Огромный. Злой. Зеленый - Татьяна Новикова

этом мраке, о ком-то переживать — точно свихнешься.

— Неплохая версия, — Дит усмехнулся, а затем добавил едва слышным шепотом. Я даже не была уверена, что мне не послышалось. — Если бы я умел любить, то полюбил бы именно тебя.

Я уставилась на него во все глаза, но орк тут же сменил тему и даже как будто смутился, что я услышала лишнего:

— Пойдем покажу тебе несколько особых мест.

Я и не подозревала, что Дитрих умеет находить красоту в мелочах. Он вел меня около старинных домов, рассказывал о судьбах некоторых живущих там людей так, словно был знаком с ними лично. О первых шахтерах, об основателях города, о тех, кто уехал отсюда и стал известен за пределами города.

Он дышал вместе с городом. Наверное, он любил его — хоть и утверждал, что не умеет любить и не собирается этому учиться. Но любовь эта была болезненной, со вкусом зависимости. Дитриха устраивало увядание этих мест. Он не желал развития, наоборот, с каким-то ненормальным удовольствием рассказывал, что ещё десять лет назад здесь жило почти семьдесят тысяч человек, а теперь осталось чуть больше пятидесяти.

— Неужели нельзя перевезти сюда какое-нибудь другое производство? — спрашивала я, когда мы шли по разбитым улочкам. — Не связанное с добычей угля.

— А зачем? — пожимал плечами Дит. — Это огромные вложения, сложности с логистикой и прочие проблемы. Проще дождаться, когда отсюда все уедут, и навсегда вычеркнуть его с карт. Думаю, лет девяносто хватит.

Я дернула плечами. Меня пробирала дрожь от его слов, и сразу же вспоминались дома с выбитыми окнами, стоящие на том берегу.

— Здесь начинается самая большая улица города, — мужчина вывел нас на центральную площадь.

М-да. Машин почти нет. С одной стороны, замечательно — никаких пробок. С другой — я настолько привыкла к гудкам нетерпеливых водителей, к авариям на перекрестках, что не понимала, как может быть иначе.

— Давай зайдем в одну пекарню, её хозяйка готовит невероятно вкусные пирожные. Ничуть не хуже ресторанных. Так и быть, я угощаю.

Дит улыбнулся по-мальчишески, а я хмыкнула.

— Нас убьет твоя мама, если узнает, что мы променяли полноценный обед из двадцати пяти блюд на какие-то пирожные.

— Н-у-у, мы ей не скажем… Тая! Стой!

Машина вынырнула внезапно. Дитрих чудом увидел её боковым зрением и, схватив меня за талию, отбросил нас обоих в сторону, практически кинул на асфальт. Автомобиль на скорости проехал ровно там, где мы стояли секунду назад, затем вильнул вбок и скрылся за поворотом.

Глава 12

Меня всю трясло. Дитрих потемнел лицом, огляделся, словно кого-то искал, стиснул зубы. Его лицо сейчас казалось почти дьявольским.

— Давай вернемся домой, — проскрежетал он не своим голосом. — Пирожные подождут.

— Как думаешь, это случайность? Кто-то не справился с управлением? — сама того не понимая, я до сих пор хваталась за руку Дитриха, держась за него как за островок спокойствия.

Не могли же головорезы моей матушки добраться до нас здесь, на краю мира? Она даже не знает, куда конкретно я уехала.

— Возможно.

Его ответ показался мне вынужденным.

— Пожалуйста, не говори загадками!

— Тая, просто пойдем домой, — Дитрих устало потер лоб, — прошу тебя.

Следующие события произошли так быстро, что по прошествии времени я могла вспомнить лишь отдельные картинки, отпечатавшиеся в памяти.

Вот мы переходим дорогу по пешеходному переходу, чтобы вернуться домой. Мимо промчался мотоцикл. Дит остановился, пропуская его, хотя по правилам это он должен был уступить дорогу. Мотоциклист был одет в обтягивающий черный костюм и больше похож на космонавта в огромном круглом блестящем шлеме, полностью скрывающем лицо. Байк вдруг вильнул, и отточенным движением у Дита выхватили пакет, в который была завернута очередная книга с реставрации. Он хотел заняться ею дома.

Тот попытался остановить грабителя — но тщетно, громко ревущий железный конь был быстрее.

Дит сделал было пару шагов вперед, словно хотел погнаться за ним. Думаю, в боевой форме он бы в два счета догнал нахала и отучил трогать чужое.

Но вместо этого он схватил меня под руку и потянул за собой, в противоположную от дома сторону.

— Там ведь твоя книга!

Я оглянулась на мчащегося по дороге вперед мотоциклиста, он почти скрылся из виду, как вдруг слева выехала огромная фура, байкер не успел среагировать и…

Дит дернул меня на себя, закрывая обзор, и потащил вперед.

— Там авария, ты видел? — приходилось практически бежать, чтобы успевать за широким шагом орка.

— Осторожнее! — Дит ухватил меня за талию, поднял на руки и развернул назад, обхватывая так, словно хотел укрыть своим телом.

Позади раздался грохот, да такой, что заложило уши.

Осторожно выглянула из-за плеча Дита — в шаге от него, там, где должна была стоять я, лежал огромный кусок цемента, разлетевшийся на мелкие куски.

— Это с крыши упало? — не узнавая свой голос, спросила я. По спине пробежали мурашки. На мгновение представила, что могло быть, если бы Дитрих меня не спас, и передернулась.

Но Дит не ответил, он снова изменил траекторию движения и вел меня уже совершенно в другом направлении. Я быстро выдохлась от быстрого темпа.

— Куда мы?.. — слова застряли в горле, когда я поняла, что мы снова пришли к реке, туда, где, зияя мертвыми окнами, на нас с противоположного берега смотрела заброшенная часть города.

— Давай руку, — Дитрих будто не слышал меня.

Осознавая, что вот-вот мы спустимся с отвесного берега прямиком к реке (куда нам, в общем-то, не нужно было), я оглянулась на дорогу. Кажется, что-то идет не по плану — или, наоборот, по плану, но известному одному орку.

— Дит, объясни…

— Позже, — не сказал, а отрезал.

Я смотрела со склона и не понимала, почему не выбрать асфальтированную дорогу, ведущую к широкому автомобильному мосту, которая находилась чуть правее. Да, она была разбита, но дорога же… а не земля… и кусты… и опасность навернуться. Я не самый лучший скалолаз, да и склон слишком отвесный.

Но когда мы худо-бедно преодолели половину пути к берегу, я увидела, как на ту самую дорогу выехал, не вписавшись в поворот, небольшой грузовичок. Его кинуло из стороны в сторону, кузовом протащило по заграждению несколько метров и перевернуло набок ровнехонько на середине пути. Там, где могли бы сейчас идти мы.

Неужели Дитрих предвидел