Тревожная командировка - Сергей Устюгов

жестко говорил я, — живи покамест. Еще раз рыпнешься, весь поселок будет знать, что ты стукач. Что ты много людей сдал, чтобы себя спасти.

Я отопнул нож и отпустил Тимофея. Тот встал. Отряхнул пиджак. И неожиданно склонился передо мной: — Вы уж извиняйте. По глупости я напал. Прошу вас никому не говорите за меня. И с сыном я поговорю. К вечеру он и принесет вам еду.

— Никому не говори про меня. За мной должны приехать. И не дай бог что-то со мной случится. Ты не в лагерь пойдешь, ты туда пойдешь, — я показал на землю.

— Я понял, все понял. — затараторил Тимофей. Мой пес внимательно смотрел на него. Тимофей пошел, опустив плечи.

Мы с псом собрались в поселок. Нужно было идти на почту, узнать новости от Шуры. Мешок с оставшейся едой я спрятал повыше на дерево и рядом помазал мазью “Дэта”, может отпугнет бурундуков, а то я видел одного рядом.

В поселке мы не задерживались, зашли на почту, там я получил телеграмму от Шуры, потом зашел в продуктовый магазин, купил себе еды, это на случай, если мне никто не принесет вечером. Зашел в промтоварный и увидел кеды. Купил их, также трусы, носки, приличную рубашку, брюки, штормовку и еще один рюкзак. Все вещи затолкал в него, и мы отправились обратно в лес.

Хорошо, что дождя не было. Улицы в поселки были только грунтовые, представляю, что на них делается во время дождя. Вообще-то отличное изобретение — деревянные тротуары. Ни грязи, ни пыли.

Ровно к шести часам сын Тимофея принес продукты и даже отдал сдачу. Со мной он не разговаривал, положил матерчатую сумку около костра и ушел.

Прошло несколько дней, я ждал Шуру. Ее все не было. Я начал волноваться, как бы чего не случилось. Возможно, за ней тоже следят.

Но она приехала. Нашла меня и вот сейчас сидела у костра и разговаривала со мной. Она засмеялась, когда увидела меня. В старых штанах, рубахе, бородатый, я походил на какого-то бомжа. Она привезла новый паспорт, и даже станок для бритья, но бриться я не стал. Тем более, когда я рассказал, что произошло в поезде, она сказала, — за нами тоже охотятся. Вот только кто?

Мы успели поесть и хотели идти ловить попутку, потому что на автобусе ехать было опасно. Как вдруг мой пес что-то услышал. И навострил уши, вернее одно, второе висело.

— Так, Шура, уходим, — я начал командовать. Я понял, что Тимофей не выдержал и съездил в район, и там все доложил своему начальнику. Шура без слов подчинилась.

Я в эти несколько дней на всякий случай обошел всю местность по кругу в радиусе трех километров. Нас учили от места длительного привала делать радиалки, пути отхода. Вот сейчас мои приготовления и пригодились.

Убрать за собой мы не успели, да и смысла не было. Взяли самое необходимое и вперед. И сейчас мы шли по квартальной дороге, заросшей травой. Мы торопились. Наверняка за нами шли несколько человек.

По пути Шура сказала, что наши беглецы находятся в Находке или около нее. Точные данные передадут позже. Я вкратце рассказал о своих злоключениях здесь в поселке. Быстрым шагом мы шли в сторону автомобильной трассы. Пес бежал рядом.

Поминутно приходилось оглядываться. Мне кажется, что мы должны были оторваться от преследователей. Тем более у них наверняка нет собаки-следопыта. И они будут ориентироваться только на рассказы уголовника. Интересно, как он сейчас оправдается пред своим сыном. А может это и правильно, то, что я сделал, и парень задумается об уголовной романтике на примере своего отца.

Мы прошли уже километров пять, пора было сворачивать. Где-то здесь должна была идти автомобильная трасса. Я оглянулся на пса. Он сидел и смотрел на меня. Вот как так.

Прощание с псом у меня было прямо до слез. Сентиментальный я человек, наверно. Он смотрел в мои глаза, и во взгляде его читалась такая преданность мне, что я чуть не взял его с собой. Но я, конечно, понимал, что никуда не смогу его взять. Похоже пес тоже все понимал. Я в последний раз обнял его, погладил по голове, выложил из рюкзака всю колбасу, и пошел догонять Шуру. Один раз оглянулся, пес сидел и смотрел на меня, к колбасе он даже не притронулся.

Мы вышли к дороге. И стали останавливать машины. Но никто не останавливался. Да и понятно. Я в старой одежде, бородатый. Стоим в лесу. Страшно, кто такие.

Тогда Шура сказала мне отойти и стала голосовать одна. У нее получилось и скоро мы ехали в грузовике, удаляясь от поселка. Я кое-как переоделся в кузове, а старую одежду выбросил на обочину. Шура толкнула меня в плечо, — мы с тобой, как муж с женой едем в город.

В маленьком городке мы вышли недалеко от вокзала и дали денег водителю, он не отказался и даже поблагодарил нас.

Мы сели в электричку и скорее старались уехать. В следующем городе, Шура купила билеты на поезд. Она заплатила за все купе, и нам никто не мешал. Я сходил в туалет подровнял бороду. Шура достала две книжки, одну сунула мне, и мы начали отдыхать.

Шура на двух станциях выходила. Наверно связывалась с кем-то. Мне она ничего не говорила, да мне и не интересно было. Я хотел отвлечься от всего.

В городке куда мы приехали, мы остановились в двухкомнатной квартире. Скромная пятиэтажка. Во дворе детская песочница и грибок. Деревянный стол, на котором забивали козла местные пенсионеры. И несколько жиденьких кустиков.

Мы ждали Глеба с Милой. Они должны были приехать сегодня. Завтра начиналась наша операция.

Шура в который раз повторяла, — ты главное не волнуйся. Все будет хорошо. Да я и не волновался. Детали операции в принципе разработаны. Глеба с Милой все равно на подхвате. Даже если не приедут, просто нам больше усилий приложить придется. Ну и ничего.

Конечно, план разработали не мы, до нас его просто довели. Есть видимо аналитики-разработчики, а мы так, группа захвата и доставки объектов. А что? Нисколько даже не обидно. Пусть будет! Как говаривал мой знакомый, когда его спрашивали, а что с ним делать?

Наши подопечные находились на окраине городка, на последней улице. Дом, в котором они жили, стоял предпоследним. Улица хорошо просматривалась. Со стороны огородов была лесопосадка. Перед самим домом находился глухой забор высотой два с половиной метра. Он продолжался и у соседей. Кроме того, во дворе