолжал отнекиваться Пи-Но, но вдруг его лицо озарила радостная улыбка. — Слушай, а может, ты напишешь Сого? Ты же спас ему жизнь, у него перед тобой долг! Если он женится на Кианите, их папашка, получив именитого зятя, оставит в покое Сапфиру.

— Я бы предпочёл, чтобы ты не вмешивал в свои дела Кианиту. Она не разменная монета, — ответил князь, внимательно прислушиваясь к шорохам.