Связанные любовью - Розмари Роджерс

— Что вы собираетесь делать? — раздраженно спросила Софья.

— Стрелявший, чтобы заглянуть в комнату, должен был забраться на дерево.

Софья представила, что было бы, попади пуля чуть ниже, и в животе затянулся пульсирующий узел страха.

Удивительно, но мысль о том, что Стефан мог бы лежать сейчас на протертом ковре мертвый, отодвинула все прочие. Она даже не подумала, что злодей, возможно, стал свидетелем жаркой постельной схватки или что пуля предназначалась не герцогу, а ей самой.

— Похоже на то.

— Из чего следует, что выстрел был не случайный. — Стефан пронзил ее сердитым взглядом. — Стреляли, чтобы убить кого-то из нас.

— Да.

— Значит, либо кто-то здесь, в Париже, узнал вас, либо у меня появились враги, о существовании которых я даже не догадывался.

Она в отчаянии заломила руки.

— Вам не нужно было преследовать меня.

— Хватит. Мне надоели ваши игры. Вы расскажете всю правду, — прохрипел он и коротко выругался — в дверь громко постучали, и оба вздрогнули от неожиданности. — Не отвечайте.

— Мадам, — донесся из коридора встревоженный голос управляющего. — Мадам, я слышал выстрел. Вы не ранены?

Софья тихонько прошептала:

— Если я не отвечу, он войдет сам.

Стефан стиснул зубы, сдерживая боль.

— Ладно. Но…

— Что?

— Это должно остаться между нами, — предупредил он. — Не вмешивайте посторонних.

Софья откинула назад растрепанные волосы и направилась к двери.

— Оставайтесь здесь и не шумите, — бросила она.

В дверь снова постучали, громче и настойчивее. Софья открыла ее и вышла в коридор.

— Ну, хватит, — бросила она, принимая властный тон и суровое выражение матери. Перед ней стоял суетливый, невзрачный мужчина с мышиного цвета волосами и печальным, пепельно-серым лицом. — Почему вы колотите в мою дверь? Что случилось?

Управляющий нервно теребил накрахмаленный платок.

— Стреляли… — заикаясь, выдавил он.

— Стреляли?

— Да. Я слышал пистолетный выстрел.

— Ах да, меня что-то разбудило. — Софья покачала головой, задумчиво сдвинула брови и, прищурившись, уставилась на управляющего. — То есть вы хотите сказать, что в отеле завелся сумасшедший, который стреляет в ваших постояльцев?

Управляющий замахал руками и нервно оглянулся, желая убедиться, что коридор пуст и никто не слышит прозвучавших обвинений.

— Нет, мадам. Конечно нет. Это тихий, спокойный отель. Нашим гостям ничто не угрожает.

— Тогда почему кто-то стрелял?

— Я…

На лице несчастного отразился ужас при мысли о том, что покою его гостей может что-то угрожать, и Софья поспешила воспользоваться ситуацией к собственной выгоде.

— Наверное, мне лучше съехать. Не хочу, чтобы меня застрелили в постели.

— Мадам, уверяю вас, никакой опасности нет.

— А как же выстрел, который вы слышали?

— Я ошибся. — Управляющий расправил узкие плечи, счастливо убедив себя, что ничего столь буржуазного под крышей его заведения просто не могло случиться. — Наверное, служанка уронила поднос с чаем.

— Поднос… — Она остановилась, потом взяла управляющего за руку и повела к лестнице, подальше от номера, чтобы ее не услышал Стефан. — Да, конечно. Все это так действует на нервы. Мне понадобится чашка горячего чаю… и побольше сахару.

— Понимаю, мадам. — Уяснив, что мадам не намерена устраивать скандал, управляющий облегченно вздохнул и легко согласился удовлетворить ее скромные запросы. — Немедленно же пришлю.

Софья наклонилась к своему спутнику и тихонько шепнула ему на ухо:

— И пожалуйста, пару капелек опия? По причине слабости конституции.

— Разумеется, мадам.

— Спасибо.

Убедившись, что управляющий спустился по лестнице, Софья перевела дух и вернулась в номер.

Рождавшийся в голове план пугал ее саму. Она не была по натуре хитрой и изобретательной и вовсе не получала удовольствия от того, что приходилось обманывать других. С другой стороны, она понимала, что выбора нет. Иначе Стефану угрожает слишком большая опасность.

Стефан устало стоял у кровати, и при виде его у Софьи сжалось сердце от жалости. Бледный, со спутанными волосами, он показался ей глубоко несчастным.

Словно ощутив идущее от нее сочувствие, Стефан выпрямился и даже попытался изобразить ироническую улыбку.

— А вы, моя голубка, превосходная актриса. Так изобразить бедную, несчастную вдовушку. Даже я растрогался.

Она пожала плечами.

— Вы же сами хотели избавиться от него, разве нет?

— Хотел. А теперь спрашиваю себя, бываете ли вы когда-нибудь искренней или вся ваша жизнь одно хорошо отрепетированное представление.

— Хорошо отрепетированное? — Софья невесело рассмеялась — вот уж нелепое обвинение. — Моя жизнь — череда несчастий.

— И я — одно из них?

— Вот именно, — не моргнув солгала она.

В голубых глазах что-то мелькнуло, но так быстро, что Софья не успела понять, было ли это уязвленное самолюбие или раздражение.

— К счастью, гордость у меня толстокожая, — только и сказал герцог.

Она фыркнула:

— Ваша гордость, Стефан, непробиваема.

— А вы — настоящая мастерица уходить от ответа. Но больше эти фокусы не пройдут. — Лицо его затвердело. — Вы скажете мне, зачем приезжали в Суррей и, что еще важнее, почему кто-то пытался меня продырявить?

Она покачала головой, лихорадочно размышляя, как выиграть время.

— Вернитесь в Мидоуленд. Там вы будете в полной безопасности.

— В Мидоуленд я вернусь, так что не беспокойтесь. И вы поедете со мной.

Стефан произнес это спокойно, тоном абсолютной уверенности, и от этого тона по спине как будто пробежали холодные ножки. В этот момент у нее не осталось никаких сомнений, что при необходимости он запросто свяжет ее, бросит в карету и отвезет в поместье.

— Нет. Мне нужно в Санкт-Петербург.

— Почему?

— Я уже говорила, что нужна матери.

— Очень жаль, но ей придется подождать. До тех пор, пока я не получу удовлетворения… — он выдержал многозначительную паузу и прошелся по ней оценивающим взглядом, — полного удовлетворения, вы останетесь со мной.

Она скрипнула зубами. Таких упрямых, твердолобых, безрассудных мужчин ей встречать еще не доводилось.

— Вы понятия не имеете, чем рискуете.

— Могу представить. — Он посмотрел на раненое плечо.

— Нет, не представляете, — прошептала Софья, даже не пытаясь скрыть страх, не отпускавший ее с самого отъезда из Англии.

Герцог напрягся и несколько секунд только пристально смотрел на нее. Потом негромко сказал: