Наши фиолетовые братья - Евгений Прошкин

– Если только ради этого… – Страшный выглядел разочарованным. – Если ничего нового вы сообщить не в силах…

– …и объект не просто висит в пространстве, как любой естественный спутник… – невозмутимо продолжал Даун.

– Это мне уже известно. Хочу напомнить, что последние поправки к Закону предполагают мобилизацию некоторых категорий граждан с последующим направлением их в самые гнилые и опасные места…

– …например, недавно в той самой точке, где находится этот объект, исчез наш автоматический разведывательный корабль «Китаец», и сейчас мы с большой долей уверенности можем утверждать, что…

– …например, на планету Мразд, в дивизию, охраняющую фермерские хозяйства от разводимых ими личинок червя гъяди, которые хоть и называются личинками, но достигают двух метров в длину и предпочитают всей прочей пище нежное человеческое мясо…

– …первый пропавший корабль нашей Корпорации, а именно «Кореец», исчез также рядом с неизвестным объектом. И это можно расценивать как признаки активности объекта. А раз он активен, то и опасен, но увидеть этот объект нельзя…

– …а еще одна крайне несимпатичная планетка в облаке Оорта, на которой стоит наш пост из двух часовых, сменяющих друг друга вот уже на протяжении десяти лет, и не просто сменяющих, а, подозреваю, живущих полноценной личной жизнью…

– …ни с помощью мультисенсоров, ни с помощью гиперскана, ни в обычный телескоп, а только…

Страшный уже набрал воздуха для дальнейшего развития темы о превратностях службы, но осекся и медленно спросил:

– Что?.. Что «только»?

– Увидеть объект можно лишь с помощью обычного радара, – пояснил Даун. – Бабушкины очочки, если не ошибаюсь… Это он и есть, радар. Старый добрый излучатель и приемник отраженных от объекта радиоволн. Такого антиквариата уже и в музее, наверное, не найти. Но придется поискать, Семен Гаврилович. Снять с консервации, удалить смазку, надраить тарелки до блеска… И понять наконец, что там за черная жемчужина в ожерелье затесалась. Ну, и Корпорацию заодно принять в компанию. Вероятнее всего, это искусственная планета, только созданная явно не для заселения. Возможно, это гигантский корабль. Этакая дрейфующая космическая крепость, построенная для обороны системы. По крайней мере, так говорят мои аналитики. Еще вероятнее… да я просто уверен… что объект является чем-то средним между планетой и кораблем, и его истинное назначение… – Коммерсант подмигнул Страшному. – Его истинное назначение вам без нашей помощи и наших интеллектуальных ресурсов не определить вовек. С такими умниками, как Калашников, вам это яблочко не надкусить.

– Не надо про яблочко!.. – застонал маршал.

– Не выжать вам томатного сока из этого помидорчика.

– Только не помидорчика!

– И даже дольки от этого апельсинчика вам не съесть без Корпорации!

– Ой… – Страшный схватился за живот, потом, припомнив курс военно-прикладной анатомии, перевел руку на левую грудь, но через секунду снова опустил ее в район желудка.

– Вместе навеки! – заключил Гец Даун. – Процент Корпорации составит…

– Не сейчас! – Маршал издал утробный звук, затем бешено огляделся и указал на выход из дворца. – Генерал Даун, вы демобилизованы! Вон отсюда!!!

Гец Даун снисходительно поклонился и, тихонько напевая куплет из модного шансона «На Уране, утром ранним», направился к лифту.

Глава 24

Калашников растер уши, словно ему их надрали.

– Вам бы, господин майор, кроссворды составлять, – заметила Дарья. – Или на должность шифровальщика перейти. Очень уж у вас это здорово получается – шифровать… Вы думаете, маршал что-нибудь понял?

– Отставить!.. – раздраженно бросил Калашников. – Начальство не глупее, разберется.

– Про бабушкины очочки вы хорошо загнули, – подал голос Борисов. – Как раз к третьему пришествию расшифруют…

– А что, разве второе уже было?! – встрепенулся майор.

– Нет. О том и речь.

– Фу… я уж думал, пропустил… – Калашников смахнул невидимый фарисейский пот и вновь уставился в монитор. – Дьявол! Но откуда же там сорок пятый объект? Для чего он нужен?

– А для чего остальные сорок четыре нужны? – спросил Борисов. – Это вас не интересует?

– С остальными более-менее понятно… А сорок пятый…

– Ну да, конечно. Деревья там скорее всего не растут и болота не плещутся.

– Болота нигде не плещутся, – возразила Дарья. – Они тухнут.

– Это потому, что ты на них не бывала, – вступился за мастера Матвей. – «Тухнут»!.. – воскликнул он патетически. – Надо же, удумала!.. Да ты минут пять на нем постой – оно так заплещется, что, знаешь ли, и уходить с него неохота будет.

– Верно, – кивнул Борисов. – Вот я и говорю. Вряд ли на сорок пятом объекте такие диковинки встретишь. Слишком уж там темно.

– Сорок пять, сорок пять… – задумчиво повторил Калашников. – Вообще-то цифра хорошая, военная. Делится на три, на пять…

Шуберт, вспомнив о том, какой могла быть его доля, прикрыл глаза и лирически шаркнул ножкой.

– На девять тоже делится, – добавил майор.

Борисов вздрогнул и отрешился от мечтаний.

– На девять – маловато получится, конечно… – промолвил он. – Но теперь-то уж что?.. Не надо сорок пять ни на что делить. Надо отнять от них сорок четыре, тогда и получим ответ.

– Разумно, – похвалил Калашников. – Только непонятно. Ну, допустим, отняли мы, и что?.. Остается один. Что это значит?

– Вы же сами говорили «сорок пять, сорок пять», – напомнил Борисов. – Цифра военная, но не такая уж она и распространенная. Где еще вы ее в последнее время встречали?

– На ботинках своих. – Калашников вытянул ноги из-под стола и с неудовольствием взглянул на запылившиеся штабные штиблеты. – Они у меня индпошива, а в приличных ателье никаких тебе двенадцать дюймов или двадцать девять сантиметров, только по штрихмассовой системе размеры проставляют.

– У меня тоже сорок пятый. – Шуберт снисходительно усмехнулся. Сотрудников Корпорации такими штучками, как обувь на заказ, было не удивить. – А еще?

– Еще? – Взгляд майора поплыл по потолку, стенам, лицам ученых. – Еще? Ну…

– Где еще была цифра сорок пять? – Мастер торжествующе взглянул на дежурных. – Или сорок четыре плюс один? А, Мотя?

– Сорок четыре плюс один? Это значит… Это когда сорок четыре при деле, а что-то лишнее, – сказал Матвей, начиная постепенно догадываться. – Как в этом планетном «подшипнике». Сорок четыре помидора и яблоко…

– Огурчик, – поправил Калашников, важно приосанившись. Ему нравилось, что его цитируют все, от подчиненных до главкома.

– Лишняя у нас была панель в том колодце, через который мы сюда попали, – заявила Дарья.

– Вот именно! Я пересчитывал три раза, – подтвердил Борисов. – Их там сорок пять.

– Сомнительно, – изрек майор, медленно придвигаясь к клавиатуре.

Связь со Страшным Борисов уже отключил, но Калашников не был бы начальником Исследовательского Отдела, если бы не сумел подсмотреть, какую клавишу нажимал разведчик. Тюкнув по кнопке с изображением какой-то пучеглазой морды – она слегка смахивала на взбешенного командующего ОВКС, потому, собственно, Калашников и запомнил, – так вот, тюкнув по пиктограмме «Страшный в гневе», майор дождался ответа и выпалил:

– Господин маршал! Разрешите доложить! Исследовательским Отделом вверенных вам ОВКС раскрыта новая военно-научная тайна! Как начальник отдела, я уполномочен… в смысле… должен, то есть… имею честь… Вот! Имею честь доложить об обнаружении моими подчиненными секретной дверцы в некоем… э-э… колодце! Это может оказаться первой птичкой…

– Ласточкой, – очень тихо поправила Даша.

– …первой ласточкой небывалого прорыва во всех отраслях науки и техники! – быстро сориентировался Калашников. – Выражаясь цивильным языком, это сенсация, господин маршал. Так сказать, несомненная победа ИО ОВКС и его, скромно говоря, руководителя…

Он потупился, но бормотать не перестал.

– …который по роковому недоразумению до сих пор носит звание всего лишь майора… хотя и занимает генеральскую должность… Да и к последнему Дню защитника Галактики его почему-то не наградили… Премия в размере оклада… квартального… конечно, не самоцель, но…

– Не увлекайся, – строго произнес Страшный. – Давай по порядку. Что за тайна?

– Ну… – Майор растерялся. – Я как раз сейчас над этим работаю…

– Так. Что за секретная дверца? Где она?

Калашников беспомощно обернулся к Борисову, но тот сделал вид, что увлечен чем-то другим. Матвей как раз в этот момент нагнулся, чтобы завязать шнурок, а Дарья ни с того ни с сего принялась строить глазки рядовым исследователям.

Майор мстительно покачал головой.

– Дверца… – выдавил он. – Она совсем недалеко. Даже наоборот, близко. Мое научное чутье подсказывает… оно подсказывает… – Калашников замолчал, вжимая ногти в ладони.