Колесо убийств - Том Мид

да. – Она вздохнула. – «Мастера манипуляций» написала я.

Иббс остолбенел.

– Вы… вы сделали что?

Спектор прикрыл глаза и пропел:

– Он воззвал громким голосом: «Лазарь! Выходи!»[20] И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его обвязано было платком. Иисус говорит им: «Развяжите его, пусть идет». – Он ухмыльнулся Иббсу. – У Лазаря, то есть у библейского Лазаря, были две сестры. Мария из Вифании, помазавшая Господа миром, и… Марта[21]. Марта сделала глубокий вдох, а затем – крайне тяжёлый выдох.

– Лазарь был первенцем, – сказала она. – За ним должна была родиться Мария, но она запуталась в пуповине и задохнулась в утробе матери. После этого родилась я.

Спектор закивал:

– Дети набожных родителей. Хотя эти благочестивцы и сами довольно скоро умерли, не так ли? Оставив вас с Лазарем сиротами. В этой жизни у вас не было ничего, кроме вас самих – друг у друга, верно? Лазарь обладал завидной сноровкой, когда дело касалось фокусов. А его сестра была его верной помощницей. – Взгляд его светлых глаз остановился на Марте, голова которой склонилась, словно под невыносимым весом пережитой потери. – Очень верной. Они выступали вместе. Их шоу украшали сцену мюзик-холла. Но тут случилось страшное. Лазарь Леннард умер. И его бедная сестра осталась одна. Она лишилась единственного, что имела. Но она также была прагматична. Она нуждалась в еде. Так что в конце концов ей пришлось связаться с посредственным иллюзионистом по имени Пол Зейбус. Вскоре он предложил ей место своей постоянной ассистентки. С чего бы ему принимать такое решение? Как ты сама сказала сегодняшним вечером, Марта, ассистентов вокруг – ведро на пятачок. Но конкретно у этой ассистентки было кое-что, чем она могла отличиться. Книга фокусов. Фокусов её покойного брата. И Пол Зейбус ухватился за эти фокусы. Они сделали его знаменитым. Он прозвал себя Профессором Паолини и объездил весь мир со своими волшебными шоу. Но, несмотря на всё это, он не переставал твердить Марте, что звезда здесь он. Что без него она была бы никем. Итак, спустя пятнадцать долгих лет она решила забрать назад трюки своего брата. Она написала книгу. И опубликовала. Она разоблачила все иллюзии до единой. Просто потому, что могла. Это было её возмездие. Я ничего не пропустил, Марта?

– Вы рассказали всё практически безупречно, мистер Спектор, – голос Марты был ровным, – кроме одной немаловажной детали. Мой брат, конечно, придумывал фокусы. Но далеко не все. Многие из них были моими собственными. – Она говорила тихо и гордо, подавленная тоской об упущенных возможностях и нереализованном потенциале. Но наконец часть происходящего обрела смысл. Паолини – или Зейбус, или как там его звали, – уговорил её отказаться от своих фокусов пятнадцать лет назад. Ей досталась роль ассистентки, пока гений Паолини поражал публику. Но её обида переросла в ненависть. Поэтому она придумала идеальный способ вернуть себе то, что принадлежало ей по праву. Книгу написала она, но настоящим мастером манипуляций оказался Паолини.

– Думаю, величайший из увиденных нами трюков тоже принадлежал вам, – мягко заметил Спектор. – Трюк, заставивший карьеру Паолини исчезнуть в мгновение ока.

– Он относился ко мне как к рабыне. Вот кем я была для него. Но без меня у него не было бы никаких перспектив.

– Пожалуй. Думаю, крайне велика вероятность того, что вы правы. – С этим новым внезапным откровением возникало слишком много неотложных тем для обсуждения, поэтому Спектор поспешил прервать беседу. – Мы с Мартой должны идти. Но вы держитесь, Иббс. Мы скоро вытащим вас отсюда. А пока мне нужно разобраться с ещё кое-какими делами.

Марта одарила Иббса тонкой улыбкой.

– Доброй ночи, Эдмунд.

Всё еще ошеломлённый услышанным, Иббс приглушённо отозвался:

– Доброй ночи, Марта.

Она казалась образцом приличия. Но Эдмунд не мог не заметить хитрый взгляд, который она бросила в его сторону, когда её увели из камеры. Она подмигнула ему? Возможно, это была всего лишь игра тусклого света. Или его перевозбуждённое, полное грёз воображение.

В одиночестве Иббс сидел на скамье, холодной и твердой, словно могильная плита, и думал, что делать. В конце концов он решил не делать ничего. Позволить шестерням правосудия вращаться в своем собственном величественном темпе. (Те же самые шестерни грозились неминуемо привести невинную Карлу Дин к виселице. Иббс потёр лоб и попытался выкинуть из головы эту неприятную мысль.)

Он не был и никогда не мог быть человеком действия. Вот что делало ситуацию настолько абсурдной. Он предпочитал не растрачивать силы – так всегда говорила его любящая мать. Иббс представил, как она узнает, что её единственный сын – хладнокровный убийца. Он сморгнул слёзы, а затем лёг на спину, уставившись в потолок.

* * *

Для Джозефа Спектора вечер только начинался. У него было запланировано несколько встреч. Он пожелал Марте спокойной ночи, прежде чем отправиться в путешествие по Лондону из одной тюремной камеры – в недрах Скотланд-Ярда – в другую. В Холлоуэй.

Воспользовавшись привилегиями Флинта, он смог договориться о кратком ночном визите к их последней заключённой, ставшей знаменитостью. К женщине дня.

– Миссис Дин. Прошу прощения, что потревожил вас посреди ночи.

Она отнеслась к его появлению на удивление приветливо.

– Не волнуйтесь, сейчас сон едва ли приносит мне пользу. Из-за сновидений, если вы понимаете, о чём я.

Спектор склонил голову.

– Мы с вами не встречались прежде, но, разумеется, я о вас наслышан. Меня зовут Джозеф Спектор, я работаю на Скотланд-Ярд. Но я не полицейский, так что вам не о чем беспокоиться. Я пришёл сюда, чтобы задать вам несколько крайне важных вопросов.

– Задавайте. К вопросам я уже успела привыкнуть.

– Это вряд ли будут те вопросы, к которым вы привыкли. Для начала, вы когда-нибудь слышали о фокуснике, зовущемся профессор Паолини?

Выражение её лица исказило острое изумление. На этот раз её действительно застали врасплох.

– Профессор…

– Паолини.

– Паолини. Нет. Боюсь, это имя мне незнакомо, мистер Спектор. Почему вас это интересует?

– Мне очень жаль, но, боюсь, у меня недостаточно времени, чтобы объяснить. Но все образуется, как говорится. Следующий вопрос: вы когда-нибудь посещали Гранатовый театр на улице Стрэнд?

Её вид вновь выразил растерянность.

– Ну да, кажется, посещала. Но это было много лет назад.

– А ваш муж?

– Насколько мне известно, нет.

Спектор вынул из внутреннего кармана сложенный лист бумаги, осторожно развернул его и положил на столик перед Карлой.

– Я хотел бы, чтобы вы взглянули на эти имена и сказали мне, знакомы ли вам какие-нибудь из них.

Как и было велено, она внимательно изучила список.

– Ремистон? Необычная фамилия.