Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

в себя уже все необходимое управление экономикой. А дальше все объяснил сам Владимир Ильич Ленин: «…социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией» [177, с. 192].

* * *

Резюмируя вклад Маркса в социалистическое учение, важно подчеркнуть следующее. Десятки социалистов-теоретиков и практиков до Маркса высказывали, в сущности, те же самые идеи, которые мы находим в сочинениях трирского политэконома. Однако эти идеи никогда не были собраны воедино так, чтобы под них был подложен мощный фундамент теории от а до я. Маркс не просто объяснил происхождение неравенства, крупного капитала и т. д., он развил идею, что этот процесс есть объективный закон истории, который неизбежно ведет к социализму. Поскольку каждая формация заканчивала свое существование через социальную революцию, социалисты, насытившиеся Марксовым учением, получали уверенность в том, что они своей революционной деятельностью вершат неизбежное, а значит, победа в любом случае будет за ними. Такой уверенности прежде у них никогда не было.

Сам Маркс когда-то оценивал свой теоретический вклад намного скромнее, чем его ученики. В письме Вейдемейеру от 5 марта 1852 г. (т. е. до издания «Капитала», но уже с известностью и определенными теоретическими наработками) он признается: «Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов» [210, с. 424, 427].

Последний, третий пункт – и есть коммунизм, т. е. бесклассовое общество. Пролетарская диктатура, где власть принадлежит одному классу – пролетариату, – приведет к диалектическому отрицанию самой себя, т. е. к упразднению «последнего» класса и его диктатуры при сохранении всех ее достижений. Наступит то, о чем так упоенно писали утописты: будет полное материальное благополучие, не будет обмена и денег, разница между умственным и физическим трудом исчезнет вместе с разделением труда и т. д. Таким образом, мощный «научный» анализ социально-экономической истории, проделанный Карлом Марксом, все равно заканчивается на старой доброй утопической мечте.

Несмотря на то что Маркс верил в отмирание государства (по крайней мере государства, каким его понимает большинство людей), это противоречило и его идее о централизованном управлении экономикой, и диктатуре пролетариата. Другой социалист, анархистского толка, удивительно точно предсказал все то, что произойдет в будущем в СССР, где появится та самая диктатура пролетариата. Видный русский анархист Михаил Бакунин (годы жизни – 1814–1876) в книге «Государство и анархия» писал: «Спрашивается, если пролетариат будет господствующим сословием, то над кем он будет господствовать? Значит, останется еще другой пролетариат, который будет подчинен этому новому господству, новому государству. Напр., хотя бы крестьянская чернь, как известно, не пользующаяся благорасположением марксистов и которая, находясь на низшей степени культуры, будет, вероятно, управляться городским и фабричным пролетариатом; или, если взглянуть с национальной точки зрения на этот вопрос, то, положим, для немцев славяне по той же причине станут к победоносному немецкому пролетариату в такое же рабское подчинение, в каком последний находится по отношению к своей буржуазии… Они утверждают, что только диктатура, конечно, их, может создать народную волю, мы отвечаем, что никакая диктатура не может иметь другой цели, кроме увековечения себя, и что она способна породить и воспитать в народе, сносящем ее, только рабство; свобода может быть создана только свободою, т. е. всенародным бунтом и вольною организациею рабочих масс снизу вверх» [19]. Великолепное чутье! Михаил Александрович словно предсказал форсированную индустриализацию в городе за счет беспощадной эксплуатации деревни, антикулацких кампаний и террора, о чем мы еще поговорим в дальнейшем. Впрочем, он же признавал, что не знает «равных <Марксу> по учености и глубине. Именно Маркс написал продуманный, глубокий и прекрасный устав, придав выражение инстинктивным, единодушным стремлениям пролетариата почти всех стран Европы, именно ему принадлежат идея и предложение об учреждении Интернационала» [18, с. 310].

* * *

Серьезный вклад в развитие идей «научного социализма» и в его политическую практику принадлежит выходцам из Германии. С чем это было связано – сказать однозначно трудно, ведь надежды увидеть социализм в масштабах национального государства социалисты первой половины XIX в. возлагали прежде всего на Францию, уже прошедшую через «стихийный социализм» времен Французской революции. Август Бебель, Фердинанд Лассаль, Фридрих Энгельс, Карл Маркс, Вильгельм Либкнехт и многие другие – дети немецкого протестантского мира (хотя Маркс и Энгельс жили и писали свои ключевые труды в Англии). Немецкие беженцы, преследуемые в Пруссии за социалистические убеждения, в том числе Маркс, приняли самое активное участие в создании первых интернациональных рабочих движений: «Союз справедливых» в 1840 г. в Лондоне, «Коммунистический корреспондентский комитет» в Брюсселе в 1846 г. Историк Жан Аттали так описывает нам его состав: «Публика подобралась самая разношерстная: немецкий портной Вильгельм Вейтлинг; кёльнский еврей-буржуа Моисей Гесс; прусский офицер-артиллерист в отставке Герман Криге; русский писатель Павел Анненков; прусский аристократ, брат Женни, Эдгар фон Вестфален. Таково было первое ядро будущего Коммунистического интернационала. К ним примкнул немецкий журналист из Нью-Йорка Карл Грюн» [18, с. 110–111]. СДПГ – немецкая рабочая партия Вильгельма Либкнехта, стала первой социалистической партией, вошедшей в европейский парламент в 1878 г. За всеми этими движениями дальше могла идти только практика в национальном масштабе, и наиболее благоприятные условия для нее созревали не в развитой капиталистической Англии, и уж тем более не в США, а в Пруссии, где Бисмарк уже практиковал «государственный социализм». Однако Бисмарк лишь «играл» с социализмом, чтобы опередить самих социалистов, угрожавших политическому режиму. Он не собирался кардинально менять социально-экономические отношения и уж тем более не интересовался научным социализмом Маркса. Практиковать научный социализм в национальном масштабе предстояло выходцам из страны, о которой меньше всего можно было бы подумать, что там произойдет революция и возникнет пролетарское государство. Пионерами в этом отношении стали русские социалисты. Это удивительно, учитывая, что долгое время левые течения в России были представлены «народниками», анархистами, движениями весьма враждебными как духу «научного социализма», так и коммунизму Маркса. Тем не менее именно русский язык стал первым, на который был переведен «Капитал». И в 1872 г. главный труд Маркса был без всяких сложностей разрешен к продаже в России, в то время как остальные европейские государства усилили нажим на социалистов. Книга Маркса