Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

была признана слишком научной и сложной для понимания широкими массами – поэтому цензура не сильно беспокоилась распространении «Капитала» на русской земле[5].

Интересно, что в Западной Европе марксизм был подвергнут пересмотру еще в конце XIX в., причем пересмотрен в «умеренную» сторону. В 1896–1898 гг. Эдуард Бернштейн, влиятельный член немецкой социал-демократической партии, опубликовал в журнале “Die Neue Zeit” несколько статей под названием «Проблемы социализма», а в 1899 г. составил целую книгу с развитием своей концепции. Эта работа стала очень популярной, всего за два года ее перевели на все основные европейские языки. В этой работе Бернштейн доказывал, что взгляды Маркса и Энгельса постепенно эволюционировали от революционного радикализма в сторону реформизма, вплоть до объявления теории революции не соответствующей современным реалиям. Свои идеи Бернштейн позиционировал как дальнейшее развитие гуманистических и демократических традиций, имеющихся в марксизме. Бернштейн выдвинул лозунг: «Движение – все, конечная цель – ничто». Диалектику с ее противоречиями Эдуард Бернштейн объявляет «предательской ловушкой», призывает вернуться к Канту и заменить историческую необходимость и объективную закономерность категориями справедливости, добра и свободы [7, с. 27].

В то время как левая мысль западноевропейских стран все более склонялась к эволюционному пути в духе социал-демократии Эдуарда Бернштейна и Карла Каутского, в России над развитием марксистского учения активно работали такие социалисты, как Георгий Плеханов (учитель Ленина), Николай Бухарин, Лев Троцкий и, конечно же, Владимир Ленин. Они развили марксистское учение об анархической природе капиталистического товарного производства, которое может быть преодолено только рационализацией этой «хозяйственной анархии» при коммунизме. Была переосмыслена роль насилия и принуждения в т. н. переходный период от капитализма к коммунизму, процесс «перевоспитания» не пролетариев; развито представление о классах, особенно о крестьянах; выделены отдельные подклассы среди крестьянства, что было актуально для России с ее многочисленным крестьянским населением. Лев Троцкий разработал и популяризовал концепцию «перманентной революции», т. е. непрерывную революцию, охватывающую одну страну за другой. Были разработаны теории первоначального социалистического накопления, государственно-монополистического капитализма, империализма, «военного коммунизма» и многое другое, чего, возможно, не могло появиться в условиях развитых капиталистических стран Западной Европы.

Русские социалисты выбрали для себя путь революции и шли этим путем несколько десятилетий, опираясь на мощную партийную дисциплину и разветвленную систему ячеек по всей Европе, пока в октябре 1917 г. партия большевиков не совершила переворот, а в январе 1918 г. окончательно не установила однопартийную диктатуру. Однако это тема уже следующей части книги.

СОЦИАЛИЗМ

Часть 2

Социализм в России

Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика.

В. И. Ленин.

«О национальной гордости великороссе»

Русский социализм XIX – начала XX века

В консервативной русскоязычной среде популярно мнение, что социализм для России был чуждым явлением, которое пришло к нам с Запада. Отчасти это правда, в том смысле, что в наиболее своей развитой форме на определенном этапе социализм проник в Россию из Западной Европы, однако это всего-навсего один из этапов его истории и в последующем именно в России социалистическое учение получило наибольшее теоретическое и практическое развитие. Кроме того, нельзя сказать, что у русских не было своих, отечественных, социалистов и идейных течений в русле социализма. В России даже было собственное просвещение, как у англичан, французов и американцев, а ведь именно просвещение Энгельс считал одним из этапов становления современного социализма.

Русское просвещение – это «Ученая дружина», состоящая из таких политических деятелей и философов, как Феофан Прокопович, Василий Татищев и Антиох Кантемир. Все трое были ярыми поборниками Петровских реформ, его интеллектуальной поддержкой и моральными апологетами. Последнее было весьма кстати, поскольку затеянные Петром преобразования в России были слишком радикальными и вызывающими недовольство населения и части элит. Петр I был первым по-настоящему самодержавным правителем России, совершенно не считавшимся с культурой, традициями и институтами, насчитывавшими минимум семь столетий истории (обилие регламентаций экономической жизни и даже быта, начиная от размеров кусков тканей и заканчивая запретом есть чеснок и капусту, носить бороды и традиционные костюмы). Однако затеянная им «вестернизация» якобы отсталой страны, идеологический примат государства над частными и общественными интересами, индустриализация и прочие реформы, которые в советской историографии считаются «прогрессивными», вызывали сочувствие у социалистических мыслителей последующих эпох. Следовательно, идеологи реформ Петра, хотя и не были социалистами (как и французские просветители), но могут быть упомянуты здесь как важный этап в истории развития социалистических идей в России.

Прежде всего, «Ученая дружина» отстаивала идеи просвещенного абсолютизма, в котором государство выступало источником преобразований в среде, не желающей эти преобразования воспринимать. Прокопович, будучи епископом и архитектором отмены патриаршества и перехода к Синоду, был горячим сторонником примата светской власти над духовной (т. е. не взаимоограничивающего равенства этих властей, а всевластия одной из них). В отношении всех деятелей этого «кружка» уже у современников было небеспочвенное подозрение их в атеизме (что близко к французским, но не английским, просветителям). Впрочем, у Татищева и Кантемира антиклерикализм был совершенно открытым. Татищев обвинял церковников в торможении научного прогресса, жадности, нетерпимости к инакомыслию. Кантемир считал монахов «гнусным чином» и высмеивал Церковь в своих сатирах. Доставалось от Антиоха и дворянству, которое тот громил беспощадно как «хулителей науки и просвещения, мотов и щеголей, чревоугодников и подхалимов, круглых невежд и жестоких паразитов, наказывающих своих слуг по любому поводу “до крови”, взяточников – судей и приказных, бессовестно грабящих “голых” и “убогих”» [104]. Какие-либо сословные привилегии Кантемир отрицал целиком и полностью. И Татищев, и Кантемир полагали привилегии уделом достойных: «Меж таким вольным человеком и холопом природа никакой разницы не поставила в составе тела: та ж кровь, те ж кости, та же плоть. Потому, ежели кто от холопа, от черни отличиться желает, должен отличаться добрыми делами, добрыми нравами. Одно имя дворянское не может прикрыть наши пороки» [133].

Интересная для нас оценка деятельности русских просветителей XVIII в. дана в советском журнале «Вопросы истории» № 3 от марта 1963 г. Петром Епифановым. Она представляет собой оценку убежденного социалиста, но при этом социалиста постсталинского «русифицированного» СССР (о русификации Советского Союза и кризисе социалистических идей в нем мы еще поговорим в конце второй части): «Выдающиеся русские ученые и писатели этой эпохи (XVIII в. – А. С.) были горячими поборниками передовых идей и великими тружениками. Оставленное ими обширное научное