Алька. Вольные хлеба - Алек Владимирович Рейн

сколько это будет для меня обходиться?

– Нальёшь изредка, как сейчас, да если под такую же капусточку, то на этом и сговоримся.

– Серьёзно?

– Я на болтуна похож?

– Вы – нет.

– Значит, сговорились.

В понедельник позвонил Манкентский гангстер, голос его и манеру общаться моя секретарша – Компотова уже знала, зафиксировала телефонный номер, а ему сказала, что я в командировке и буду в четверг. Я в тот же день сообщил телефончик Семёнову, он перезвонил мне в среду вечером:

– Алек Владимирович, манкентский твой мафиози живёт в коммунальной квартире на Мосфильмовской, скорее всего, у некоего Атаева Ердена, казаха, проживающего в Москве, дважды судимого, полгода назад вышедшего по УДО. Пока всё, будут трудности – звони, мы его запакуем. Если что.

В четверг я услышал в трубке:

– Ну ты где там зашухерился? Ты от меня и в Москве не спрячешься.

– Ох…ть, какой борзой. Ты, наверно, в плохой компании. Ерден на тебя плохо влияет.

– Как, какой Ерден?

– Атаев Ерден, ты что, попутал, бл…? Затихарился там на Мосфильмовской, у него в комнатушке, и пальцы гнёшь. Да после первого звонка ты уже на контроле, а как ты думал? Приехал бабло чужое стричь, а люди тобой не поинтересуются? Ты что сюда приехал, наехать на нас решил?

– Нет, ну, меня люди попросили разобраться.

– Разобрался? Теперь сваливай по-быстрому к себе в аул. Мы тут сами во всём разберёмся, больше не звони. И Ердену скажи, чтоб затихарился, менты его пропасли, а он на УДО, может пострадать не по делу.

Больше не звонил, но пришли другие. Поначалу было даже страшновато, такое ощущение, что их специально таких подбирали, чтобы народ сразу пугался.

Дело было так: часов в одиннадцать утра зашли ко мне в кабинет двое обломов ростом по два метра. Солидно одетые, поинтересовались:

– Скажите, а вы давно здесь помещение арендуете?

– Да скоро полгода, а в чём дело?

– А у вас тут метров сто пятьдесят?

– Сто сорок. Кто вы такие, что вам нужно?

Я, признаться, уже догадался, кто они и зачем. Они продолжали, поднимая градус беседы:

– Полгода сидите, сто сорок метров, картины на стенах, и ещё ни разу не платили. Да ты понимаешь, как ты попал? Да даже если мы навстречу тебе пойдём, половину бизнеса отдать придётся. Да ты понимаешь, что всё теперь, тебя в лес везти надо?

Долго заходили, как-то театрально бычились, испуг спал, и я ответил:

– Ребята, теряем время, я всё понял. Где стрелу забиваем и когда?

Ребята переглянулись, видно, им ещё хотелось поговорить.

– А ты под кем ходишь?

– Ни под кем, а работаем с областным ОБЭП.

– Нам с мусорами тереть западло. И почему с областным?

– Ну и чего, придёте и скажете им, что вам с ними западло беседовать, они заплачут и уйдут – будем с вами работать. А почему с областью – пути господни неисповедимы.

– Ну, хорошо, запоминай, – тут мне сказали, где и во сколько будет стрелка.

После их ухода я позвонил Семёнову:

– Вячеслав Евгеньевич, тут гости ко мне приходили, назначили место и время встречи. Вы, помнится, сказали, чтобы я вам сообщал о таких визитах. – Я пересказал подробности встречи.

– Схожу. Я тебе перезвоню, как и что, но это пустышка.

Так и произошло – никто не пришёл. Поначалу ходили раз в неделю, потом через неделю, потом раз в месяц, и какие-то невзрачные. Я перестал даже звонить Семёнову, встречу им назначал, но не парился – знал, что не придут. Даже скучно стало.

***

К концу года у меня возникло ощущение, что весь последний квартал года, все его три месяца звучали у меня в ушах звуки похоронного марша Шопена. Заключительный его аккорд прогремел 28 декабря – умер тесть. У него был рак предстательной железы, вырезали, всё вроде было ничего, но потом болезнь вернулась и догрызла его. Он ходил до последнего момента, с утра съездил в онкоцентр на Каширку, пришёл домой, лёг отдохнуть и умер. Деда я любил, отца у меня не было, и относился я к нему как к отцу, да и звал его батей. Он был хорошим, добрым, душевным человеком.

Кончина его прибила меня окончательно – четыре смерти близких людей за три месяца. Меня это как-то выжгло изнутри, была дикая усталость, но надо было заниматься похоронами деда. У тёщи было место на Пятницком кладбище, прямо напротив их дома, через проспект Мира. Организовать всё было просто: гроб, катафалк, венки. Хоронили его 30 декабря, поминали в семейном кругу, дома у тёщи. Он был на пенсии, по с прежней работы пришли проводить несколько его товарищей.

***

Новый год, к которому всегда неизбежно подвёрстывается моя днюха, мы традиционно отметили дома. Был сын с женой и четырёхмесячным внуком, тёща и Татьяна, свояченица, прилетевшая из Берлина на похороны отца.

***

В первых числах января позвонил Мишка Цимес:

– Алик, привет, с Новым годом!

– Спасибо, Мишань.

– Чем занимаешься?

– Да так, лежу пузом вверх, отдыхаю.

– А нет желания шампанского французского попить? Ты ж сказал налить, за новогодний отдых я готов.

– Французского? Неплохо бы.

– Ну, приезжайте с Людмилой, у тебя же здесь второй люкс пустует, как я вижу.

– Когда?

– Как сможете, мы здесь до конца праздников.

– Завтра будем.

История началась так: где-то перед Новым годом Мишка спросил меня:

– Слушай, ты рассказывал, что у тебя два люксовых номера в доме отдыха «Сенеж» имеются.

– Есть такое дело.

– А как они на Новый год, заняты?

– Да нет, что-то желающих не нашлось, оба номера пустуют.

– Слушай, пусти нас на праздники с Маринкой и Машенькой, скажи, сколько стоит, я заплачу.

– Да ладно, всё равно пустуют. Езжайте, отдыхайте, сколько надо. Нальёшь при встрече.

Это было кстати – как-то отдохнуть душой, и мы на следующий день свалили в «Сенеж». Мишка не обманул – наливал чего-то очень вкусного, но на бутылках не было этикеток. Я, признаться, французского шампанского до этого не пил, и я запросил объяснить отсутствие этикеток:

– Мишаня, что за гонево? Нет, напиток, конечно, пенится, похож на шампанское, но почему нет этикеток?

– Алек, что за базар, откуда это недоверие? Тебе надо этикеток – таки я дам тебе их сколько захочешь.

Цимес нагнулся, пошарил рукой в сумке, набитой бутылками, извлёк оттуда горсть этикеток французского шампанского и высыпал их на стол.

– А почему они отдельно от бутылок?

– Тебе ехать или шашечки? Не сомневайтесь, клиент, шампанское натуральное. Вам налить?

– Странный вопрос. Конечно.

Мы выпили ещё, потом ещё, и так многократно. Миша раскололся:

– У меня партнёр Вася,