Доверие (СИ) - Алёна Сереброва

этими способностями жить. Возможно, даже это будет сам Лука, ибо больше особо и не кому.

Только внутри неприятно скребётся мысль о том, что с сывороткой они поторопились.

— Лука?

Лука смаргивает, возвращаясь в реальность.

— Почему они могут не согласиться? Им же нужна помощь. Иные способности это не шутки.

Врать отчиму по некоторым вопросам хоть и уже привычно, за несколько-то лет, но до сих пор неприятно.

— Какие кстати способности?

— Понятия не имею, — честно отзывается Лука. — Не в школе же об этом говорить.

«Тем более они могли ещё не появиться» — мысленно заканчивает Лука и сам себе не верит. Видел он жёлтые огни в глазах Константина. Как минимум старший Перов что-то да уже имеет в багажнике.

— А тебе самому они как? Ты почти ничего не сказал о них, ни когда вернулся, ни после. Я же сам их только на следующих выходных увижу и то, скорее всего мельком. До машин вряд ли сразу допустят.

— Потому что говорить особо нечего, — отзывается Лука, поднимаясь из-за стола. — Я слишком мало их знаю. Один и вовсе из другого класса. Но… — он оборачивается на пороге кухни. — Я думаю, что они хорошие.

«Правда будет ли толк от этой хорошести?»

Лука хмурится, натягивая кроссовки и, прежде чем уйти, хлопнув дверью, скороговоркой отзывается: «Спасибозазавтрак!». Хорошие манеры ещё никто не отменял.

* * *

Быстро шагая в сторону школы, где была назначена первоначальная встреча, Лука боится лишь одного: прийти и обнаружить пустоту. Ведь это значит, что все они отказались от предложения. Сразу.

Поднявшийся ветер, словно подгоняя, бьёт в спину. Только Лука ему не подчиняется. Лишь всматривается в направлении школы и не прогадывает. Впереди, около кованого забора, маячит тёмное пятно автомобиля. Это может быть и чужой, тяжело понять с такого расстояния, но Лука надеется на лучшее. Спешит, перебегая узкую однополосную дорогу, даже не глянув по сторонам, и облегчённо выдыхает, поймав взглядом махнувшую ему рукой фигуру Фёдора Иннокентьевича.

Согласились. Хоть кто-то из них, но придёт. И от этого сразу становится как-то легче.

Лука привычно протягивает руку для приветствия и кивает на чёрный бок слишком большой, даже если придут все, машины, но вопрос задать не успевает, Фёдор Иннокентьевич предугадывает, отвечая прежде:

— Нет ещё. Никого нет, — и без перехода: — Не знаешь, почему Степана не посадили за баранку? Он куда как лучше справляется с техникой, если та вдруг снова забарахлит.

Завязанный внутри узел, чуть ослабевший при виде знакомого лица, снова затягивается. Однако Лука этого не показывает. Пожимает плечами, отзываясь как можно небрежней:

— Он говорил, что выходной дали. Больше мне знать, видимо, не положено.

Поблизости от школы немного неуютно. Словно они делают что-то предосудительное. Будто и не в стенах этого здания уже было сделано больше чем достаточно, для того чтобы они оказались здесь.

— А если они не придут?

Прислонившись спиной к боку машины, Лука смотрит в сторону ведущей вдаль дороги. Хотя и понятия не имеет, с какой стороны они появятся.

— Беспокоишься?

Лука косится на Фёдора Иннокентьевича, но ничего не говорит. Однако тому и этого взгляда, видимо, хватает.

— Не переживай. Раз гоняли машину, значит, уверены, что они придут.

Лука лишь кивает. Говорить не хочется. Идти внутрь, впрочем, тоже, хотя так и не затихший ветер морозит, неприятно забираясь под ветровку, так что её приходится полностью застегнуть.

— А Самуил Борисович сегодня будет? Не просто же ради экскурсии по базе их собирают? — Лука ёжится от ещё одного порыва ветра, скрещивая руки на груди.

— Будет. Он уже был на базе, когда я уезжал. Приехал с самого утра… О! А вот и первые ласточки.

Обернувшись в указанном кивком направлении, Лука тоже замечает две приближающиеся фигуры и не понимает, отчего сердце начинается биться быстрее. Виной ли тому облегчение, что двое уже пришли, или, может быть, понимание, что можно будет напроситься на аудиенцию к Самуилу Борисовичу и спросить. Хотя и не уверен до сих пор, что тот сочтёт нужным отвечать.

— Привет, ребят. Надеюсь, вы меня помните, я Фёдор Иннокентьевич. Забирайтесь внутрь, подождем ещё немного и поедем.

Лука невольно сжимает зубы, встречаясь взглядом с одноклассником. Его брата ухватить не получается, тот уже проскочил и, судя по всему, нырнул в салон. Макар тоже быстро следует его примеру и только тогда Лука тихо выдыхает. Однако, видимо, недостаточно тихо, потому как Фёдор Иннокентьевич тут же реагирует:

— Ты чего?

— Ничего. Пойду тоже внутрь. Погреюсь.

Разговаривать о собственном поведении не хочется, так же как и обсуждать всё ещё туго завязанный узел внутри. Тот, который тянет, не давая отвлечься и держа в напряжении, словно сидишь на бочке с порохом и вертишь в руках зажжённую спичку.

— Вы хотели поговорить?

Захлопнув за собой дверцу и убедившись, что окно с водительской стороны закрыто, уточняет Лука. Замирает, встречая две пары настороженных глаз. Ему снова кажется, будто в глазах старшего мелькаю жёлтые всполохи, но стоит сморгнуть, как наваждение пропадает. На мгновение хочется глянуть на них другим зрением, посмотреть, что изменилось с прошлого раза, но что-то внутри останавливает от этого шага. Словно шепчет: «Не сейчас» и Лука подчиняется.

— Из-за чего нас выбрали?

— Из-за того что у вас подходящий потенциал?

— И что в нём кроётся?

— Понятия не имею, — в очередной раз виляя, но при этом вполне честно, отзывается Лука, вгоняя их обоих в ступор. Только ответить что-то иное тоже не может. Слишком глупо будет звучать: «Я просто увидел ваше сияние». Да и не уверен Лука что хочет, чтобы они знали о его участии в их судьбе. Не сейчас так точно.

Макар уже открывает рот, чтобы ещё что-то спросить, но тут же его захлопывает. Лука даже вопросительно вскидывает брови, но ответ приходит с другой стороны.

Дверь в салон распахивается, являя взгляду Фёдора Иннокентьевича и Алису. Та жмурится, поправляя растрепанный ветром хвост и, лишь получив приглашение, забирается внутрь.

Лука же спешит перебраться на переднее сидение, оставляя будущую команду в салоне. Отвечать на