«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2 - Олег Лазарев

Если в полку изначально было бы несколько ведущих с хорошим боевым опытом, то потери в начале боевой работы были бы намного ниже. Там, где такие летчики имелись, потерь было значительно меньше. Нередко такие полки ставились в пример другим. Они были на хорошем счету у командования дивизии и корпуса. В нашей дивизии таким был 211-й ШАП. Командир корпуса генерал Горлаченко называл его славным полком. В тот период он действительно выделялся, но как только другие полки приобрели боевой опыт, 211-й уже ничем не отличался от остальных. Однако его по-прежнему, непонятно почему, продолжали считать лучшим.

1-й и 2-й Прибалтийские фронты. Аэродром Колпачки

Быстро пролетели несколько дней кратковременного отдыха в Брянске. Нам предстояло перебазирование на другой аэродром. Куда именно – не сообщали. Маршрут проложили лишь до Ржева. Там должна быть посадка. Для большей скрытности перелет выполнялся на малой высоте. Для меня, любителя полетать на бреющем, это было удовольствием. На малой высоте проскочили Вязьму. Вспомнились сообщения о тяжелых боях 41-го в этих местах, когда наши войска попали в окружение. Теперь здесь тихо, город освобожден.

Пролетая над ним, обратили внимание, что на улицах почти не видно жителей. «Вероятно, – подумал я, – не все еще вернулись, а какая-то часть из них погибла. Из-за недостатка светлого времени вылет из Ржева перенесли на следующий день. За ночь погода испортилась. Пошел затяжной моросящий дождь. В течение дня вылет несколько раз откладывали, а затем, как и накануне, перенесли на утро. Пользуясь свободным временем, мы с разрешения командира эскадрильи решили сходить в город – посмотреть, как он выглядит.

Он произвел на нас тяжкое впечатление. Куда бы мы ни пришли, нигде не видели хоть одного сохранившегося дома. Деревянные в большинстве своем были сожжены, кирпичные – разрушены. В городе не встретили ни одного жителя. На улицах были одни военные. На железнодорожной станции вокзал был сбит из досок и фанеры. Изнутри он освещался коптилками из гильз малокалиберных снарядов. Те жители, которые все же находились в городе, жили в землянках. Не верилось, что город может быть восстановлен. Видя, как он разрушен, хотелось быстрее вернуться на фронт и бить захватчиков за их злодеяния.

Из Ржева на новое место базирования полк повел лидер – самолет Пе-2, в котором находился штурман. На Ил-2 вести ориентировку над сильно пересеченной местностью нелегко – требуется хороший профессиональный навык. Найти среди разбросанных по лесам однообразных полян замаскированный аэродром непросто, а делать круги для его поиска не позволял ограниченный запас топлива. Перелет производился не одним самолетом, а всем полком. В этом случае расход горючего будет всегда больше. Поэтому командование 3-й ВА поступило правильно, выделив нам лидера. Полк перебазировался на другой фронт и новый аэродром без летных происшествий. Но одно могло быть, причем по моей вине. После роспуска группы на посадку во время полета по кругу я увидел большое круглое озеро, окаймленное со всех сторон лесами.

Таких больших озер мне с воздуха видеть не приходилось. Вспомнилась Ока, которую я не видел более трех лет. Вода влекла меня всегда. Поэтому решил рассмотреть его поближе, благо обстановка позволяла. Решил: пока полк садится и на кругу много самолетов, отверну к озеру, пробрею над тихой гладью воды, потом сделаю крутую горку, войду в круг и сяду вместе с последними самолетами. Думаю, что это нарушение не будет таким уж страшным, а если начальство и заметит, то я не первый, кто делает подобное. Зато какое будет удовольствие! Быстро со снижением отворачиваю в сторону озера и вижу на его зеркальной глади небольшую лодку. В ней два человека. «Небось рыбаки, – подумал я, – пугануть их, что ли? Прижать пониже, а для большего понта пульнуть над ними из ракетницы?» Вынимаю пистолет, взвожу курок и жду момента выстрела, а машину держу над самой водой. Слышу Федины слова: «Красиво летим!» За нами на воде ровная дорожка от работы винта. Подлетаю к лодке. Пора стрелять. Стремительно поднес к открытой форточке левой стороны фонаря пистолет, и в этот момент неожиданно для меня произошел выстрел.

Я оторопел и не сразу понял, что произошло. По кабине стал носиться сноп искр, появился дым, что-то загорелось. Зажгло лицо и шею. Горело полотно ватной куртки, в которую я был одет. Самолет в это время стал подниматься над водой сам собой. Триммер руля высоты, заблаговременно поставленный мной на кабрирование, выручил в непредвиденной обстановке и спас от худшего исхода. Самолет отделяли от воды считаные метры. Нырнуть в нее хватило бы секунды. На горке горение ракеты прекратилось. Стал рассеиваться и дым в кабине. На этом вроде бы все и кончилось. Но это только показалось. Чувствовался запах тлеющего хлопчатника, жжение в ноге и с правой стороны ягодицы. Увидев на левом лобовом стекле остатки ракеты, понял, в чем дело. Вместо того чтобы выстрелить в открытую форточку, я случайно обшлагом куртки зацепил колпачок кнопки сбрасывания бомб. Палец руки, находившийся на спусковом крючке, при этом самопроизвольно сработал, и ракета пошла не туда. Вместо того чтобы попугать рыбаков, напугал себя и лишился куртки. Пострадал и парашют. Более двух недель об этом напоминали ожоги рук, лица и других мест.

После посадки ко мне подошел механик Шипицын. Он сразу заметил, что у меня в полете что-то произошло. «Товарищ командир, когда вылетали, куртка у вас не была такой. Горели, что ли? И на стекле появился красный кружок. Как он туда попал?» Ничего не утаивая, рассказал ему обо всем. Попросил его вытащить из плексигласа этот кружок. Оставшаяся на стекле метка постоянно напоминала мне об этом неприятном случае. О своем ухарском полете рассказал и своим летчикам. При этом обратил их внимание на роль триммера руля высоты, который при полете на бреющем был мною установлен на кабрирование. Это и спасло меня от гибели, когда я был ослеплен выстрелом из ракетницы.

На аэродроме Колпачки, или, как его еще называли, Федотово, кроме нас базировались еще два полка: 47-й разведывательный, летавший на Пе-2, и 135-й штурмовой, входивший в состав 308-й шад нашего корпуса. Из 47-го как раз и был лидер, который привел нас из Ржева. Разные названия одного и того же аэродрома объяснялись тем, что личный состав этих полков размещался в разных деревнях. Каждый из них называл аэродром по названию своей деревни. 135-м командовал Г.М. Корзинников. Этот полк сел раньше нас, перелетев с Брянского фронта.

Осеннее ненастье второй половины октября с его затяжными дождями, лившими из ползущих почти по макушкам деревьев темных облаков, почти не позволяло нам заниматься боевой работой. В начале ноября дождей стало меньше, облачность поднялась до 250–400 метров. Горизонтальная видимость стала намного лучше. Это позволило нам приступить к полетам. Летали мы в большинстве случаев без истребительного сопровождения. При нижней кромке облаков 400 метров истребители вместе с нами доходили только до линии фронта. Далее на территорию противника они не шли, боясь поражения зенитным огнем и ссылаясь на отсутствие брони на их самолетах.

Это быстро усвоили немецкие истребители и свободно, не опасаясь противодействия наших, стали сбивать нас, лупцуя, что называется, и в хвост и в гриву. Не было ни одного вылета, чтобы кого-нибудь из нас не сбили или сильно не потрепали. Особенно донимали асы истребительной группы «Мельдерс», самолеты которой нами хорошо опознавались по их отличительным знакам. На их фюзеляжах кроме крестов был нанесен большой белый круг, внутри которого был изображен черного цвета черт, стрелявший из красного лука. Кок винта был белого цвета, а сам самолет желтый. Летчики этой группы подкарауливали нас в большинстве случаев одиночно.

Летая низко над землей, они высматривали «горбатых», и как только замечали жертву, то без промедления снимали ее. Воздушные стрелки штурмовиков из-за плохого обзора задней нижней полусферы обнаруживали противника в самый последний момент, когда противодействовать было уже поздно. Чтобы избежать таких атак, мы стали летать на предельно малых высотах.

Однако для пуска РСов, сброса бомб и штурмовки цели нам приходилось делать горку. На ней-то они нас и подлавливали. Одной из таких жертв оказался я. 10 ноября 1943 года мы наносили удары по артиллерийско-минометным батареям на огневых позициях юго-западнее города Невель. При выполнении второго вылета в момент ухода от цели я выполнил небольшую горку и увидел, как из-под носа моего штурмовика летят разноцветные эрликоновские трассы. Вначале подумал, что это бьет счетверенная зенитная установка, находящаяся сзади меня. Через некоторое время вновь летит такая же трасса, быстро приближаясь к моей машине. В этот момент слышу, как начал стрелять Федя. Тут я понял, что это не зенитка, а истребитель. Не мешая Федору, пытаюсь маневрировать. Но тех долей секунды, пока собирался это сделать, не хватило. Истребитель меня опередил.