Пленница Риверсайса (СИ) - Алиса Болдырева

срочное дело, которое не терпит отлагательств, — бубнил сир Мирлз себе под нос, пока Кейла во все глаза глядела на него. Он тяжело дышал, а одежда небрежно сидела на нём, словно он собирался в спешке.

— Сир Мирлз, что случилось?

— Миледи, лорд Вэлдон…

Кейла встрепенулась, вмиг онемевшими пальцами схватившись за пояс халата.

— Что с Мариусом?

«Боги, неужели эта гадкая девчонка всё же сумела навредить моему сыну? Что она с ним сделала?» — пронеслось в её голове, пока сир Мирлз со скорбным выражением лица взирал на неё.

— Да что вы молчите? — Кейла схватила его за шиворот камзола, накинутого наспех, и принялась трясти; страх совершенно лишил её рассудка. — Что с моим сыном? Отвечайте!

— Миледи, у лорда Мариуса лихорадка, — сумел выдавить из себя сир Мирлз, и Кейла, наконец, разжала пальцы. Кастелян отступил от неё на шаг, поправив ворот камзола.

— Лихорадка? — в растерянности произнесла она. — Лекарь Илистер уже был у него? Что он сказал?

— Да, миледи, он сейчас как раз у лорда Мариуса, — проблеял сир Мирлз, — но вам лучше самой сходить туда. Дело в том…

Кейла не стала больше слушать его лепет, и, не раздумывая, направилась в сторону покоев сына.

«От сира Мирлза совершенно нет проку! Зря Мариус назначил его, — сердилась всю дорогу Кейла. — Скорее бы сир Терлон вернулся к своим обязанностям».

Она прошла по длинному коридору, и, отворив двери покоев Мариуса, прошла внутрь. В комнате было сумрачно, лишь у кровати горели свечи, вырывая из лап темноты две сгорбленные фигуры, одна из которых принадлежала лекарю Илистеру. Другим же человеком оказался ведон Юстас; в тусклом свете свечей, словно огненный всполох, мелькнули его красные одежды, и отчего-то Кейле на миг почудилось страшное.

«Ведон? — насторожилась она. — Зачем он здесь?»

Тем временем ведон зажигал благовония, и комната быстро наполнилась знакомым запахом роз, имбиря и жасмина, но сейчас этот запах казался Кейле едким и удушливым.

«Так должно быть пахнет смерть», — подумала Кейла и ужаснулась от собственных мыслей.

— Что здесь происходит? — похолодевшими губами спросила она. На звуки её голоса обернулся лекарь, ведон же продолжил и дальше заниматься своими делами.

— Миледи, хорошо, что вы пришли, — прошамкал старый лекарь, подходя к Кейле. Она смотрела на его сморщенное лицо с парой блеклых глаз, и ждала, что он скажет дальше. — Лорд Вэлдон…

— Да, у него лихорадка, я уже знаю, — оборвала его Кейла, всё ещё не понимая, что здесь делает ведон Юстас. Служителей вектума звали в особых случаях, когда болезнь приводила к смерти, но у её сына обычная лихорадка, именно так сказал ей сир Мирлз. Боги, она лишь надеялась, что он ничего не напутал.

— Леди Кейла, — мягким голосом произнёс лекарь Илистер, положив свою сухую и шершавую ладонь на её руку, — дело в том, что лорд Мариус подхватил тизийскую лихорадку, поэтому…

Дальше Кейла уже не слышала ни слова из того, о чём он говорил. В её голове всё застучало и зазвенело, мысли путались и неслись, словно обезумевшие. Кейла смотрела на свечи, что горели у кровати и отрывисто дышала. Это всё неправда. Это всё ей снится. Сейчас она проснётся и ничего этого не будет: ни тёмной комнаты, ни тяжёлого аромата роз, ни ведона Юстаса.

«А ведь ведон неспроста оказался здесь, — внезапно осознала Кейла, — они готовятся к его кончине». От этой мысли ей подурнело, а перед глазами замельтешили чёрные точки.

В комнате раздалось тихое заунывное пение ведона Юстаса, когда он кадил комнату, и это пение заставило Кейлу вздрогнуть.

— Нет, — прошептала она, а старый лекарь бросил на неё сочувствующий взгляд. Кейда с силой зажмурила глаза, пытаясь вытравить из головы этот взгляд. Боги, должно быть, смеются над ней. Сначала они отняли у неё Грая, а теперь пришли за Мариусом.

Она отстранилась от лекаря, и на негнущихся ногах подошла к кровати, на которой лежал её сын. Её бедный мальчик. Его лицо казалось таким же бледным, как и смятые под ним простыни, синеватые тени залегли под глазами, а сами глаза будто впали в глазницы, пот мелкими бисеринками выступал на лбу. Вечером он был полон сил и здоров, и ничто не предвещало болезни, сейчас же… Кейла со смесью страха и отчаяния глядела на него. Всего за несколько часов болезнь изменила его до неузнаваемости, она, словно яд разъедала его изнутри.

— Миледи, я дал лорду Мариусу всё необходимое, чтобы облегчить его боль и страдания, — откуда-то из-за спины послышался голос лекаря, — но вы же помните, как быстро в пламени этой лихорадки сгорел его дед сир Лестер.

— О да, я прекрасно это помню, — произнесла Кейла. Она осознавала, к чему клонит лекарь. Он не верил, что Мариус поправится, и злость охватила её. — Если вы не чем ему больше не можете помочь, то прошу вас, оставьте меня наедине с сыном, — сказал Кейла, и поджала губы.

— Я приду утром, миледи, — услышала она голос лекаря Илистера, — проверю милорда.

Безусловно, он хотел ещё добавить «если милорд к тому времени будет жив», но благоразумно промолчал. Кейла даже не обернулась, усаживаясь на стул у кровати Мариуса. Его голова вертелась из стороны в сторону, а тёмные, слипшиеся от пота волосы, рассыпались по подушке. Кейла приложила ладонь ко лбу, почувствовав, как кожа под пальцами просто пылает. У Мариуса был жар. В тот момент голос ведона Юстаса сделался громче, и она закусила губу, чтобы не разрыдаться. Слёзы ничем не помогут её сыну, не стоит их проливать напрасно.

Когда ведон Юстас закончил свою песню-молитву, он помазал лоб Мариусу, а затем и Кейле.

— Я буду молиться за нашего лорда, — услышала она сухой голос ведона.

— Благодарю вас, — отозвалась Кейла, и ведон Юстас покинул комнату, оставив их с сыном вдвоём.

Ночь тянулась бесконечно долго и всё не хотела отступать, заглядывая в окна. Кейла не сводила с Мариуса глаз, отвлекаясь лишь на то, чтобы заменить сгоревшую свечу в подсвечнике на новую. Он спал беспокойно, лихорадка мучила и изводила его; иногда с губ его слетали тихие болезненные стоны. В такие минуты Кейла брала сына за руку, и взывала к богам. Они не могли, не смели забрать у неё Мариуса.

Так она просидела до самого утра, боясь сомкнуть глаза даже на мгновение, ведь именно это мгновение могло стать последним для Мариуса.

Утром, пасмурным и серым, пришёл лекарь Илистер, но ничего нового он не сказал.

— Остаётся только ждать, миледи, — уже у дверей прошамкал он, — и уповать на богов.

Следом за ним явилась Лисия Танистри. Кейла надеялась увидеть