Заговор против будущего: Ревизионизм - орудие антикоммунизма в борьбе за умы молодежи - Валентина Даниловна Скаржинская

этом ревизионист забывает написать.

Таким образом, отрицание определяющей роли экономики — далеко не просто теоретическая позиция. Предопределяя псевдонаучность целой сферы философской науки, она наносит огромный вред общественной практике, и прежде всего тем, что дезориентирует молодое поколение, стремящееся к общественной теории и общественным преобразованиям. Эта позиция снимает необходимость ликвидации капиталистического уклада, опровергает научное представление о неизбежности нового общественного устройства, не мобилизует молодежь на активное отношение к действительности.

Вместе с тем извращение ревизионизмом принципа экономической обусловленности явлений как одного из основных марксистских принципов ведет к искаженному пониманию всех категорий и понятий исторического материализма. Абстрагируясь от основного определяющего критерия в объяснении общественных явлений, нельзя правильно понять эти явления. На это обращал внимание еще Ф. Энгельс. «Чем дальше удаляется от экономической та область, которую мы исследуем, — писал Ф. Энгельс, — чем больше она приближается к чисто абстрактно-идеологической, тем больше будем мы находить в ее развитии случайностей, тем более зигзагообразной является ее кривая».[80]

Зигзагообразная кривая, в соответствии с которой ревизионизм представляет молодежи исторический материализм, не только опровергает положение о направляющей роли материальных отношений в историческом процессе, закономерный характер развития истории и социальный детерминизм, идею закономерного общественного развития, но и отрицает у всех категорий исторического материализма процесс развития. Ревизионизм исходит, по сути дела, из того, будто категории и понятия испокон веков дремали в безличном разуме человечества и что настаивать на их связи с реальным историческим процессом означает опошлять их, лишать их научного содержания. Но как раз такое понимание и находил К. Маркс у одного из предшественников теории рыночного социализма — Прудона, за что подвергал его беспощадной критике, усматривая в таком понимании, помимо прочего, нищету философии.[81]

Особый вред такая нищета философии наносит формированию сознания молодежи в понимании категории «труда». Ревизионисты не без оснований считают труд одной из определяющих категорий, особенно в проблематике человека. Однако постоянная тенденция к абстрагированию от социальности и от признания экономики condicio sine qua non общественного развития не может не повести их в исследовании проблемы труда по ложному пути. Особенно претит этим воителям за «ренессанс» марксизма связь труда с экономикой, хотя, как не преминули заметить сами ревизионисты, даже обыкновенному здравому смыслу эта связь представляется совершенно очевидной. Смущенные впечатлением очевидности вопроса, ревизионисты тем не менее с порога заявляют о своем отказе от исследования труда в зависимости от материальных отношений и конкретно-исторических условий, утверждая, что рассмотрение проблемы в связи с экономикой «в историческом разрезе» снимает самую проблему. Они опровергают необходимость исследования в рамках философии социальных аспектов труда, как будто труд можно хотя бы приблизительно представить себе вне социальности, а точнее, независимо от определенной формы собственности, и категорически отвергают любые определения труда, сформулированные с учетом общественных условий, в которых труд осуществляется.

Задачу философии по отношению к проблематике труда ревизионизм не без оснований видит в понимании его роли в «очеловечивании человека». Однако при этом сводится до минимума роль марксистской философии в исследовании этой проблемы, а все достижения общественной мысли в этом направлении относятся в адрес Г. Маркузе. Утверждается, что со времен К. Маркса проблематика труда не была развита философски, если не считать некоторых работ Маркузе, которые являются «выдающимися исследованиями, до сих пор не превзойденными в лучших своих местах». Правда, у Г. Маркузе некоторая дань в разработке проблематики труда отдается Гегелю.

Нет нужды оспаривать действительно значительное наследие, которое оставил нам Гегель в развитии проблематики труда. Однако подчеркивание его вклада в ущерб тому, что сделано основоположниками марксизма, является по меньшей мере неправомерным. Широко известна, надо думать и ревизионистам, огромная роль Ф. Энгельса в разработке именно того аспекта проблемы труда, который кажется ревизионизму единственно достойным философских усилий — его влияния на «очеловечивание человека». Явная тенденциозность, проявленная в пренебрежении к этому общеизвестному факту, понадобилась ревизионистам для того, чтобы выставить Маркузе — этого новоявленного «мессию» молодежи — «первопроходцем» не только в определении «ведущей» роли молодежи в современном мире, но и в трактовке такого наиболее близкого каждому молодому человеку явления, каким является труд. А это, в свою очередь, должно сделать более достоверным его (и ревизионизма) отношение к современному капиталистическому труду, как к извечной каторге, из которой никаким путем вырваться невозможно.

Что же нового внесли Маркузе и ревизиониствующие философы в развитие проблематики труда по сравнению с классиками марксизма-ленинизма и их последователями? К. Косик, в частности, говорит, что «труд в своей сущности и обыденности не является трудовой деятельностью или должностью, которую выполняет человек и которая, в свою очередь, влияет на его психику, внешность и мышление, то есть на частичные области человеческого бытия. Труд, — пишет Косик, — есть деяние, которое пронизывает все бытие человека и конституирует его специфику» (везде курсив мой. — В. С.).

Если даже отвлечься от социальных характеристик и опустить банальности (скажем, то, что труд не является должностью), то останется совершенно неоспоримое положение о решающем влиянии труда на человека, доказывать которое в дискуссии с марксистами, давно это доказавшими, по меньшей мере нескромно. Общность позиций ревизионистов и Г. Маркузе (чтобы не сказать — заимствование) легко заметить, сравнив только что приведенную дефиницию К. Косика, почти буквально совпадающую с высказыванием Г. Маркузе о Гегеле, у которого «труд выступает как основа наличного человеческого бытия, как явление, постоянно, устойчиво пронизывающее собой все бытие человека; при этом нечто происходит и с самим „миром“ человека. Здесь труд выступает не как та или иная человеческая деятельность, а скорее как то, в чем берет свое начало и к чему вновь возвращается любая конкретная деятельность — как деяние» (везде курсив мой. — В. С.).

Хрестоматийной истиной стало, что марксизм, как никакая другая философская система, — не сводя задачу философии к исследованию одного этого аспекта труда, — исследует решающее влияние труда на человека, рассматривая труд не только как первое и необходимое условие существования людей, но поистине как первое, основное условие самой человеческой жизни. Ф. Энгельс писал, что труд, по сути, создал самого человека.[82] Именно К. Маркс и Ф. Энгельс неоднократно подчеркивали, что труд не только создал человека, но является условием и дальнейшего всестороннего его развития. Он расширяет его кругозор, учит познавать окружающий мир, черпать материалы из своего опыта и из окружающей обстановки, оказывает решающее влияние на развитие сил и способностей человека, как физических, так и духовных.

К. Маркс подчеркивал, что развитие сознания, формирование личности совершается под решающим воздействием труда. Как раз в черновике «Капитала» — работе, которую мы привыкли называть «Grundrisse der Kritik der politischen Öekonomie» и наконец изданной на русском языке под названием «Критика политической экономии» — К. Маркс писал: «В самом акте