Добро пожаловать в «Книжный в Хюнамдоне» - Хван Порым

серьезно и внимательно наблюдал, как другие пробуют его кофе. Словно врач ультразвуковой диагностики за рабочим монитором. Вслед за их лицами его лицо тоже озарялось разнообразным спектром эмоций. Минчжуна до смерти интересовало, насколько хорош его кофе. Поэтому хозяйка даже не осмеливалась спрашивать сотрудника, зачем он работает в выходной.

Тревожно было видеть смятение постоянных посетителей: завидя его на работе в понедельник, те растерянно начинали сверяться с датой. Кто-то спрашивал, можно ли сегодня заказать кофе, а кто-то без стеснения сразу шел к кассе. Ёнчжу становилось неудобно оттого, что ее посты в социальных сетях ввели всех в заблуждение.

– Простите, что доставляю вам неудобства. Еще пару раз – и все. Только приноровлюсь, – извинился Минчжун на прошлой неделе, заметив негодование Ёнчжу.

Она же поняла, что сейчас самое время прекращать эксперименты, и предложила:

– У меня есть идея.

Только сегодня!

Кофейный понедельник в «Книжном в Хюнамдоне». Кофе методом пуровер. С трех до семи – за полцены. Остальные напитки тоже в вашем распоряжении.

#бариста_практикуется #пуровер_с_душой #приходите_на_кофе #не_каждую_неделю

С того самого момента ряды завсегдатаев выпить чашечку кофе в «Книжном в Хюнамдоне» заметно пополнились.

Я отредактирую

Целыми днями Ёнчжу изводила себя, пытаясь управиться с делами. Временами ее улыбчивое лицо все-таки выдавало усталость.

«Благодаря Сансу обязанностей поубавилось», – говорила она, но работы оставалось предостаточно.

Однажды, пока хозяйка магазина писала объявления о предстоящих мероприятиях на этот месяц, с ней заговорила Чонсо:

– Очень заметно, что ты стараешься сохранить присутствие духа.

– Правда? А я надеялась, что у меня получается это скрывать, – усмехнулась Ёнчжу.

– Сильно устаешь? – голос Чонсо на этот раз звучал серьезнее. – Нужно меньше работать.

– Не так уж я и занята, – уже без улыбки, искренне ответила Ёнчжу, украдкой взглянув на женщину. – Просто переживаний стало больше. Свою прежнюю тревожность я бы оценила баллов на шесть. Так я продержалась бы еще год-полтора. А сейчас я тревожусь примерно на восемь баллов. И мне кажется, что долго я уже не продержусь. Сколько люди могут жить в таком напряжении? Не очень долго. Вскоре тело и психика начинают подводить. Мне много таких случаев известно. Но!..

И она остановилась, сделала глубокий вдох, будто набираясь сил продолжить.

– Пока справляюсь. Да и в книжном всегда день складывается по-разному. Никогда не можешь предсказать, сколько сегодня будет посетителей. Иногда кажется, что набегут толпы, а никого нет. И все, до свидания. Так что тяжелые времена когда-нибудь пройдут. Сейчас у меня есть работа, но, может, завтра все забудут про наш книжный. И мой уровень тревожности вернется на привычную шестерку.

– Да уж, – растерянно начала Чонсо. – Слушаю тебя и не понимаю, что лучше для тебя: шесть или восемь. В любом случае я рада за тебя.

– Почему?

– Я рада за людей, которые знают, что делают. Так что о тебе могу сильно не беспокоиться.

Ёнчжу благодарно положила руку на плечо Чонсо:

– Только об одном грущу. Почти не остается времени на чтение. Для меня это действительно проблема. Что нет времени на книги.

Девять вечера. Ёнчжу закрыла магазин и вновь села рядом с Сыну, который редактировал ее текст. Она уже привыкла видеть его таким серьезным, хотя поначалу даже пугалась.

Когда пришло время послать в газету свою первую работу, хозяйка магазина жутко разволновалась. Закончив статью, Ёнчжу несколько дней сомневалась, хорошо ли та написана. Странное дело. Будучи лишь читателем, она легко отличала хорошие тексты от плохих. Конечно, на свой предвзятый взгляд. Но собственные тексты анализировать не умела. Стоит ли отправлять этот?

Когда Ёнчжу, множество раз перечитав статью, уже почти уверилась, что ее нельзя посылать ни в какую газету, пришло сообщение от Сыну. На его простой вопрос, все ли у нее хорошо с текстом, она ответила путано и невпопад. Писатель тут же предложил посмотреть ее работу, и она охотно согласилась.

Сыну пришел на следующий день. Встревоженная Ёнчжу протянула ему текст. Ей трудно писать, но еще труднее показывать свои потуги другим. Каждый новый пост в блоге заставлял ее сердце учащенно биться, а тут целая статья в газету. Вдобавок перед ней не кто иной, как специалист по редактуре, который вел долгий спор с издателем из-за некачественного перевода книги. Какую же оценку он даст работе Ёнчжу? Сыну с серьезным и невозмутимым видом читал ее текст, не выдавая никаких эмоций. Закончив, он достал из сумки ручку и сказал:

– Я поправлю некорректные моменты. И рядом отмечу, что было не так.

По голосу Сыну было все еще непонятно, понравился ли ему текст. Ёнчжу расстроенно спросила:

– Статья нор… мальная?

– Да, нормальная.

– Не очень… хорошо? – обреченно продолжила она, разочарованная ответом. Разве так он обычно комментирует тексты?

– Хорошая. Чувствуется ваш стиль. Перед глазами сразу рисуется картина, как вы проводите время в книжном. И понятны ваши тревоги по поводу посетителей.

Ёнчжу внимательно следила за лицом Сыну, пытаясь понять, искренен он или же льстит. Его эмоции было трудно считать. Он просто спокойно работал. Ёнчжу восприняла это как хороший знак и подтверждение, что ее текст не безнадежен.

Но, по-видимому, она заблуждалась. Сыну безжалостно расчеркивал весь текст. Прямо как палач. А рядом аккуратно расписывал ошибки. За десять минут он не управился даже с первым абзацем. Ёнчжу показалось, что прошел уже час. Ее охватывали противоречивые чувства. От готовности принять, что ее тексты не безупречны, до разочарования в себе при виде бесконечных подчеркиваний. К четвертому абзацу осталась лишь уверенность, что впредь она станет трудиться еще усерднее.

Сыну за целый час не произнес ни слова, внимательно вчитываясь в ее текст. Ёнчжу больше не расстраивалась. Она понимала, что его предложение помочь и подразумевало такую вдумчивую и строгую проверку. Вспомнив о достижениях в жизни, она пришла к мысли, что Сыну преуспел уже в умении тщательно скрывать малейшие признаки усталости и раздражения. Из вежливости Ёнчжу тоже занялась своей работой, а когда Сыну приступил к последнему абзацу, пошла за холодным пивом. Откупорив бутылку, она протянула ее мужчине. Сыну поднял голову и удивленно посмотрел на пиво, затем взял его и сказал:

– Заставил вас долго ждать. Уже почти все.

Закончив проверку, Сыну сразу сказал ей не расстраиваться из-за стольких правок. Это нормальный результат для непрофессионального писателя. И добавил, что выделял даже те моменты, которые вполне допустимы. Подчеркнув, что логика в тексте почти везде соблюдена и не требует переосмысления, Сыну успокоил Ёнчжу. И тут же озадачил, собравшись все-таки подкорректировать ее кое-где. К счастью, оказалось, что значительной смысловой правки требовало всего одно предложение. Они просидели над текстом еще час, пока не осталась последняя фраза.

– «Посетители ожидались» – немного странно построено.

– Почему? – спросила Ёнчжу и тут же предположила: – А… страдательный залог?

– Да, верно, – начал объяснять Сыну. – Пассивный означает, что объект испытывает на себе действие. Например, «писать» и «быть написанным». Лучше придерживаться активного: «ожидала