Дама моего сердца - Ханна Хауэлл

Услышав знакомый голос, Эвери открыла глаза.

— Камерон, мне жарко.

— У тебя лихорадка, крошка. — Камерон принялся протирать Эвери руки. — Это после того купания в реке.

— Лихорадка… Значит, я умру?

— Нет! — испугался Камерон. — Ты будешь жить!

— Я слишком устала. Где мои мама и тетя Молди? Тетя Молди меня вылечит.

Камерон поморщился: похоже, Эвери соображает не так ясно, как ему вначале казалось. Хотя она уже не бредила, как в первые дни болезни, все равно мысли у нее еще путались. Налив травяного отвара, которым Джиллиана наказала ему отпаивать Эвери, Камерон сел на кровать и обхватил больную за плечи. Он осторожно начал вливать ей в рот отвар, с тревогой ощущая жар ее тела. Чего они только не делали, но так и не смогли сбить жар. Камерон уже не верил, что эта хрупкая девушка сможет долго продержаться. По правде говоря, он вообще не переставал удивляться тому, как упорно ее организм боролся с болезнью. Даже сильный мужчина едва ли смог бы так долго сопротивляться лихорадке.

— Это тетя Молди приготовила? — спросила Эвери, когда Камерон вновь уложил ее на подушку.

— Нет, любовь моя. Твоей тети здесь нет. Мы пока еще во Франции. — Лицо Эвери исказилось от ужаса, и Камерон обеспокоенно нахмурился.

— Де Во! — простонала она, — Не позволяй ему ко мне прикасаться!

Камерон схватил ее за руки.

— Не волнуйся, дорогая. Я не подпущу его к тебе, клянусь. — И вздохнул, увидев слезы в глазах Эвери. — Де Во тебя никогда не получит. Я ему тебя не отдам.

— Но ты же собираешься меня бросить.

— Нет, детка, я останусь с тобой и буду тебя охранять.

— Сейчас — да, но потом ты все равно меня бросишь. Я хотела, чтобы ты меня полюбил…

Камерон ласково коснулся губами ее лба.

— Я и люблю тебя. Ведь я тебе это уже много раз доказывал.

— Да, ты любишь меня. Но телом, а не душой. Мне нужно время, а его у меня нет. — Эвери закрыла глаза и прошептала: — Скоро ты меня бросишь, а я не смогла заставить тебя полюбить меня так, как люблю тебя я. Это нечестно. Элспет же смогла. Почему же я не могу? Если ты кого-то любишь, тебя тоже должны любить. Так будет честно.

— Да, любовь моя, так будет честно, — прошептал Камерон, но Эвери уже спала.

Он нехотя встал, налил большую кружку вина и залпом выпил. «У нее лихорадка, и она сама не знает, что говорит, — снова, уже в который раз, когда Эвери заговаривала о любви, пытался он себя убедить. — Она в плену своих мечтаний и фантазий. А может, просто меня с кем-то путает». От одной мысли о том, что Эвери способна говорить слова любви еще кому-то, даже если этот мужчина существует всего лишь в ее мечтах, у Камерона больно сжалось сердце. Но это все же лучше, чем поверить в любовь Эвери. И дело было не том, что ее любовь вызывала в нем отвращение, а в том, что она влекла за собой слишком много проблем. Ведь чтобы помочь сестре, он должен заставить ее брата жениться на Кэтрин, а Эвери вернуть ее родным. Камерон был уверен, что женщина, тем более любящая, не способна такое простить.

— Если ты только попробуешь использовать ее признание против нее, я отрежу тебе язык.

Обернувшись, Камерон увидел рядом с кроватью малышку Джиллиану. Его удивило не ее внезапное появление, а та ярость, с какой она произнесла эти слова, и свирепое выражение на ее хорошеньком личике.

— Эвери просто бредит. Я не принимаю ее слова всерьез, — объяснил он.

Джиллиана презрительно фыркнула:

— Ну, если тебе так легче думать, я не стану с тобой спорить.

— Очень мило с твоей стороны, — бросил Камерон, а про себя подумал, что порой девчонка высказывается чересчур мудро для своих тринадцати лет.

Положив маленькую ручку на лоб Эвери, Джиллиана глубоко вздохнула.

— Отвар не помогает, — огорченно заметила она.

— Но ей ведь не стало хуже, — возразил Камерон.

— Да, но я надеялась, что наступит кризис, а его все нет и нет. Энни готовит холодную ванну. Мы решили окунуть в нее Эвери.

— Вы считаете, это разумно? — испугался Камерон.

— Тетя Молди говорила, что это иногда помогает.

Камерон поостерегся спорить. Во время болезни Эвери он понял, что тетя Молди — непререкаемый авторитет во всем, что касается лечения. А поскольку Эвери до сих пор жива, Камерон решил, что дело свое эта дама знает. Он только не был уверен, что Эвери стоит окунать в холодную воду. Неужели можно снять жар тем же средством, которое его вызвало?

— Лерган намерен отправиться на разведку, чтобы узнать, нет ли поблизости людей Де Во, — продолжала Джиллиана, глядя на Камерона взглядом много повидавшей в жизни женщины, от которого ему порой становилось не по себе. — Он бы хотел, чтобы и ты к нему присоединился, а мы бы к вашему возвращению уже управились.

— Мне кажется, Эвери бы понравилось, если бы вы вымыли ей голову, — проговорил Камерон и покраснел, когда Джиллиана наградила его улыбкой.

— Конечно. Мы об этом позаботимся.

Опасаясь, что если пробудет рядом с девушками еще какое-то время, то наверняка выдаст свое волнение, Камерон поспешил к Лергану, на ходу размышляя о том, почему он теряется в присутствии этой сопливой девчонки. Он, закаленный в боях воин, побаивается этой пигалицы, которая одним словом или взглядом запросто ставит его на место! Он никак не мог отделаться от ощущения, что Джиллиана видит людей насквозь. Ложь, притворство никогда не остаются для нее незамеченными. Временами Камерона так и подмывало спросить, что она о нем думает, но на такой простой вопрос у него не хватало храбрости. Рассказав кузену о том, что в состоянии Эвери не произошло никаких изменений, Камерон вскочил на коня, и они отправились на разведку. Мысли об Эвери не оставляли его ни на минуту. Они были беспорядочными, противоречивыми и мучительными. Сознание того, что Эвери может умереть, приводило Камерона в ужас. Это явно означало, что он испытывает к ней не только страсть, но и более глубокие чувства. Но вот насколько глубокие, Камерон не отваживался даже анализировать. Ему льстили ее признания в любви, пускай и произнесенные в горячечном бреду. Кроме того, он знал, что не сможет отказаться от ее ласк. Его страсть к ней очевидна, жажда ощущать ее прикосновения не только не проходит, а лишь усиливается. Нужно взять себя в руки и избавиться от этого безумия. Так решил Камерон, хотя и знал, что власть Эвери над ним слишком велика.

— Или этот подонок перестал нас преследовать, или дожидается нас в порту, — озабоченно произнес Лерган.

— Мы потеряли его след, — вздохнул Камерон и повернул коня к лагерю.

— Что ж, ничего не поделаешь. Придется с величайшими предосторожностями отправиться в порт и сесть на любой корабль, который отправляется в Шотландию.