Найдёнов луг (Рассказы) - Ив Соколов-Микитов

Соколиные охоты существовали и у нас на Руси. Отец Петра I, царь Алексей Михайлович, держал в Москве большую соколиную охоту. От тех времен сохранились названия некоторых подмосковных мест. Сокольниками называют москвичи сосновый подгородный бор. Страстный любитель соколиной охоты царь Алексей Михайлович сам написал книгу об охоте и воспитании ловчих птиц. Особенно ценились в те времена белые кречеты-альбиносы, неизменно попадавшие в царскую охоту. Воспитанием ловчих птиц занимались опытные люди, которых называли сокольничьими. Они носили особые, сшитые из алого сукна, кафтаны. На груди и на спине кафтанов были вышиты белые соколы. Почетное звание сокольничьих сохранялось долгое время. Царские шумные охоты устраивались поздним летом, когда подрастала дичь. Обученные ловчие птицы догоняли мелких зверей, убивали в воздухе уток и тетеревов. К потехе знатных охотников стрелою падал сокол на стаю летящих над рекою или болотом птиц. Кувыркаясь в воздухе, роняя перья, падала на воду или на землю сшибленная соколом добыча. Охота с ловчими птицами была большим праздником. После такой охоты устраивались большие царские пиры, на которых подавались различные, ныне забытые блюда. Гости пили из чаш шипучий мед и вино, шумно беседовали о недавней охоте.

Соколиной охотой занимались в те времена и мелкие люди - владельцы поместий. Воспитанием ловчих птиц заведовали опытные люди. Они находили гнезда хищных птиц, отлавливали подраставших слётков-птенцов, терпеливо их приручали. Обучение ловчих птиц требует большого терпения и знания повадок. Пойманных молодых хищных птиц долго морили голодом, не давали им спать, пока они не возьмут корм из рук своего хозяина. После этого вольные птицы становились рабами хозяина-человека. Держа на привязи, их учили ловить и убивать голубей, натравливали на чучела зверей, глазные впадины которых набивали мясом. Чучело зверя, зайца или лисицы волочила по земле лошадь. Голодный сокол кидался на добычу, выклевывал спрятанное в глазницах мясо. Впоследствии обученный сокол так же кидался на живых зверей, выклевывал им глаза, а подскакивавшие на лошадях охотники подбирали добычу. Не все обучаемые ловчие птицы были одинаково способны к охоте. Лучших птиц отбирали в царскую охоту.

Богатые и шумные охоты с ловчими птицами давно забыты. Но и теперь в некоторых местах нашей страны сохранились отдельные любители ловчих птиц. Такую охоту с небольшими ястребами-перепелятниками довелось мне некогда наблюдать на перепелиных высыпках в обширной, еще не застроенной Адлерской долине на берегу Черного моря. Я ходил там на охоту с молодым местным охотником, державшим у себя ловчих ястребков. Таких ястребков перед осенним пролетом перепелов ловили охотники в сети на приманку, которой служила живая, привязанная к колышку птичка. Ястребки-перепелятники быстро привыкают к своему хозяину, который их кормит и обучает несложной охоте.

Обычно охотник с ястребом берет с собой легавую собаку. Он выпускает ястреба, когда из-под стойки собаки вылетает и низко летит над травой жирный перепел. Выпущенный ястреб гонится за перепелом, который, спасаясь, прячется в высокую траву. Чтобы найти в густой траве ястреба и его добычу, к груди ловчей птицы привязывают колокольчик или бубенчик. Охотник все утро ходит по знакомым местам, вешая пойманную добычу себе на пояс. Чтобы поддержать у голодного ястреба охотничью страсть, охотник иногда угощает его мозгом пойманной птицы.

Более интересную охоту с ловчими птицами я наблюдал в высоких горах Тянь-Шаня. Там и до сих пор живут охотники-беркутчи, державшие у себя огромных ловчих птиц - беркутов. Гнездятся беркуты на почти неприступных скалах. Всякий день они вылетают с гнезда за добычей. Нужен зоркий, опытный глаз, чтобы выследить, где и в каком месте находится гнездо беркута. Не всякий человек решится взбираться на высокие отвесные скалы, разыскивать орлиные гнезда. Этим обычно занимаются местные жители киргизы. Поймав беркута-слётка, они принимаются за его воспитание. Грозную птицу долго не кормят и не поят, не дают ей спать. Не спит и сам хозяин, которому посчастливилось поймать беркута. На засыпающую птицу он брызгает изо рта водой. Нужно добиться, чтобы гордый орел взял из рук человека кусок мяса. С этого начинается полное подчинение грозного орла человеку. У любителей охоты с беркутами орлы живут вместе с людьми в их доме по многу лет.

На берегу озера Иссык-Куль мне довелось гостить у охотника-беркутчи. Угол его дома был завален шкурами лисиц и волков, пойманных ловчею птицей. Сама птица, привязанная цепочкой, сидела на деревянном столбике, вкопанном в земляной пол посредине комнаты. Ее кормили мясом зайца и бараниной. Раза два или три мы выезжали в степь на охоту. Обычно на такую охоту собирается несколько человек. Верхом на лошадях они цепью едут по заросшей высокой травою степи. Ловчие птицы сидят на левой руке хозяина, на которую надета сшитая из сыромятной толстой кожи длинная, до плеча, перчатка. Чтобы выдержать тяжесть большой птицы, рука беркутчи опирается на деревянную подставку, вставленную в луку седла. На голову беркута надета кожаная шапочка, закрывающая глаза. Когда из-под ног лошади выскакивает заяц, лисица или волк - хозяин беркута снимает с головы птицы шапочку. Взмахнув могучими крыльями, беркут взлетает и, поднявшись в воздух, бросается на добычу. С мелким зверем беркут расправляется быстро. На голову крупного волка он бросается с высоты, крепко сжимает когтями морду и затылок, выклевывает волку глаза. К беркуту и его добыче подскакивают на лошадях охотники, добивают волка.

Самое замечательное, что сильный и грозный орел покорно подчиняется своему хозяину-человеку. Взвившись высоко в воздух, паря в поднебесье, он покорно спускается на руку человека, когда хозяин, вынув из голенища сапога вабило - заячью кость с остатком присохшего мяса, помахает этой костью над своей головой. Орел кругами спускается все ниже и ниже, покорно садится на свое место, а хозяин надевает ему на голову кожаный колпачок.

Судя по количеству кож, которые были сложены в доме приютившего меня охотника-беркутчи, можно было понять, как обильна была его охота с беркутом. Любуясь беркутом, восседавшим посреди хижины своего хозяина на деревянном пеньке, я обратил внимание, что вокруг деревянного столбика был обтоптан правильный круг. Круг этот равнялся длине цепи, за которую был привязан беркут. Домашние кошки никогда не вступали в этот смертный круг, хорошо зная, чем кончится для них такая неосторожность.

ГЛУХАРИ

Только немногим охотникам доводилось охотиться весною на глухариных токах. Помню, Михаил Михайлович Пришвин рассказывал мне, что ему так и не удалось никогда побывать на глухарином току. Мне в этом отношении повезло. Я много охотился на глухарей, знал обильные тока. Такие тока видел я под Ленинградом, в Кингисеппском районе. Видел и слушал их в Приуралье и на Кольском полуострове. Я начал охотиться на глухарей еще в юношеском возрасте. В давнем рассказе моем "Глушаки" описана первая моя охота. Учителем и проводником моим был деревенский охотник Тит. Утром, после ночлега в лесу, он подвел меня к певшему глухарю. Первый раз я выстрелил по колебавшейся под тяжестью глухаря еловой ветке. Тит погрозил мне пальцем и из своего ружьишка подстрелил певшего в темноте глухаря. С тех пор я много охотился на глухариных токах и с радостью встречал каждую весну, готовясь к интересной охоте, заранее набивал патроны. Жадным охотником я никогда не бывал и даже на самых обильных токах не убивал больше двух птиц. Когда я переставал стрелять, лесная природа приближалась ко мне. Я любил бывать на глухариных токах в полном одиночестве. Лишний охотник здесь только мешает. Я один ночевал у костра в лесу, слушал ночные тихие звуки. Эти лесные ночлеги были для меня самой высокой моей радостью. Хорошо запомнилась мне одна такая охота. Кто-то рассказал мне, что у дальней деревни, в которой я еще никогда не бывал, есть хорошие глухариные места. Весною, когда лежал снег, я отправился в эту деревню. Было нужно пройти много верст. Я остановился и отдохнул в деревне, стал расспрашивать мужиков о глухариных местах. Охотников в той деревне тогда не было. Мне рассказали, что видели глухарей в большом лесу, и показали дорогу. Помню, как под вечер я пошел в лес. На краю деревни плотники-мужики заканчивали какую-то постройку. С топорами в руках они сидели верхом на бревнах, с удивлением смотрели на незнакомого человека. Скоро я вошел в лес. Помню высокую, стоявшую на краю леса елку, похожую на зеленую колокольню. Я шел по зимней, проложенной дровосеками дороге. Дошел до широкой просеки. Никаких признаков глухариного тока не обнаружил. На широкой просеке я остановился ночевать. Срубив топором два сухих дерева, я сделал из них нодью*. Не торопясь устроил из еловых веток на снегу постель. Всю ночь я слышал знакомый вой волков, раздававшийся за просекой на болоте. Утром я перешел большое выгоревшее болото. Нужно было не раз перелезать через стволы деревьев, поваленных пожаром. Перейдя болото, в сосновом лесу я обнаружил признаки глухариного тока. Под некоторыми соснами лежал на снегу глухариный мелкий "игровой" помет. Ознакомившись с местом, я остался до вечера на подслух ожидать глухарей. Сидя под сосною, в вечерних сумерках я слышал, как слетаются на ток глухари. Недалеко от меня на сосну сел глухарь. Под его тяжестью закачался зеленый сук. Дождавшись ночи, я тихо отошел в сторону и, переночевав у костра, перед рассветом вернулся на ток, застрелил одного певшего глухаря. Под вечер на следующий день пошел мелкий весенний дождь, и мне пришлось уходить с тока. Я пошел через широкое поле, надеясь найти дорогу в деревню. Помню, в темноте я заблудился, набрел на густой можжевеловый куст. Не снимая ружья и охотничьей сумки, повалился на него, как на мягкую пружинную кровать. Боже мой, какие блаженные снились мне сны! Я видел мой письменный стол, керосиновую лампу под зеленым абажуром, мою деревенскую уютную комнату с бревенчатыми стенами и натопленной печкой. Я что-то читал и писал, и на душе у меня было спокойно.