Злато в крови - Татьяна Мудрая

— Ты хочешь, чтобы я это скрыл?

— Пока да.

— Тебе нужна моя сила?

— Да, Старший Брат.

— Ее заведомо не хватит.

— Разве я хочу чего-либо дурного, чтобы тебе понадобилось меня защищать, мой Старшенький?

— Тогда для чего тебе я? Душу излить?

— Грегор, выйдя отсюда, мы пойдем к тебе. Там разойдемся. Тот, кого отыщут первым, скажет: Селина «ведет» Царицу. Селина просит дозволения ее отыскать. Селина уже вышла на след.

— То есть это однозначно буду я.

— Не обязательно, Старший Брат. Одно тебе скажу: тебя Махарет не побоится, хоть ты и почти равен ей силой, потому что знает, чего от тебя ждать. А вот от меня — не знает. Так что давай пройдемся по бульварам, проспектам и садам, как простые люди, и поговорим о чем-нибудь нейтральном.

Она быстро настучала пароль на клавиатуре, которая выдвинулась из стены, и портал распахнулся настежь. Мы оказались на воле.

— Так о чем таком приятном мы побеседуем? — спросил я. — О том, что я видел во Франции времен Великой Смуты? Или в Византии эпохи крестовых походов?

— Давай лучше я тебе свою нынешнюю биографию изложу, — попросила Селина. — Куда как успокоительнее будет.

И она очень вкратце соединила осколки и клочки той нынешней ее жизни, которая была в ходу в данном пространственно-временном континууме.

Когда ей было четыре, ее отец, кадровый офицер, был расстрелян за мятеж, мать и братья сосланы, а саму Селину — имя в рассказе звучало, разумеется, другое — передавали из рук в руки, точно приз. Это было почетно как для нее, так и для многочисленных приемных родителей. Типа «Всевышний воздаст». В шестнадцать она как-то по-глупому и второпях окрутилась со смазливым идейным террористом, вместе с ним была судима и расстреляна, выбралась из братского захоронения (благо неглубоко закопали), подлечилась и попала в разведку того же свойства, что и деятельность покойного супруга.

— Там у меня появилась возлюбленная, — говорила Селина, — только я не понимала этого, думала — мы просто дарим друг другу радость. А потом нас раскрыли. Ну, я-то знала всё, а она почти что ничего, только вот ее как раз и допрашивали на моих глазах, а мне не позволили даже голову об стену разбить.

— Из тамошних склизких погребов меня выручили практически целой. Снова в госпиталь, а потом… Самое интересное. То ли Братство навело, которому я услугу оказала своим молчанием, то ли сама додумалась, но выпросила я себе параллельно с медалью курсы младшего офицерского состава. Шла гражданская война, и те, кто подбросил мне разведслужбу, побеждали плохих парней. Ты слыхал про Братство Зеркала?

— От наших. Конечно, — сказал я.

— Ну, быть боевым офицером не так уж экстравагантно, как тебе кажется. Самые что ни на есть элитные войска древности — и не такой уже древности — получались как раз из женского пола.

— Хм, — ответил я.

— Воевали мы в горах, а там важно не штабное начальство, не Верховная Ставка, а личные отношения с местными. Вот и у меня они произошли. И с Братством, и с теми, кто от него наполовину отложился. Был такой некоронованный полководец. Волчий Пастырь. Просто Волк. И мой второй муж. Это уже после мирного захвата Лэн-Дархана. А еще был у меня побратим, ходил под моей левой рукой. Знаешь, когда двое клянутся на своей крови и старом вине, один для другого становится главнее матери и отца, выше супруги и детей, дороже всего, кроме чести. За побратима или посестру перед самим Вышним Законом ответ держишь.

Ну, а дальше мой Волк пошел против светской власти и, что хуже, против Братства, в котором стоял очень близко к верхушке. Мне же именно тогда вручили этот самый силт. Означал он вообще-то верховную власть, но не исполнительную, а больше того номинальную. Почесть, оборона и право накладывать вето.

В общем, Волк убил моего побратима. Не своими руками, но его люди постарались. И этим не только меня одну уязвил. Мне его смертный приговор Братство на подпись дало — друзья, мы все там друзьями были, — надеялись и ждали, что я воспользуюсь моим правом и воспрепятствую. Один он не ждал.

— Нет, я не из-за себя, — пробормотала Селина невнятно. — Убить его из-за брата я уже раньше не позволила. Он сам понимал и не хотел жить в тюрьме, уронив себя передо мной и всеми нами. Вот мы и соблюли то, что считали своей честью, а на поверку оказалось нашим проклятым характером… Словом, подписала я ту бумагу.

Я остановился.

— Жизнь и смерть — одно, Старший Брат. Хуже другое: ни на одной нити мне не удавалось его спасти, даже когда уходила сама. Даже когда пыталась сложить свой силт перед лицом Братства. Меня просто с размаху ткнули в него моей… моим собственным лицом и запретили. Я думаю, на меня положен зарок — войти в его смерть как можно более адекватно. Теперь это ушло в песок или затянулось тиной, а я — я всего лишь экстравагантная пожилая дама с весьма большими связями. Так что не стоит топить меня в кровавых слезах и розовых соплях.

Я был ошеломлен: даже Римус не угадал и половины того, что было сказано мне. Я искренне полагал, что на сегодня с меня уже хватило криминального чтения. А Селина оставалась холодна и серьезна, будто некто ее подменил. И от одного этого озноб пошел по коже: и боялся я не за существование рода Детей Тьмы — кто бы из сестер ни был носителем нашей Священной Сущности, ни держал в себе наше общее сердце, но молил я всегда одну Махарет. Нет, я боялся моей подруги, моей сестры — и причем самым позорным, самым что ни на есть мальчишеским образом.

Все это время мы шествовали по малолюдной улице, полной садов. Слабо горели фонари — огромные снежно-белые ягоды на фоне яркой зелени. Новомодные светочи этого рода крадут и запасают солнечный свет, подумал я, так же как мы воруем и пережигаем в себе кровь и жизнь иных созданий. Но такое ручное солнце уже не способно принести нам вреда.

— Нам стоит держаться на людях, — сказал я Селине.

— Наоборот, спрячемся от смертных глаз поукромнее. Уже почти нет времени, Грегор, — ответила она. — Мы не успеем далеко отойти друг от друга, так что пусть лучше нас побыстрей отыщут. Как ты думаешь, Махарет владеет Транспортным Даром? Ее Огненный Дар по эсэмэске точно не зашлешь, так что придется ей появиться собственнолично.

Наверное, Селина прочла на моем лице, повернутом к ней, всю разнообразную гамму моих эмоций, потому что вдруг рассмеялась почти как в прежнее время:

— Мы оба бойцы, Большой Братец, Мы оба Убийцы Волков. Кто осмелится стать против нас?

Теплая волна ее покоя захлестнула меня с головой. Тут был небольшой пустынный сквер с чугунными скамейками, и мы в единый миг упали на одну из них, ее руки обхватили меня и притянули к себе, ее губы нашли мои — и ее кровь закапала мне на язык. Скромный вампирский поцелуй, первый такой ее поцелуй в моей жизни. О Селина, это как пышная роза по сравнению с шиповником. Как столетнее вино перед еще не перебродившим суслом. Точно глоток солнца в холодной воде. Ты даешь — я принимаю. Я отвечаю — ты берешь…