Оазис человечности 7280/1. Воспоминания немецкого военнопленного - Вилли Биркемайер

Разумеется, Ференц стряпает эту важную чепуху сам, а я пока могу написать письмо домой.

«Советский Союз, 14.11. 1948

Мои дорогие родители, дорогой брат Фриц! Получил от вас сегодня семь открыток и письмо. Товарищи завидуют — везет, мол, тебе! И правда, удача мне пока сопутствует, вот только в одном не везет — домой не отпускают.

Здесь была прекрасная осенняя погода, никогда еще не было такой хорошей осени, но в последние дни похолодало, хотя солнце стоит еще высоко. Сегодня утром выпал первый снег. В прошлом году в это время уже давно лежал снег. Если станет совсем холодно, надену меховой полушубок, а пока хватает ватника и толстой шапки на меху. Так что ты, мама, не бойся — я тут не замерзну. И обувь у меня хорошая, и одежда в порядке — за этим следит Макс, я ему за многое должен быть благодарен. И белье у меня всегда чистое, об этом заботится мой друг Гейнц из Бохума, он здесь ведает прачечной.

Сегодня воскресенье. Играет радио, одни читают свежие газеты, кто-то из моих товарищей читает книжку, а другие, как и я, пишут письма на родину, своим близким.

Мамочка, ты пишешь, что вспоминаешь меня маленьким, лежащим в кроватке с румяными щечками и пальцем во рту. Щеки у меня румяные по-прежнему, а вот палец сосать я уже отучился! А что до подружки, то можешь, мама, не беспокоиться. За эти четыре года я хорошо понял, что такое родители и родной дом. Вот Макс тоже говорит, что когда я узнаю вкус любви по-настоящему, то все остальное пойдет прахом. Нет, нет — уж я-то себя лучше знаю. Хорошо помню то время в Моравской Остраве, когда по воскресеньям я гулял один или ходил с тобой, дорогая мама, в театр. Если теперь я уже вырос, стал молодым человеком, то в смысле моего поведения мало что изменилось.

А теперь обращаюсь к тебе, дорогой братец!…Вот ты пишешь, что можешь хорошо себе представить, как девчонки пожирают меня глазами, когда я стою на сцене. За эти годы я работал вместе со многими русскими женщинами. С тех пор как я играю в спектаклях и мне разрешено носить прическу, приходится слышать, как они говорят про мои «золотые кудри», — я ведь уже хорошо говорю по-русски и понимаю такие «комментарии». Одна молодая женщина сказала обо мне: «Какое счастье для матери — иметь сына с такими кудрями…»

Как я уже сказал, я теперь хорошо знаю русский и благодаря этому свободно общаюсь с русскими, со всеми рабочими и работницами, и отношения с ними у меня самые хорошие.

Ну, на сегодня хватит. В надежде, что скоро окажусь в поезде, идущем домой, сердечно вас приветствует и целует

Ваш Вилли»

ВЕНГРЫ ЕДУТ ДОМОЙ

А в лагере вот уже несколько дней неспокойно. Русские ведь пообещали нашим венгерским товарищам по несчастью, что их вот-вот отпустят домой, чтобы они участвовали в восстановлении Венгрии, а теперь говорят, что сначала поедут только те, кто послабее. Это что же значит — Венгрию восстанавливать слабосильным да хворым? Все чувствуют, что вот-вот может что-то произойти, вплоть до беспорядков. Венгрия ведь теперь для Советского Союза братская социалистическая страна, как и Польша, Болгария, Румыния, Югославия и, не забудьте, Восточная Германия. И как-то не очень сходится одно с другим — вот социалистические братья, а держат их в плену.

Наши венгерские товарищи волнуются, собираются в группы и о чем-то шепчутся, спорят, видно, что бурлят страсти. А заводское начальство жалуется, что они уже почти не работают. Но русские офицеры в лагере держатся подчеркнуто спокойно, наверное, так им велено Владимиром Степановичем. Один из венгров сказал мне, что сегодня вечером к начальнику лагеря идет их делегация и будет требовать, чтобы им ответили точно: когда их отпустят домой. А Макс слышал, что если дело с отъездом венгров не сдвинется, то будет забастовка. Боже упаси! Как сказал политрук, когда в Провиданке опасались беспорядков? «Охрана применит огнестрельное оружие!» Ох уж эти венгры с их горячей кровью и цыганской музыкой…

Все с нетерпением ждут вечера. На раздаче ужина все еще спокойно, но мне не нравится, что сегодня почему-то очень уж много здесь офицеров. И никто из нас их не знает. Но вот объявляют по громкоговорителю: всем военнопленным построиться на плацу. Владимир Степанович в сопровождении чуть не целого отряда офицеров поднимается на сцену, где в хорошую погоду устраивают концерты. Венгерский комендант, переводчик и наш Макс Зоукоп — тоже с ними.

Владимир Степанович объявляет коротко и ясно: подготовка к отправке на родину венгерских военнопленных начнется еще сегодня ночью. Просит всех соблюдать спокойствие и надеется, что вагоны будут подготовлены в дальнюю дорогу, чтобы все там было как надо, за три-четыре дня. А нашего Макса и нас всех он просит отнестись с пониманием к тому, что мы сможем оставить лагерь и двинуться в путь на родину только через несколько месяцев. А чтобы металлургический завод мог работать как полагается, наш лагерь пополнят на днях немецкими военнопленными. И он просит нас, уже старожилов, помочь новичкам освоиться в нашем лагере и на заводе…

И в самом деле, этой ночью в лагерь приходят грузовые машины с новым обмундированием. Выдавать его уезжающим начинают с самого утра, уже к обеду две тысячи человек одеты во все новое; зимние шинели у многих — буквально до пят. Человек сто наших отправляют на железную дорогу, где стоят вагоны для венгров, — их надо оборудовать нарами, печами и всем прочим — из расчета сорок человек в каждый вагон. На следующий день туда посылают уже чуть не всех немцев, нас с Максом Шиком, разумеется, тоже. Вот это работа в удовольствие! И за три дня — все сделано. Пусть это еще не для нас, но ведь что-то уже происходит! Значит, когда русские повторяют: skoro domoj! — это они серьезно!

Мы с Максом устанавливаем печки — такие же, как были в вагонах, когда нас везли из Киева в Сталине Все надо было по плану закончить сегодня, мы бы и управились, если бы материалы подвезли вовремя… Первая колонна венгров уже подходит к поезду, а несколько вагонов еще не готовы. И главное — нет вагона-кухни, его почему-то не доставили. Как же отъезжающие будут питаться? Ну, сегодня можно привезти еду из лагерной кухни, а что потом?

Ничего! Русские солдаты находят выход, они ведь чемпионы мира по таким импровизациям — тянут сюда тягачом полевые кухни, их затащат в отдельный вагон… Одна из кухонь теряет колесо, но и это не беда — солдаты тут же мастерят каток из какого-то пня, и дело заканчивается благополучно. Всё! Вагоны оборудованы, венгры грузятся в них и наконец-то отбывают к себе на родину.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});