Баран и жемчуг - Ната Лакомка

весь любовный угар улетучился.

– Эх, ты ж… – сэр рыцарь скатился с меня, запоздало стаскивая ножны. – Вам больно?

– Конечно, больно! – я села, прижимая к лицу ладонь и покачиваясь из стороны в сторону. – Вы мне кости сломали!

– Не говорите ерунды, – мрачно сказал он. – Всего-то… – и осёкся, когда я убрала руку от лица, а потом быстро вытащил саблю из ножен и протянул мне.

– Что? Убить вас? – спросила я сердито.

– Приложите к ушибу, – посоветовал он, смущенно. – Надо приложить что-то холодное, а то опухнет…

– Уже опухло, – огрызнулась я и только тут заметила, что сижу на траве с задранной до пояса рубашкой.

Лихорадочно одёрнув подол, я всё-таки послушалась и приложила оружие к лицу, стараясь не смотреть на сэра Мюфла, штаны которого топорщились пониже живота самым неприличным образом. Холодный металл клинка немного притушил боль и вернул разум обратно в голову из кое-какого другого места. Мне опять стало жарко – на этот раз от стыда. Небесные силы! И что я тут устроила?! Дочь графа Сегюра… обручённая невеста… Голышом на лугу, с мужчиной-варваром… Я чуть не застонала от отчаяния, но вовремя сдержалась. Вдруг господин Мюфла поймёт мой стон как приглашение продолжить то, чем мы так мило тут занимались.

Но он не ждал продолжения. По крайней мере, не смотрел в мою сторону. Сел рядом, вполоборота, широко расставив ноги, уперев локти в колени и обхватив голову. Можно было даже подумать, что ему стыдно…

– Утром я хотел извиниться, – сказал он глухо. – Вчера хлебнул лишнего. И наболтал… лишнего.

– Сегодня вы трезвый? – спросила я, прижимая саблю к щеке.

Скула опухла, но опухоль была не слишком болезненной. Повезёт – даже синяка не останется…

– Трезвый, – признался Мюфла так обречённо, что я чуть не фыркнула, хотя ситуация была совсем не смешной, а рыцарь продолжал: – Теперь надо извиняться дважды.

Я уже хотела сказать ему пару колкостей, но тут заметила в траве, у самых ног несколько фиолетовых цветочков – нежных, хрупких, с изумрудными тёмными листочками, прохладными и влажными даже на вид.

– Фиалки! – ахнула я, роняя саблю. – Тут фиалки!

Встав на колени, я смотрела на это чудо, и в глазах защипало от слёз.

– Всего лишь цветы, – сэр Морис поднял голову, тоже глядя в траву. – Почему вы так рады?

– Когда-то фиалки росли тут повсюду, – объяснила я, касаясь кончиками пальцев фиолетовых лепестков. – Поэтому и назвали – Фиалковая низина. А потом фиалки пропали. Не знаю, почему, но они перестали цвести. И вот… опять… Это – добрый знак.

– Да, наверное, – пожал он плечами. – Так вы принимаете мои извинения?

Силы внезапно оставили меня, и на место только что бушевавшей страсти пришло странное умиротворение. Неужели, всему причиной – несколько цветочков?

Я села на траву, рядом с рыцарем, вытянув ноги и скромно натянув сорочку, некоторое время молчала, а потом сказала, глядя на фиалки:

– Не говорите ничего. Теперь извиниться надо мне. Я и правда вела себя, как дурочка. Простите. И спасибо, что пришли на помощь. Без вас я вряд ли спаслась. Я не успела бы добежать до реки. Но как вы здесь очутились? Вы же ушли с Анабель.

– Ваша служанка прибежала, будто за ней черти гнались, – ответил он. – Сказала, что вы пошли к роще. Ну, я пошёл за вами.

– Роща!.. – я испуганно встрепенулась. – А как же… тот, кто стрелял?.. А если…

– Не бойтесь. Если бы там кто-то засел, – сказал Мюфла с досадой, – у него было сто возможностей нас ухлопать. Я повёл себя, как болван. И вас подставил… Никогда себе этого не прощу.

Я предпочла не отвечать, потому что ясно было, кто виноват в том, что мы оба потеряли голову настолько, что позабыли об опасности.

– Возвращаемся, – рыцарь встал и протянул мне руку, чтобы помочь подняться. – Мне надо потолковать с Рубертунами. Я их предупреждал, чтобы не подходили к вам. Они подошли.

– Не нужно… – начала я.

– Нужно, – отрезал он, рывком поднимая меня на ноги. – Так где ваше платье?

– С той стороны… А где ваша ладанка?

Он схватился пятернёй за грудь, а потом огляделся, вороша ногой траву:

– Шнурок порвался, что ли?

Ладанку мы нашли чуть дальше – на том месте, где храбрый сэр вытаскивал из ножен саблю, когда бежал мне на помощь. Шнурок лопнул, и Мюфла, ругаясь сквозь зубы, завязал его и повесил на шею. Я подобрала разорванную рубашку – потому что в хозяйстве любая тряпка пригодится, а потом мы обошли рощу, держась от неё на расстоянии, и мой защитник всё время находился между мной и деревьями, настороженно поглядывая на кривые тисовые ветки.

– Я точно спятил, – никак не мог он успокоиться. – Ведь мог ещё догнать их… Да и вас надо было сразу увести…

– Но ничего ведь страшного не произошло, – брякнула я, и он посмотрел на меня с таким укором, что мне стало почти стыдно.

Благополучно добравшись до ручья, мы отыскали в траве брошенное платье, и я, наконец-то, оделась.

Разумеется, на лугу не было ни одной лошади, и Рубертунов тоже. Зато трава была хорошо потоптана и выщипана. Но будет ли это доказательством в суде?

– Платье бросили здесь, – сэр Мюфла задумчиво осматривал ручей, зачем-то взял в горсть песок, пропустил его сквозь пальцы, а потом поболтал рукой в воде, – значит, в рощу вы забежали с этой стороны?

– Да, – кивнула я. – Свернула вправо, чтобы бежать по краю, добралась до старого дерева… Оно такое… узловатое… – я невольно вздрогнула, вспомнив искорёженный ствол. Будто покойники толкались головами, пытаясь выбраться. – И там меня… ранили… – я коснулась перебинтованного плеча, а потом – опухшей скулы.

– Потом осмотрю там всё, – сказал рыцарь, поглядев на мою щёку и отведя глаза. – А теперь – домой. Я успокоюсь, только когда вы будете в своей комнате и под замком.

В другое время я бы сразу возмутилась: под замком?! С чего бы?..

Но сейчас не обратила на эти слова внимания и предложила:

– Если хотите, покажу, где я бежала. Нам ведь надо найти стрелу?

– Небольшая поправочка, – перебил он, вскинув указательный палец. –