Иерусалим. Все лики великого города - Мария Вячеславовна Кича

не отпускали их до тех пор, пока не возвращали себе некоторых из своих сикариев; и так как их снова стало немало, они осмелели и стали великим бедствием для всей страны».

Иудею лихорадило. Волнения вспыхивали то тут, то там – и они были направлены не только против римлян, но и против евреев из высшего сословия, которые занимали важные административные должности благодаря подкупу римских чиновников. Рядовые иерусалимцы страдали от поборов со стороны аристократии. Крупные землевладельцы нещадно эксплуатировали крестьян. Мелкие собственники земли теряли участки и прочее имущество, если не могли выплатить налоги и дань. Масла в огонь подлил император Нерон, пожелавший лишить иудеев Кесарии равных прав с местными сирийцами. По словам Иосифа Флавия, это решение вызвало тлеющую ненависть к евреям, «пока не разгорелась война».

Последним прокуратором Иудеи накануне войны стал Гессий Флор (64–66). В год его назначения молодой фарисей из Иерусалима, Йосеф бен Матитьяху, отправился в Рим в составе делегации, чтобы ходатайствовать перед императором за нескольких знатных соплеменников, обвиненных Антонием Феликсом в антиримском заговоре. Столица произвела на юношу огромное впечатление; кроме того, он подружился с придворным актером Алигуром (тоже евреем) и Поппеей Сабиной (женой Нерона), которая обеспечила успех его миссии и осыпала подарками. Йосеф бен Матитьяху вернулся домой, уверенный, что дружба с римлянами – единственный путь к благоденствию евреев.

Тем временем Гессий Флор собственными руками поджигал Иудею. «Флор настолько злоупотреблял своей властью и позволял себе такие насилия, что иудеи в своем крайнем горе вспоминали об Альбине как о благодетеле, – рассказывает Иосиф Флавий. – Последний, по крайней мере, старался скрывать свою гнусность и заботился о том, чтобы не уронить себя окончательно; Гессий же Флор кичился своими беззакониями относительно нашего народа, как будто бы он был прислан лишь для выказания своей испорченности: он не упустил ни одного случая, где он мог грабить или обижать людей. Чувство жалости было недоступно ему, и его любостяжание было прямо ненасытно, так что он не делал различия между большим и малым, но делил свою добычу с разбойниками».

Прокуратор делал ошибку за ошибкой. Когда кесарийские иудеи и сирийцы схлестнулись не на жизнь, а на смерть, он бросил в тюрьму еврейских послов, явившихся, чтобы вступиться за своих сородичей. Иерусалимцы сочли инцидент серьезным, но промолчали. Иосиф Флавий заканчивает книгу «Иудейские древности» на следующей ноте: «Флор был тем, кто принудил нас начать войну с римлянами, так как он держался того мнения, что лучше гибнуть многим зараз, чем умерщвлять немногих отдельных лиц. Эта война началась во втором году наместничества Флора и на двенадцатом году правления Нерона».

История противостояния евреев и римлян продолжается в работе Иосифа Флавия «Иудейская война», которая является главным источником информации о Первом еврейском восстании, известном также как Первая Иудейская война. Летом 66 г. прокуратор изъял из храмовой сокровищницы около 500 килограммов золота и серебра, утверждая, что город задолжал дань Нерону. Для иерусалимцев это стало последней каплей. Оскорбленные и шокированные очередной кощунственной несправедливостью, они взбунтовались. Флор в ответ дал солдатам карт-бланш на разграбление рынка и окрестностей – но легионеры рассеялись по Иерусалиму, врывались в дома и резали всех, до кого могли дотянуться. Надежды на примирение таяли с каждой пролитой каплей крови. Помимо убитых, были и арестованные – их выпороли и распяли по приказу прокуратора. Иосиф Флавий насчитал 3600 погибших за день, включая женщин и младенцев.

Иерусалимцы начали возводить баррикады между крепостью Антония и храмом. Наутро в город влетела римская конница. Всадники топтали людей; лошади рассекали им черепа ударами копыт – и, по замечанию Иосифа Флавия, «ужасное истребление было среди павших». Евреи, стоя на крышах домов, забросали римлян дротиками, – и те отступили. Обескураженный Флор обратился к Гаю Цестию Галлу (наместнику Сирии) с просьбой прислать подкрепление.

Количество погибших исчислялось тысячами, включая многих «тихих людей» (невинных жертв). Агриппа II убеждал горожан подчиниться Риму до назначения нового прокуратора – но иудеи закричали, что вооружаются не против римлян, а против Флора из-за всего, что он сделал с ними. Негодующая толпа осыпала царя оскорблениями и изгнала его из города. Теперь Иерусалим по-настоящему восстал – и параллельно грянула гражданская война.

Аристократы и первосвященнические семьи, желавшие мира и сотрудничества с римлянами, контролировали Верхний город. Мятежники, выступавшие за независимость, заняли Нижний город и храм. Таким образом, храмовые служители были вовлечены в конфликт и прекратили дважды в день закалывать животных на алтаре от имени императора, а также отказались принимать любые подношения от язычников. Тем самым Иерусалим нарушил договор с Римом, по которому регулярные императорские жертвоприношения считались обязательными, – и, продемонстрировав столь серьезное неповиновение, фактически вывел себя из-под римской юрисдикции.

Противоборствующие фракции – сторонники и противники Рима – сражались за будущее Иерусалима, Иудеи и еврейского государства. Неделю они метали друг в друга камни и дротики, иногда совершали вылазки за пределы захваченных районов и сходились в рукопашной – но никто не одержал верх. Затем сикарии, примкнувшие к бунтовщикам, осадили Верхний город и сожгли дом первосвященника Анны и другие здания – в том числе архив, где хранились долговые расписки. Наконец, в Иерусалим с отрядом зелотов нагрянул Менахем – сын Иуды Галилеянина; его люди разжились оружием, разграбив Масаду – крепость на юго-востоке страны, основанную Хасмонеями и кардинально перестроенную Иродом Великим. Менахем возглавил восстание и взял в клещи дворец Ирода в Верхнем городе. Три царские башни – «Гиппик», «Фазаэль» и «Мариамна» – пали одна за другой, и почти весь город оказался в руках повстанцев.

В августе 66 г. мятежники напали на цитадель Антонию – последний оплот врагов. Римский гарнизон, укрывшийся в крепости, согласился сдаться, если ему позволят беспрепятственно покинуть город. Восставшие приняли это условие, но, как только римляне сложили оружие и вышли из Антонии, их перерезали. Только римского полководца Метилия пощадили, поскольку он пообещал перейти в иудаизм. Иосиф Флавий иронически сообщает, что это случилось в субботу, когда «иудеи отдыхают от своих дел ради поклонения Богу».

Теперь весь Иерусалим принадлежал мятежникам. Первосвященник Анна был схвачен и казнен. Однако лагерь повстанцев раскололся – и Менахем поплатился головой за свои претензии на абсолютную власть. Мятежные евреи, не готовые видеть этого вождя в качестве царя, пытали и убили его, а последователей Менахема, включая часть сикариев и зелотов, вынудили бежать из города. Беглецов возглавил Элазар бен-Яир – родственник Иуды Галилеянина и родственник Менахема. Группа под руководством Элазара бен-Яира обосновалась в Масаде, удерживала ее до конца Первой Иудейской войны и еще несколько лет грабила окрестности. Как бы то ни было,