Злато в крови - Татьяна Мудрая

Слушай второе. Мой Мысленный Дар. Ты понимаешь, что все вампиры если и владеют чем-то в этом роде, то лишь мыслеречью? Термин Урсулы Ле Гуин.

Я кивнул:

— Телепатия, холодная на ощупь и безличная. К тому же не одетая в конкретные слова. Плюс иногда телекинез. А разве есть что-то еще?

— Слушай дальше. Мышление каждого существа закрыто от солидных вторжений: работают Стражи Порога. Прямая аналогия паролям и защите от взлома. Я, кстати, не сама закрываюсь, как все вы: Братья Зеркала надо мной порадели еще в человечестве. А открыться — снова контролируемое усилие нужно. Ну а если бы я начала спонтанно мыслеговорить, через защиту проник бы любой. Верно?

Я снова кивнул.

— В пределах Ойкумены существуют и работают миллиарды автономных биокомпьютеров. Знаешь, какая напрашивается аналогия?

— Интернет.

— Так сразу? Нет, ты схватываешь быстрее, чем развивается логика повествования. Да, он самый. Поначалу я могла следовать только путем слова, на каком бы наречии ни говорили. Заветные тропинки языка. Где-то в Руанде-Бурунди или на Формозе появилась новая весть, и если последний человек, который знал того, кто знал узнавшего и тэ дэ, находится недалеко от меня, я ее принимаю. Но дальше я получила все стандартные пароли. И кое-какие орудия взлома. Адреса у меня уже фактически были.

— Когда?

— Примерно во время твоего госпитального послушания. В Бенине и Японии. В Каире и штате Орегон. И теперь — понимаешь? Человечество для меня — Великая Информационная Сеть, по которой я могу бродить, невзирая на величину расстояний. Удивительно: все Дети Темного Дара пользуются обычным интернетом на уровне ученых обезьянок… или людей. Нет чтобы внедрить его в наш скромный вампирский обиход честь по чести и не страдать от ментальной разноголосицы в эфире… Так вот. Для меня в принципе нет ничего закрытого и запретного. Правда, учиться еще вовсю приходится.

Селина чуть комически покачала головой:

— В давнее время мне вместе с курсом молодого бойца был преподан краткий курс компьютерного хакерства и крекерства. Дружил со мной такой юный криминальный талант по кличке «Салих — машинный доильщик»; вот он и поспособствовал развитию моих личных талантов.

— Постой, не так быстро. Значит, твои способности вызрели, так сказать, под сенью… Под колпаком, как заморский фрукт.

— Угм.

— И вампиров это касается вплотную.

— В том-то и соль. Что, по-твоему, воспримет и предпримет Махарет, если какой-то вампиришка низкого ранга станет нахально шариться в ее царственном черепе?

Я снова понял больше того, что было сказано, и испугался. Эти бархатные стенки — точно ли преграда для силы обеих наших Оберегаемых?

— Может быть, и нет, но скорее всего — да, — кивнула Селина. — Погоди, еще не всё. Люди говорят друг с другом, люди смотрят один на другого, стараясь произвести впечатление, — но есть иные наблюдатели. Беспристрастные. Кошка дремлет у камина, присматривая за хозяином. Пес восхищается своим живым богом, хотя понимает его до нитки; твой Мокша лучше тебя самого чувствует ароматы твоих радостей и смрадное дыхание твоих похотей. Конь несет на себе тело и душу всадника. Олень хладнокровно следит за охотником, снежно-белый ирбис идет по его следу сам. Птицы в поднебесье любят наблюдать за копошением двуногих муравьев. Дубы при виде краткоживущих прерывают свои размышления, травы пригибаются под тяжестью их бега, цветок роняет из уст каплю росы. И ко всему этому я допущена.

Почему-то я сразу поверил.

— А… а они, все эти растения и звери, доверяют тебе?

— Я их не убиваю, — ответила она с небывалым достоинством.

Верно. Я вспомнил одно незначительное событие, которое, как я думал, померещилось мне во мраке. Однажды во время прогулки с Селиной я заметил черную крысу довольно впечатляющих форм (этот вид, вообще-то мельче пасюков и очень редок) и по старой памяти ухватил ее поперек пуза, желая рассмотреть поближе.

— Положи где взял, — сказала Селина жестко.

Я тотчас выпустил крысюка (то оказался матерый самец). Он немного постоял на задних лапках, шевеля усом и посверкивая черными бусинами глаз, а потом отвесил нам поклон, прижав к левой стороне груди розовую пятипалую ручку, и неторопливо смылся, шлейфом волоча свой царственно голый хвост.

Пока я эдак медитировал и рефлектировал, моя собеседница намочила один из бумажных платков в минералке и подала мне:

— Утрись, а то весь потный. Сам знаешь, как у нас это бывает. Кровь из пор и всё такое.

— Ладно. Давай теперь третье.

— Мехарет ушла, — сказала Селина кратко.

— Как? Ведь…

В одно до предела сжатое мгновение я представил себе ужас ее сестры, разрыв всех связей… Гибель всем нам.

— Успокойся, не на тот свет. Иначе уж мы все бы тем самым накрылись. Из своей резиденции, всего-то навсего. Причем попросту ногами. Но никто, кроме меня, а теперь и нас обоих, этого пока не знает. Поясное время, то, се. Там настал день, а она движется вместе с ночью. Не очень быстро. Кружным путем.

— Старшие не могут читать мысли друг друга, для этого они слишком близко связаны, — подумал я вслух. — И родичи по Темной Крови — тоже. Иначе бы они хотя бы сон о ней увидели.

— Сны насылает тоже она, когда хочет, — подхватила Селина. — А тут обратный случай.

— Но почему?

— Я объясню, как сумею, но это не улучшит ситуацию. Трагическая разлука с сестрой сделала Мехарет едва ли не безумной. Когда они воссоединились через много веков, она была, по сути, еще дитя, хотя превосходящее сестру физической мощью и нравственной силой. А незадолго до соединения и воцарения обеих сестер Махарет произвела в вампиры свою генетическую родственницу, которой грозила гибель. По виду — третьего близнеца. Понимаешь, куда я клоню?

— Мехарет почувствовала себя лишней.

— Но не сразу. Далеко не сразу.

— Что же случилось теперь?

— Хороший вопрос, как говорят. Грегор, ты Фрейда уважаешь? И иже с ним.

— Не очень-то.

— Ну вот тебе более обтекаемая формулировка. Кризис подросткового возраста. Кризис самоидентификации. Их стало трое, и неясно, кто из них главный. Не забудь, наша Царица Проклятых ведь немая!

Я портил одну салфетку за другой — пот и слезы мои были кровавы. Селина вылила половину бутыли себе на руки и без конца омывала их, роняя капли на ковер.

— Есть и четвертое, что ты должен знать. Я увидела происходящее в джунглях в тот самый момент, когда оно только начало происходить. Это получилось днем, во время транса. Около десяти минут пополудни. Потом я пошла к тебе. Иначе говоря, Мехарет дана мне в качестве объекта слежения, дозволенной мне добычи, а это значит, что мне даны и средства для поимки и овладения. Например, я могу расчислить ее путь. Она закрывает себя от глаз всех смертных, но остается в виде как бы пустоты или прозрачности с определенными очертаниями. Мои звери и мои люди поведут меня к ней. Или ее ко мне притянут.