Невеста-наследница - Кэтрин Коултер

Она заплакала — впервые за последние три года.

Колин стоял возле кровати и чувствовал себя тем, кем назвал его Дуглас, — проклятым похотливым ублюдком. И он уже ничего не мог исправить. Его молодая жена рыдала. Это не были милые, деликатные женские всхлипывания; это были настоящие рыдания, хриплые, некрасивые, режущие слух.

— О, черт, — пробормотал он, лег рядом с ней и прижался к ее спине. Ее рыдания стали тише, и она начала икать. Он поцеловал ее в затылок.

Она вмиг напряглась.

— Пожалуйста, Колин, не делай мне больно. Я ничем не заслужила нового наказания.

От этих слов он зажмурил глаза. Она говорила то, что думала, в этом не приходилось сомневаться. И виноват во всем был он, он был с ней слишком груб и действовал слишком быстро. Господи помилуй, он взял ее три раза, и за третий раз ему должно быть стыдно. Собственно, и вторым тоже нечего гордиться, но второй раз хотя бы можно понять. Однако третий действительно был не чем иным, как самым настоящим наказанием. Да, он вел себя отнюдь не лучшим образом.

— Я больше не возьму тебя сегодня, — сказал он. — Кроме всего прочего, я на это и не способен: во мне не осталось семени. Закрой глаза и спи.

К его удивлению, она так и сделала. Спала она долго и крепко. Наутро Колин разбудил ее, перевернув ее на спину и откинув одеяло. От внезапного холода она проснулась и открыла глаза. Он стоял над ней, держа в руке влажное полотенце.

— Лежи спокойно, я оботру тебя.

— Нет, нет!

Синджен метнулась прочь от него и торопливо перекатилась на дальний край огромной кровати.

— Нет, Колин, не надо. Я все сделаю сама. Пожалуйста, выйди.

Он стоял, сдвинув брови, держа полотенце в протянутой руке и чувствуя себя полным дураком.

— Хорошо, — сказал он наконец.

Он бросил ей мокрое полотенце и услышал, как оно звонко шлепнуло ее по запястью.

— Энгус сейчас принесет два ведра горячей воды, чтобы ты могла принять ванну. Мойся быстрее, потому что мне тоже хочется искупаться, а ты, насколько я могу судить, вовсе не жаждешь разделить со мной ванну, хотя теперь я твой муж. А ведь именно этого — и не отрицай — ты хотела больше всего на свете: замужества и моего мужского тела — правда, поначалу в обратной последовательности.

— Да ты, я вижу, сердишься, — проговорила она, натягивая одеяло до самого носа. Она была явно озадачена. — Это очень странно, Колин, ведь это не я сделала тебе больно, а ты мне. Как после этого ты смеешь на меня сердиться?

— Я сержусь не на тебя, а на всю эту дурацкую ситуацию. В эту минуту кто-то постучал в дверь.

— Лежи тихо, — бросил он ей через плечо. — И не раскрывайся.

Однако это оказался Энгус, а не ее разъяренные братья со шпагами наголо. Старый слуга тащил два больших ведра воды, над которыми поднимался пар.

Когда Энгус вылил их в фарфоровую ванну и ушел, Колин сказал:

— Тебе придется подойти к ванне голой и залезть в нее. Или ты не хочешь?

Она не хотела и отрицательно покачала головой.

Он сбросил с себя халат, забрался в ванну и откинулся назад, так что наружу вылезли голые коленки. Синджен посмеялась бы над его видом, если бы не чувствовала себя такой несчастной. Ей не хотелось вставать с кровати. И не хотелось встречаться с братьями.

Они ни словом не упомянули о вчерашнем. Похоже, и Дуглас, и Райдер твердо решили, что отныне больше не будут ни спорить, ни драться с Колином Кинроссом. Более того, судя по их виноватому виду, они понимали, что вчера поставили свою сестру в ужасающе неловкое положение. Она смутилась еще больше, когда осознала, что они скорее всего обсудили между собой создавшуюся ситуацию и договорились вести себя так, будто ничего не произошло. Знать, что кто-то, пусть даже ее собственные братья, обсуждает то, что произошло с ней минувшей ночью, было невыносимо. После второй чашки кофе Райдер сказал:

— Мы с Дугласом уезжаем, Синджен. Нынче же утром. Мы оба сожалеем, что вломились к вам и так тебя сконфузили. Но если когда-нибудь мы будем тебе нужны, напиши нам или пошли доверенного человека к Дугласу или ко мне — и мы тотчас же явимся к тебе на помощь. Мы сделаем все, чего бы ты ни пожелала.

— Спасибо, — произнесла Синджен. Внезапно ей захотелось, чтобы они не уезжали и чтобы не давали обещания не вмешиваться в ее жизнь. Сколько она себя помнила, они всегда вмешивались. Они любили ее. Даже прошлой ночью — даже тогда они действовали так, потому что любили ее.

Когда час спустя они стали прощаться, у нее упало сердце. Она вдруг почувствовала себя совершенно одинокой и впервые по-настоящему испугалась того, что сделала. Она бросилась в объятия Дугласа и крепко обхватила его руками.

— Пожалуйста, будь осторожен. И скажи Аликс, что я ее люблю.

— Непременно.

— И близнецам тоже. Райдер говорил мне, что они до того неугомонные, что скоро разнесут его дом. Наверное, это чудесно. Мне так не хватает и твоих близнецов, и всех детей Райдера.

— Да, сестренка, я знаю. Мне их тоже не хватает. Хорошо, что и Райдер, и Софи обожают детей, даже тех маленьких разбойников, которые норовят все разрушить и разломать. Наш лондонский дом я закрыл. Аликс и мальчики будут ждать меня в Нортклифф-Холле. О нашей матушке не беспокойся. Я лично прослежу за тем, чтобы ее письма тебе были приятными, а не сводились к бесконечному брюзжанию.

Райдер обнял сестру и, прижав ее к груди, сказал:

— А я поцелую за тебя Софи и приласкаю всех моих разбойников. И мне будет очень, очень тебя недоставать.

— Не забудь приласкать и Грэйсона, Райдер. Он у тебя такой красавец, и знаешь, я уже сейчас по нему скучаю.

— Он вылитая Софи, только глаза у него в нашу породу — фамильные голубые глаза Шербруков. И подбородок тоже наш — упрямее не бывает.

— Да, и я очень его люблю.

— Ну-ну, не плачь, сестренка. Я понимаю, каково тебе сейчас, ведь Софи тоже пришлось оставить свой дом на Ямайке и отправиться в Англию, и я знаю: порой она чувствовала себя подавленной. И она тут мерзла. Да успокойся ты, Синджен. Колин — твой муж, он о тебе позаботится.

— Да, я знаю.

Но в ее голосе Райдер не услышал убежденности. О проклятие, что же им делать? Ведь она теперь замужем за этим шотландцем. Но оставить ее здесь одну… нет, это ему решительно не нравилось. Однако Дуглас настойчиво твердил, что надо уезжать, что они и так уже натворили дел, вмешиваясь во все подряд.

— Иногда в начале супружеской жизни не все идет так гладко, как хотелось бы, — начал Райдер.

Синджен не отвечала, только молча смотрела на него с отчужденным выражением на лице, и он торопливо закончил:

— То есть я хочу сказать, что время от времени у мужа и жены могут возникать небольшие проблемы. Но со временем все они решаются, Синджен. Ты должна быть терпеливой, вот и все.