Попаданка по обмену, или Альма-матер не нашего мира - Надежда Мамаева

– Ничего, извини. – Я продолжала все так же глупо улыбаться. Поэтому, чтобы хоть как-то сгладить момент, предложила: – Я тут чаю приготовила, правда добытчик из меня неважный: обнаружила конфеты, и то мои. Вернее, мне предназначенные. Присаживайся.

И показала на стул.

Некромант от этого простого жеста отчего-то радостно разулыбался, словно хлопец, которому молодая жинка налила тарелку наваристого борща со сметаной и пампушками. А я всего-то воду с заваркой и конфетку предложила.

Аромат чая в фарфоровых чашках, шуршание обертки конфет… все было благопристойно ровно до того момента, как я проглотила эту злополучную конфету.

В этот же самый момент стало как-то нестерпимо жарко, одежда, до этого момента не мешавшая, стала невероятно тесной и лишней.

Я вцепилась ладонями в столешницу, не понимая, что со мной происходит. Такое ощущение, что гормоны враз взбесились и первобытные инстинкты взяли верх, напрочь вытесняя сознание. Глянула на Верджа, с ним творилось тоже что-то странное: расширенный зрачок, учащенное дыхание, руки сжатые в кулаки так, что костяшки побелели. Было ощущение, что он готов броситься на меня. Но как ни странно, это не пугало, наоборот, этого хотелось с неимоверной силой. Я даже подалась чуть вперед.

– Рин, держись. Это «эликсир молодоженов». Здесь была лошадиная доза. Я его сразу не почувствовал… – Некромант свистяще выдохнул. – Беги в ванную. Запрись, включи холодную воду, попытайся успокоиться. Я тоже постараюсь себя сдержать… Ну, папочка… – Последние слова он выдохнул зло и отрывисто.

Похоже, что контроль у некроманта все же был получше, чем у меня, а может, одна и та же доза для него и мелкой иномирянки имела разный эффект, но, так или иначе, я, не отдавая себя отчета, поднялась со стула и решительно подошла к Верджу с недвусмысленным намерением: поцеловать.

– Рин, извини, я не смогу сдержаться, – это были его последние связные слова. А дальше – сплошное сумасшествие.

Глава 19

Конфеты – это не подарок, это – ритуал

Вердж

Вода смывала с Верджа не только грязь (удружила же Рина) и усталость, но и не самые радужные мысли после похода к Аяксу. Неужели подающий такие большие надежды студент настолько был влюблен, что не смог оправиться от предательства? Все беды от женщин… Его же персональная беда дожидалась в недрах квартиры. Накормить бы ее не мешало, да вот в этой холостяцкой берлоге отродясь ничего съедобного не водилось. Обычно в данной квартире некроманту было не до еды… Но сегодня-то его гостья пришла действительно как друг или не совсем друг? А при мысли о Рине пришлось сделать воду попрохладнее. В любой другой ситуации Мейнс бы только обрадовался, что они вдвоем, в уединенном месте… Сейчас же ему казалось не слишком уже хорошей идеей, что он привел иномирянку сюда. Увы, другого выхода не было. Поэтому температура воды сместилась к отметке «ледяная».

Вердж хотел ее. Порою до зубовного скрежета, а воображение, словно в издевку, помимо воли преподносило ему самые откровенные картины. «Не сейчас, рано», – эту мысль он повторял для себя как заклинание.

История с Аяксом, давящая на сознание свинцовой плитой, пропасть между ним и Риной. Они из разных миров. У каждого своя жизнь: жених, дожидающийся ее дома, отец, в очередной раз нашедший ему невесту, расследование это, да и вообще полная неизвестность относительно будущего. Они – как две звезды в пересечении разных галактик.

Мысль о физической близости была приятна, притягательна. Но отчаянно хотелось большего. Может быть, даже впервые в жизни он жаждал единения душ, а не тел.

«Подумаю об этом позже, – решил для себя Вердж. – Может быть, когда хоть немного разберусь с проблемами».

Рина нашлась на кухне. Хозяюшка… При виде ее загадочной улыбки Мейнсу захотелось еще сильнее запахнуть халат, он даже немного растерялся.

Иномирянка ждала не с пустыми руками. Она действительно похозяйничала на кухне, не только заварив чай, но и раздобыв где-то конфет.

И такой простой жест, приглашающий к скромному угощению. Он навевал на мысли об уюте, семейственности.

Шоколад Вердж не особо любил. Точнее, совсем не любил. Но поскольку сахара и вовсе не водилось, пришлось пить чай вприкуску с конфетой. Было не особо вкусно, но терпимо. У некроманта даже успела промелькнуть мысль: с чего вдруг отец расщедрился на безумно дорогое алционское лакомство?

Странный, приторно-сладкий привкус испортил и без того не самое вкусное угощение для Верджа. Бросило в жар, стало нехорошо. Не столько от подмешанного эликсира, сколько от осознания того, что это за дрянь…

Вот интриган, удумал же!

На последних крохах воли некромант умудрился предупредить Рину. Держался, усмирял разбушевавшееся пламя в крови. Впрочем, вскоре никаких мыслей в голове и не осталось. Только одна, потому как мышка сама захлопнула за собой мышеловку. И какой кот откажется от столь любезно предоставленной добычи?

Она не отступила, неосознанно сжигая за собой последний мост.

Не было ни капли здравого смысла, ни толики сожаления. Было одно сплошное желание. Обладать, здесь и сейчас. Любить до полного изнеможения, со всей отдачей. С ним такое уже было, когда они попали под откат от заклинания. Но тогда они смогли остановиться. Точнее, Рина остановила. Сейчас же…

Она сама подалась ему навстречу.

Руки дрожали от нетерпения, но Вердж сумел крепко обнять Рину. Одной рукой он прижал ее к себе за талию, а другой придержал за затылок, чуть запрокинув ей голову. Заглянул в лицо девушке. Ее взгляд, полный огня, напора, страсти. Она так же хотела его. Без тени сомнений и смущения.

Поцелуй был страстным. Таким, что мурашки по всему телу. Таким, что прерваться невозможно было, хотя от нехватки воздуха перехватывало дыхание. Или это было от восторга, что наконец-то?

Но одного поцелуя было мало. И руки уже стягивали одежду, гладили открывшиеся участки тела. А дыхание уже перехватывало от ощущения под ладонями бархатистой, нежной кожи. И одних губ было мало. Они были сладкими, пленительными. А аромат ее тела!

Вердж, не отдавая себе отчета, зарычал. Тихо, утробно, по-животному, и тут же почувствовал, как ее руки скользнули ему под распахнутый халат. Ее ладони на его спине. Они возбуждали сильнее любого страстного шепота и заверений.

Та самая изящная шея, от вида которой ему всегда в голову лезла какая-то романтическая чушь. Что он раньше, шей не видел? Но ведь было в ней что-то особенное. Что вынуждало думать, какая же она на ощупь, на вкус.

Дорвался. Провел языком от уха до ключицы. Вдохнул сводящий с ума запах.

Вердж услышал тихий стон и расплылся в улыбке.

От нетерпения все еще слегка дрожали руки, поэтому некромант не мог справиться с застежкой на лифе Рины. Очередная странная иномирская штучка, хотя и симпатичная. У них девушки пользовались конструкциями попроще.

Сумасшествие. Одно на двоих, стоящих на кухне. Белоснежная скатерть стола и остывающий в чашках чай.

Вердж не снимал с нее одежду. Скорее срывал. Может, даже порвал что. Не важно. Ничего не было важно кроме нее. Нежной, но страстной, податливой, но своевольной. Отзывчивой и требовательной. Ее не самые умелые ласки дарили такое наслаждение, с которым не могло сравниться ничего до этого момента.

На секунду они оба замерли. Казалось, что дурман развеялся и все, что происходит между ними, – по-настоящему. Так, как и должно быть.

Впрочем, это не помешало предаваться страсти с полной отдачей. Показалось, что Рина несколько испугалась напора, опешила от такого желания Верджа. Но он был убедителен. И теперь на кухне раздавались не тихие стоны, а громкие, абсолютно не сдерживаемые крики, полные неприкрытого наслаждения.

Он дарил удовольствие, в ответ получал не меньшее. И было не просто хорошо – восхитительно, потрясающе.

Рина

Отдавала ли я себе отчет в случившемся? Не знаю. Да это было и не важно. Единственное значение имело то, что в происходящем между нами не было ни тени притворства. Не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался.

Романтики не было. Был кухонный стол, на котором я лежала грудью, и Вердж, доводящий меня до исступления раз за разом.

Его пальцы на моих бедрах. Наслаждение с оттенком боли. Я выгнулась, желая закричать от удовольствия, но из груди вырвался лишь хриплый стон, словно подтолкнувший Верджа.

Ощущение единения резкое, стремительное, наполняющее до самых краев. Ритм, дающий начало новой жизни. Кто из нас его задавал? Я подалась навстречу, словно желая еще большего. На краю сознания возникла мысль, что нет более идеального места для занятия любовью, чем этот скрипящий стол. Это было единственное, о чем я успела подумать прежде, чем волна эйфории накрыла с головой. Ощущение полной нереальности, невесомости, полета. Так, словно я стала ветром, дождем, бурным горным потоком.