Иосиф Сталин. Последняя загадка - Эдвард Радзинский

Следующую встречу внезапно назначила она сама. Оказалось, Коненков откуда-то узнал о ее романе и пришел в ярость.

– До этого он никогда не вмешивался в мои увлечения, как и я в его. – Она помолчала и добавила: – Он, видно, понял, что это очень серьезно, и требует, чтоб я больше не виделась с Альбертом, угрожает разводом… – (Она не хотела бросать Коненкова, да и не могла, мы ей не разрешили бы.)

Все было написано на ее лице – безумие, страсть. И счастье! И страх! Она рассказывала мне и смеялась… сквозь слезы! Видимо, Эйнштейн тоже обезумел. Он придумал… как им жить вместе, не разводясь. Именно жить, не просто встречаться. Великий ученый оказался великим авантюристом. Коненков должен был получить письмо от врача, в котором сообщалось, что Маргарита серьезно больна. К письму предполагалось приложить медицинские справки, по которым мадам Коненковой рекомендовалось проводить большую часть времени в благоприятном климате курортного Саранак-Лейка, любимого местечка Эйнштейна.

Но как добыть справки? Это Нью-Йорк! Здесь фальшивый документ мог поставить крест на карьере врача.

Помню, с какой мольбой она смотрела на меня…

Я усмехнулся:

– Видимо, ваш муж прав, это – серьезно. Но это не избавляет вас от необходимости выполнять наши задания. Мы достанем вам справки от врачей.

Мы изготовили для нее подложные бумаги. Обеспокоенный Коненков тотчас отправил ее на отдых в Саранак-Лейк. Туда же вскоре приехал и Эйнштейн. Теперь влюбленные могли жить вместе. Домик, где поселились, они называли «гнездышком». Вещи, которые дарили друг другу, считались общими и именовались «Альмар» – по первым буквам их имен. Было и «Альмарово одеяло», и «Альмарово кресло», и «Альмарова трубка»… Что делать, подлинная любовная лирика безвкусна даже у великих… И счастливая Маргарита успешно мыла ученому его знаменитую густую шевелюру, которую не могла расчесать ни одна расческа…

Однако в тот момент я был вызван в СССР и вскоре посажен. По этой уважительной причине дальнейшие события романа развивались в мое отсутствие.

Сейчас мне требовалась полная информация о них. Я встретился с нашим тогдашним резидентом в Нью-Йорке, который работал с Маргаритой после моего отъезда. Он рассказал о том, что я пропустил…

Естественно, он решил завербовать Эйнштейна. Во время очередной беседы посоветовал Маргарите рассказать Эйнштейну правду о своей работе. Она ни за что не хотела, боялась, что это станет концом. Он объявил, что это приказ, иначе расскажем сами. Он справедливо решил ковать железо, пока роман в разгаре. Если Эйнштейн после ее покаяния не бросит ее, это будет шагом к его вербовке.

Она рассказала ему и конечно представила себя жертвой любви к родителям, а родителей – заложниками. Объяснение закончилось слезами и безумными объятиями. Тогда «наш товарищ» сделал второй шаг – заставил ее упросить Эйнштейна встретиться с ним. Эйнштейн согласился. Однако встреча разочаровала «нашего товарища». Эйнштейн был агрессивен, зло потребовал, чтобы его и ее навсегда оставили в покое. Угрожал: если этого не случится, он сделает так, что все консульство вышлют из страны (официально резидент был заместителем консула). Тогда тот начал придумывать, как надавить на Эйнштейна помощнее. Но неожиданно Москва приказала оставить парочку в покое…

Маргарита продолжала встречаться с Альбертом до 1945 года. Но как только закончилась война, Коненков объявил ей, что намерен вернуться в СССР. Возможно, так он решил покончить с романом. Она не хотела ехать. Да и наш резидент не желал терять такого агента. Но, к его изумлению, за скульптором был прислан из СССР целый корабль, который вывез Коненковых и все его работы. Это могло означать лишь одно: их возвращения захотел сам Коба!

На мой вопрос: продолжают ли любовники переписываться (вопрос, на который я знал ответ), резидент сказал, что переписка продолжается – активная, бурная и страстная. Он показал мне копии последних писем… Я выписал оттуда пару цитат для разговора с Кобой.

Такова была Маргарита Коненкова, о которой я решил поговорить с другом, чтобы предложить ему довольно забавный план.

Я приехал на Ближнюю в воскресенье.

На веранде сидели Коба и Берия. Стояло жаркое московское лето. Полыхали зарницы, приближалась гроза. Хорошо в такие дни сидеть на веранде и пить чай.

Коба был в отличном настроении (значит, был здоров) и напевал тогдашний шлягер «Казаки, казаки! Едут, едут по Берлину наши казаки».

Берия доложил об успешной вербовке переводчика.

– Что-то у тебя все ловко выходит. А не врешь ли нам, Лаврентий?

– Иосиф Виссарионович, я никогда не вру вам.

– Хватило ума или юмора добавить «вам».

Берия засмеялся и продолжал:

– У нас есть некоторые проблемы с доставкой чертежей, но мы их уладим.

Тут вступил я:

– Я думаю использовать в этой истории жену Коненкова…

– Как интересно, – заметил Коба, – мы о ней как раз говорили с Лаврентием. Ну, слушаем.

Я изложил довольно подлый план. (Я даже подумывал в этих своих Записках передать его авторство Берии. Как быстро я забыл все, что открылось мне в лагере. Впрочем, это так банально. Во время тяжкой болезни кажется: если выздоровеешь – начнешь жить по-другому. Но выздоравливаешь – и все забываешь, и живешь, как жил.)

Я сказал:

– Она до сих пор получает безумные любовные письма от Эйнштейна. Он не может без нее жить, пишет, что готов сделать все, чтобы ее вернуть. Вот какая у меня идея. Чертежи бомбы мы доставим сами. Но после того как мы их привезем к нам… начнем игру. Коненкова напишет Эйнштейну, что ее выпустят в Штаты лишь в обмен на его участие в доставке чертежей… Организуем дело так, чтобы он думал, будто участвует в их похищении. И конечно же после этого он у нас в руках!

Берия слушал меня с восторгом. Но Коба…

– Нет, – сказал он. – Ловкий ход, но… забудьте! И не трогайте больше знаменитостей. Никаких новых попыток завербовать Эйнштейна, Ферми, Оппенгеймера и Ко. – Он велел принести еще чаю. И объяснил: – Оппенгеймер, Эйнштейн и прочие будут впоследствии много полезней, если мы их не замажем. Уверен, как только мы испытаем бомбу и американцы поймут, как мы их провели, начнется такое! Скорее всего, товарищи американцы разгромят нашу агентуру. Тогда мы приготовим ответ – «движение за мир во всем мире». Наверняка его поддержат или примут в нем участие все эти либеральные знаменитости. Так что после разгрома наших нелегальных агентов «сторонники мира» станут нашими легальными политическими агентами. – И он повторил: – Потому никакой компрометации великих. Они должны быть безупречны, как жена Цезаря.