Рафин - Юлия Широкова

что они чувствовали к тебе…

Мы перестали предохраняться. Не обсуждая это и даже, наверное, почти не думая о том, что мы делаем и к чему это может привести. Мы просто хотели принадлежать друг другу до конца, на все сто.

И случилось то, что должно было случиться. Я почувствовала, что беременна ещё до того, как появились первые признаки. Просто проснулась однажды утром и поняла – это произошло. Я больше не только я.

Я сделала тест, сходила к врачу, чтобы получить рациональное подтверждение своим предчувствиям, а вечером без лишнего пафоса сообщила эту новость Косте. Он не удивился, не обрадовался и не расстроился. Он будто замер, прислушиваясь к себе. Я села напротив и стала ждать.

– Знаешь, десять лет назад я впервые услышал эти слова от женщины – у нас будет ребёнок. Тогда я почувствовал себя пойманным в ловушку. Я не любил эту женщину – она была одной из многих. Она была умна и понимала это, поэтому сказала, что ей ничего не нужно от меня, если я захочу принять участие в жизни этого ребёнка – хорошо, нет – она справится и без меня. Я решил поступить, как порядочный человек – купил ей квартиру, машину, старался хотя бы время от времени быть рядом, чтобы оказывать не только материальную, но и моральную поддержку. Но я всё равно чувствовал себя пойманным в ловушку – я не хотел этого ребёнка, который навсегда свяжет меня и эту не любимую мною женщину. Даже если мы не будем вместе, даже если я исчезну из их жизни, я всё равно никогда не смогу забыть, что где-то у меня есть дочь. Это должна была быть девочка. Она родилась мёртвой. Никогда не прощу себе того, что я почувствовал тогда, когда узнал об этом, а почувствовал я, будто ловушка распахнулась и я вырвался на свободу. Вскоре её мать села пьяной за руль той машины, что я ей подарил и разбилась. Подозреваю, эта смерть не была роковой случайностью… Я жил тогда в пьяном и наркотическом угаре, днём снимался в кино, вечером играл в рок-группе, гонял на мотоцикле по ночному городу без шлема и с выключенными фарами, ввязывался в потасовки, что ни день ходил с подбитой мордой, друзья и подружки были мне под стать – такие же безбашенные. Но, несмотря на это, я всё же почувствовал – в случившемся есть что-то очень не правильное, что-то в чём есть моя вина… Я стал разборчивее. Больше не ложился в постель с женщиной, если понимал, что ничего к ней не чувствую. Но даже с теми, в кого был влюблён, был осторожен, не хотел снова попасть в ловушку. Я не знаю, что случилось со мной здесь в Ялте… Может, это смутная угроза, опасность, которую я ощущаю, обострила инстинкты. А может дело в тебе, потому что сейчас я не чувствую себя пойманным в ловушку. Мне кажется то, что произошло – это очень правильно, так и должно быть.

Я решила позвонить следователю, ведущему дело о покушении на Рафина, с которым познакомилась после смерти Никиты. Раз уж Костя не хочет ничего предпринимать, надеясь на авось, я решила поделиться своими подозрениями с человеком, которому по долгу службы положено быть компетентным в подобных вопросах. Оказалось, что он действительно не лыком шит и мутного папашу нашей суперзвезды проверить догадался – у него есть алиби. Женщина, с которой он живёт, утверждает, что никуда из Ялты Рафин-старший не отлучался. Правда, как известно, какая ж баба не обеспечит своему мужику алиби, поэтому особого доверия к её показаниям не было и за папашей они присматривали, но причин для задержания у них пока не было.

Во время обеденного перерыва я приехала на съёмочную площадку, которая в тот день располагалась в каком-то кафе с шикарным видом на море. Мы с Костей немножко поспорили на счёт того, кого мы хотим – я хотела сына, он – дочку. Я хотела, чтоб мальчик был копией отца, Костя хотел, чтоб у дочери были мои глаза и улыбка. В конце концов, сошлись на компромиссе – это должен быть мальчик, потому что я не желаю делить сердце любимого ни с какой другой женщиной, даже с дочерью, и у него будут его глаза, но моя улыбка.

– А как мы его назовём? – спросила я. – Мне нравится твоё имя – оно сильное…

– Нет. Меня назвали в честь моего отца… Я не хочу, чтоб имя этого гада досталось ещё и моему сыну.

– За что ты так зол на него? Ну, оступился человек, пошёл по неверной дорожке… Но ведь ты и сам был далеко не ангелом!

– Давай не будем об этом сейчас?

– Ладно. К тому же я слышала, что это плохая примета – назвать сына в честь отца. Говорят, бог заберёт одного из двоих…

– Ты же вроде бы не веришь в бога?

– Да, но одного из моих братьев назвали в честь отца, и тот покончил с собой, когда Сашке было всего десять лет.

О том, что я собираюсь навестить его отца, адрес которого узнала у следователя, я Косте ничего не сказала, догадываясь, что он будет решительно против. А я была счастлива и ничего не боялась. В этот солнечный день жизнь казалась прекрасной и я больше не верила в то, что отец может желать смерти своему сыну. Я надеялась встретить несчастного, запутавшегося человека, который раскаялся в прошлых ошибках и будет рад помириться с сыном. Тем более, когда узнает, что через девять месяцев на свет появится его внук.

Такси привезло меня к невзрачным, обшарпанным трёхэтажкам. Двери квартир выходили наружу. Во дворе сушилось постельное бельё, пахло жареным цыплёнком с чесноком, на одном из окон стоял старенький магнитофон, из которого доносились песни Юрия Антонова. В гамаке, висящем меж двух деревьев, вальяжно развалившись, лежал мужчина, потягивая пиво из бутылки. Пройдя мимо него, я поднялась на второй этаж, нашла нужную дверь и остановилась на минутку, чтобы собраться с мыслями. Я совершенно не думала, о чём буду говорить, я знала, что диалог наш будет зависеть от того, что за человека я увижу перед собой, что почувствую, заглянув в его глаза… Глубоко вздохнув, я собралась и решительно постучала в дверь. И в следующую же секунду я поняла, что уже видела мужчину, мимо которого только что прошла, едва взглянув.

Я видела его в одном из фильмов Константина Рафина. Этот фильм