Лицо врага: Окно первое (СИ) - Ингверь Елена "Пыльц"

Дежурила сейчас уже Вера, последняя в очереди, а из-за гор уже показался край солнца. Спать мне больше почему-то не хотелось. Возможно, мой организм тоже был в лёгком шоке от таких снов, и от этого, и от предыдущего. Пришлось вставать и идти искать еду.

— Доброе утро, — сказала я.

— Доброе, — кивнула она. — Чего не спишь? Долго ещё.

Наши песочные часы ещё даже до половины не досыпались.

— Сон плохой приснился. Не хочу больше.

— О древнем зле? — со смешком спросила она.

— Хуже. Об отчиме. И о том, как у нас с ним всё хорошо, полная идиллия, я учу некромантию и искренне хочу помочь ему с мамой. Не знаю уж, что на меня так повлияло, но подобного бреда мне ещё ни разу в жизни не снилось.

— Верю… — задумчиво сказала она. —А мне вот как раз о древнем зле бред какой-то снился. Как оно исчезло, а мне было его жалко.

Мне почему-то стало смешно.

— Знаешь… наши сны мне почему-то кажутся безумно похожими.

Она тихо рассмеялась, чтобы остальных не разбудить.

— Не без этого. Слушай, а может, ты тогда додежуришь, а я спать пойду? Если тебе уже не хочется?

Некстати вспомнился вчерашний разговор с Яней, но я постаралась отогнать мысли об этом подальше. Что-то мне всё время один только противный бред в голову и лезет. Мне же не сложно.

— Давай, — легко согласилась я.

Несложно было ровно до того момента, как с берега послышались шаги. Кто-то шёл в нашу сторону, совершенно не беспокоясь о шуршащей под ногами траве, будто прогуливаясь и знать не зная ни о каких беглецах и ни о какой тайной службе. Разумеется, Веру я растолкала мгновенно, потом разбудила Яню. Лить на Юлия воду сейчас было нельзя, поэтому я просто пнула его и решила, что если не проснётся, то сам виноват. Вера попинала его ещё немного, но я уже не обращала на это внимания. Хорошо, что мы не снимали невидимости.

По берегу шли двое мужчин. Просто шли. Молчали. Это что, те типы, которые рассуждали про тайного советника в Бездоре? (Кстати, почему они говорили в мужском роде, если это женщина? Получается, они тоже ничего не знают? Или Яня приврала насчёт правдивости видений?) Они спокойно прошли мимо, как будто и правда не видели, не слышали и не собирались искать ничего подозрительного.

И ради этого я всех будила?

— Что это было? — нахмурившись, спросила Яня.

— Тайная служба, — ответил Юлий Сердвеевич.

— Дышит воздухом и любуется деревьями на оздоровительной утренней прогулочке?

Он фыркнул.

— Ну а что? Если это из Бездора, а это явно из Бездора, а то и вообще из какой-нибудь глухомани, то им вообще барабану, где мы там бегаем и кто мы вообще такие. Если операцией руководит тайный советник… советница, то им за это ни копейки лишней не заплатят. Это столичные все идейные, а эти… Они слабоваты, как маги, здесь нечисть, нежить, мало ли что ещё, Древнее Зло то же самое, и у них есть здравая идея, что они нас не найдут, думаю, они вообще подозревают, что мы на тот берег ушли. А ещё они прекрасно знают, что нас и без них есть, кому ловить. Наверное. Сюда, скорее всего, столичных тоже немало нагнали. Вот если мы им попадёмся, будет поинтереснее. У них без прогулочек.

— Интересно, если они тут толпами шляются, то почему же мы с ними никак встретиться не можем, мы же так неосторожны, а они нас так хотят, — не согласилась Вера.

Юлий Сердвеевич её проигнорировал.

— А ещё тайный советник… советница, простите, могла послать их и на тот берег. Людей они там не берегут, так что не удивляйтесь.

— Да мы в курсе.

Пришлось собираться и уплывать с этого места побыстрее, голодными и отчасти невыспавшимися. То есть, я-то и сытая была, и бодрая… в плохих снах всё же есть польза.

Вера всё ещё не была согласна с подобной политикой и продолжила отстаивать своё желание поспать подольше, даже несмотря на то, что мы уже плыли.

— Слушай, мы же очень хорошо защищены, ты сам видишь. Мы невидимы. Мы неслышимы. Мы тут уже очень долго шляемся, а нас пока ещё не просто никто не поймал, а даже банально не нашёл. С чего это ты уверен, что проблемы у нас обязательно будут?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну, они обычно подключают к важным делам ясновидящих. Эти долго настраиваются на свои какие-то волны и впадают в свои какие-то трансы, но потом предсказывают довольно точно. Вообще, говорят, они там даже видят, сколько в стране врагов царя и кто это, но это я не знаю, что за бред, а вот оперативники у них ничего. Эти, может, просто ещё не настроились.

— Да, они так могут, — подтвердила Яня. — Нам в Школе предлагали, кстати.

— И сколько же примерно они там готовятся? — встряла я.

— Три-четыре дня. Ничего, проблемы у нас начнутся скоро, не переживайте.

Ещё четыре дня проблем действительно не было. Несколько раз мы видели службистов на берегу, но они нас не замечали. Один раз на другом берегу показалось Древнее Зло, но оно почему-то только посмотрело на нас и улетело-уползло, и только вызвало новый виток обсуждений, что это. Погода была ясная, только пару раз небо затягивалось тучами и шёл дождь, но мы же маги, в конце концов, а создание зонта на любую площадь — одно из простейших домашних заданий на втором курсе, когда учат развивать фантазию в плетениях.

У Яни было несколько видений, которые можно было выразить текстом. Мы все честно обсудили, но полезного там практически ничего не было.

Выбраться, выбраться, выбраться.

Выбраться.

Выбраться!!

Да, да, это надо сделать, надо, и неважно, что эта мерзкая, противная жижа уже везде, что руки скользят и не могут ни за что зацепиться, а рога, наоборот, задевают какие-то палки и корни, всячески мешают, отрубить бы их… и выбраться!!

Просто надо выбраться отсюда, и всё. И неважно, как он сюда попал — он помнил только боль, боль, боль, разрывающую голову на части, где-то тупую, где-то острую, где-то терпимую, где-то внезапную, как вспышки молний в полуночном небе, но сливающуюся в одну, нестерпимую, поглощающую всё на своём пути, даже крики тех, кому уже не выбраться…

Выбраться!!

Если есть шанс, если есть выбор, если есть чудо…

Рука уцепилась за воздух.

Рога обхватили корягу, грязь, наверное, была уже в лёгких, во рту мерзкий тинный вкус, он задыхался, он терял силы, он рвался и боялся, боялся и рвался, не чувствовал тела, не знал, что делать, терял всю свою животную ярость, дававшую ему волю к жизни, волю выбираться, волю рваться на солнце и воздух, жить, снова жить.

Выбраться.

Жить.

Летать.

Летать…

Летать!!

Он же… совсем… забыл…

Забыл…

Захлебнулся в очередной раз, хотя, наверное, сейчас это уже нельзя было делить на разы…

Забыл…

Он… забыл…

Больно…

Забыл…

Кто…

Он…

Больно…

Кто…

Мокро…

Забыл…

Кто он…

Забыл…

За…

Болотную грязь, мох и траву, чьи-то кости, ягоды прорезало, подняло на воздух золотое, как солнце, огромное драконье тело, переворачивая корнями вверх мелкие болотные деревца и подкидывая в воздух дурно орущих перепуганных лягушек. Хорошо хоть крыльев не было — иначе бы он, наверное, не выбрался.

От торжествующего взлёта к солнцу, на свет, остановило только одно: он всё же вспомнил, кто он такой.

Мы решили, что это про наследника династии Саян в Венее, и что он, наверное, воскрес, или же просто каким-то странным образом выжил. Просто это явно был восточный дракон — только один из четырёх видов драконов имел рога, но не имел крыльев. А он был последним из перебитых людьми Венейского Собрания восточных драконов, и он был, что немаловажно, единственным оставшимся золотым драконом. И в Венее — по словам Юлия — ходили слухи, что он на самом деле выжил. Или что он воскрес. Воскрес… Ну, до встречи с Яней мы бы не поверили в такое, но теперь не знали, что и думать, и решили, что это тоже возможно. Мы же не знаем все особенности восточных драконов. Они и так самые странные драконы из четырёх видов, о них и так спорят, относятся ли они к драконам вообще. У них, в отличие от южных, западных и северных драконов, нет крыльев, и тело змеиное. Они держатся в воздухе исключительно при помощи магии, и легко превращаются в людей.