Воспитание драконов - Брайан Дэвис

Уолтер слышал, как Скотт упомянул, сколько квадратных миль охватывает район поиска, который он называл Выдровая глушь. Глушь? Комок в горле разбух до размеров гусиного яйца. Вокруг бегали мужчины и женщины с непроницаемыми каменными лицами. Может быть, они знали о некоей опасности, таящейся в этом районе? На что они надеялись? Уолтер снова посмотрел в небо, давясь слезами.

— Боже, — прошептал он, — пожалуйста, пусть Билли вернется домой.

— Прости меня, Билли! — Бонни смотрела на него, сидя на земле и потирая больное колено. Она, как могла, старалась преодолевать себя, но боль была невыносимой. Непрошеные слезы струились по ее щекам, хотя всхлипы ей удавалось сдерживать.

— Ничего, Бонни. Мне тоже нужно передохнуть, но давай переберемся в более безопасное место.

Билли снова поднял ее и почти на руках перенес под большое дерево с гладкой белой корой. Они сели, прислонясь спиной к его массивному стволу. Бонни поскрипела крыльями, складывая их поудобнее, и придвинулась ближе к Билли. Она знала, что нужно держаться вместе, чтобы сохранять тепло.

Билли растирал замерзшие предплечья.

— Ну и холодина!

Дыхнув на свои растрескавшиеся руки, он принялся их растирать. Он часто так согревал руки, и его обжигающее дыхание оставляло следы на коже.

— Тогда нам нельзя долго оставаться на одном месте, иначе ты совсем замерзнешь. Я бы отдала тебе свою рубашку, но у меня просто больше ничего нет.

Билли сжал губы и перестал потирать ладони.

— Нет, я в порядке. Мы останемся. Тебе надо отдохнуть.

Он поднялся и стал обеими ногами сгребать листья к стволу. За несколько минут вокруг Бонни образовалось гнездо из листьев высотой ей по грудь. Тогда он сел обратно и руками нагреб кучу и для себя, прикрыв себя листьями до локтей.

Стало немного теплее, но Бонни видела, что гусиная кожа так и не сходит с рук Билли. Билли был истинный рыцарь, воспитанный истинным драконом.

— Листья — это, конечно, здорово, Билли, — сказала она, наклоняясь вперед, — но сверху все равно холодно. Нагнись-ка.

На мгновение Билли как будто растерялся, но затем послушно сделал, как ему велели. Когда между их спинами и деревом образовался достаточно большой зазор, она расправила крылья и ласково попросила:

— Теперь придвинься поближе ко мне.

Билли сел ближе, прижавшись бедром к ее бедру.

— Но от меня, наверное, воняет, — предупредил он.

— Не сильнее, чем от меня. — Бонни обернула свои крылья вокруг них. — Подтяни руки к туловищу, чтобы не было щелей.

Билли послушался, и Бонни сделала шалаш из крыльев, так что только их головы торчали вверху. Снизу их прикрывали листья, и теперь ветер им был нипочем.

— Теплее? — спросила она.

— Еще бы! — Билли закрутил головой, оглядывая их кожаное одеяло. — До чего же у тебя гибкие крылья!

— Это все тренировка, — засмеялась Бонни. — Иногда ночью я летала на Хардин-Маунт полюбоваться звездами. Ее вершина — над облаками, и по ночам там довольно холодно. А я сделаю себе кокон из крыльев — и мне тепло. Они не чувствуют холода, так что это лучший выход.

— Полюбоваться звездами? Неужели тебе не надоедало?

Бонни взглянула в беззвездное небо:

— Ну… Я часто молюсь. И думаю о разном. Знаешь, что бы мне хотелось сделать, куда поехать, все такое…

Билли повернул голову, и их взгляды встретились.

В полной темноте, лишь тусклое сияние подсвеченных луною облаков позволяло Бонни видеть лицо Билли. Усталость не скрывала его теплоты и искренности.

— И чего бы тебе хотелось, Бонни? Куда ты хочешь поехать?

Бонни повернула голову и вздохнула.

— Чего бы мне хотелось… — Ее голос осекся и задрожал. — Мне бы хотелось вернуть маму. — Некоторое время она сидела молча. Потом шумно шмыгнула носом и сквозь муку и хрипы в голосе проговорила: — Я знаю, ты постараешься понять, и, может быть, даже поймешь, потому что у тебя пропал отец, но об этом очень трудно рассказывать. — Она снова замолчала.

— Ты не торопись, — ласково сказал он.

Бонни благодарно кивнула и продолжила все еще срывающимся голосом:

— Мама умирала у меня на глазах. Я видела, что случилось, но, когда я подошла, в животе у нее зияла огромная рана. Это было ужасно. Она была едва жива. Она лежала на полу в гостиной и велела мне со всех ног бежать в полицию, как мы и договаривались. Я знала, что мне делать, но не хотела уходить. Я держала ее за руку, а потом услышала шум, тяжелые шаги. Глаза у нее стали как тарелки, и она сказала: «Беги! Беги и не оглядывайся!» Потом закрыла глаза и уже не дышала. От страха я не могла ни плакать, ни кричать. Я выскочила через черный ход и бежала всю дорогу до города.

— И ты попала в приют?

Бонни снова шмыгнула носом и собралась с духом, прежде чем продолжить:

— Да. Я знала, кого спросить, и все документы были уже оформлены. Мне дали другую фамилию и отправили в другой город. Мама все подготовила, чтобы отправить меня в Кастлвуд, где жил твой отец. Она даже купила мне билет на поезд. Вот только не сказала мне точного адреса. Может быть, и сама его не знала. И она никогда не говорила мне, как теперь зовут твоего отца. Наверное, она сама собиралась в случае чего связаться с ним. Она не успела этого сделать, но, похоже, знала, что может произойти.

— Потому что ее преследовали охотники?

Сжав губы, Бонни кивнула.

— И с тех пор ты искала моего отца?

Она опять кивнула, крепко зажмурив глаза, чтобы не заплакать.

С минуту оба сидели молча, потом Билли сочувственно вздохнул:

— И… тебе сильно недостает мамы, да? Наверное, тебе хочется жить в другой семье? У других родителей?

Она снова кивнула, с закрытыми глазами. Потом повернула голову, ощутила, как теплое дыхание щекочет ее холодный нос, но, открыв глаза, ничего не увидела. Вокруг была кромешная тьма.

— Вот этого, я надеюсь, тебе никогда не придется пережить. Представляешь, каково это — скитаться из дома в дом, менять братьев и сестер раз в две недели? Никому я не нужна из-за моих странностей. — Чем дальше, тем чаще ее голос прерывался и хрипел. — Иногда я просыпаюсь, и мне страшно открыть глаза. Я лежу и вспоминаю, где я нахожусь, а иногда не могу вспомнить. Потом я слышу чужие голоса в коридоре и даже не знаю, чьи это голоса. — Она заговорила громче, всхлипывая в конце каждой фразы. — А иногда я еще и не одна в кровати. Представь, чего мне стоит скрывать свой секрет от младшей сестры. Или объяснить новым родителям, почему я не могу пойти к врачу, почему я всегда ношу рюкзак, почему я никогда не позволяю им обнять меня. — На мгновение Бонни умолкла, не в силах говорить из-за нахлынувших чувств. Она начинала, но раз за разом ее речь прерывалась сотрясающими все тело всхлипами. — А иногда… когда я вспоминаю маму… и как она меня обнимала… — Бонни расплакалась, и ее голова жалобно вздрагивала от рыданий.

Билли обнял ее. Их головы соприкоснулись, и Билли сам захлюпал носом, крепко сжимая и тихонько покачивая ее в объятиях.

— Отныне и навсегда, Бонни, — ласково проговорил он, — я буду тебе другом.

Некоторое время они сидели молча. Бонни почти успокоилась. Ее лицо было мокрым от слез, но и волосы почему-то тоже.

— Дождь идет? — спросила Бонни.

Билли покачал головой, стряхивая сырость:

— Нет. Это снег. Но теперь, по крайней мере, у нас будет чистая вода для питья. Эти горные ручьи, конечно, холодные и все такое, но последний, который нам попался, был грязный.

Бонни опустила голову на грудь:

— Нагни-ка голову пониже.

Билли нагнулся, и крылья Бонни сдвинулись и накрыли их с головой.

— Чудеса! — только и мог сказать он.

— Ну а теперь, если тебе не мешает запах, постарайся уснуть.

— Я думаю, нет смысла искать дорогу в темноте.

Бонни зевнула:

— Нет. Без толку.

— Мама, наверное, зарылась в листья где-нибудь.

— Ага. Она у тебя догадливая. — Бонни снова зевнула и несколько секунд спустя уже крепко спала.

На рассвете группа усталых поисковиков высадилась из «форда-экспедишн» в поле, заваленное белыми хлопьями. Пусть в глазах у Уолтера туманилось, он не мог удержаться от восхищения перед открывшимся видом.

— Как по-вашему, мистер Гамильтон, сколько снега выпало?

Учитель ковырнул сугроб ботинком. На взгляд Уолтера, он сильно изменился, когда спрятал свои седые лохмы под лыжную шапочку королевского синего цвета. Только несколько пегих локонов выбивалось на висках.

— Я бы сказал, сантиметров пятнадцать.

— Сантиметров? Это примерно… э-э…

— Примерно шесть дюймов, Уолтер. — Мистер Гамильтон похлопал его по спине. — Я знаю, вы не выспались за три часа в этом убогом мотеле. Но нам нужно приниматься за работу.

Уолтер глянул в просыпающееся небо:

— Ага. Билли до сих пор где-то там наверху.