Хранительница Грез - Пэррис Бондс

Мальчик научился отыскивать ежевику среди плотных зарослей буша, собирать дикий мед, карабкаясь по деревьям с ловкостью обезьяны, когда голые ноги не уступают по ловкости рукам, а также собирать большими пальцами ног улиток.

Зэб учил его плести рыболовную снасть из размочаленных древесных волокон и с помощью одной лишь бамбуковой палки и веревки вылавливать целый косяк рыбы. Брендону показали, как из веток и лиан соорудить себе жилище, как с помощью бумеранга добыть дикую индейку и остановить копьем убегающего эму. Он научился подражать блеянию кенгуру. Внимательно следил, как Зэб, взобравшись на самую макушку дерева, сбивал гнездившихся там птиц и подбирал их у подножия, когда они падали вниз.

Но все это не шло ни в какое сравнение с охотой на мотыльков. Зэб привел Брендона на поляну, сплошь усеянную белоснежными маргаритками, где запах вереска наполнял воздух и от которого кружилась голова. Абориген, одетый в шкуру кенгуру, растянул сеть, искусно сплетенную из древесных волокон, а Брендону только и оставалось, что сотнями извлекать из нее мотыльков и опускать их в горячую золу. От них шел приятный ореховый запах.

— Мотыльки делают толще того, кто их ест, — сказал Зэб, смеясь и похлопывая себя по раздувшемуся черному животу. Чем дольше Зэб находился вне цивилизации, тем чаще в его языке проскальзывали древние, почти поэтические высказывания.

Он продемонстрировал величайшее умение сосредоточиться и удивительные терпение и выносливость, просиживая часами в совершенно неподвижной позе над ручьем с копьем в руке, ожидая проплывающих рыб. Брендон уже отчаялся достичь какого-либо успеха в этом деле, но на третий день он поймал-таки свою первую рыбу и так радовался, что Зэб приказал ему положить копье на землю, чтобы случайно наступив, не сломать древко.

Когда зацвели все остальные растения, Зэб сказал мальчику, что аборигены знают: далеко в океане рыбы уже нагуляли жир и скоро придут к побережью, и тогда начнется рыболовный сезон.

Руки Брендона были разбиты в кровь и страшно болели, когда он пытался сделать нож из обсидиана, откалывая от него кусочки другим камнем. Но все-таки получившийся нож стал достойной наградой за все мучения.

Совершенно измотанный к вечеру, мальчик лежал на спине и смотрел в небо. С тех пор, как человек научился ориентироваться по звездам, он знал, что Южный Крест всегда указывает на север. Брендон чувствовал, как погружается в этот звездный мир. Нечто умиротворяющее и утешающее было в поиске Южного Креста, вытянувшегося вдоль своей оси. Он был как бы указующим перстом в мире неопределенности.

Прошло более месяца, и Зэб, наконец, привел Брендона на плато из монолитного плоского камня площадью около шестисот футов. Из него пробивался тоненький ручеек. На отвесной стене, ограничивающей плато с одной стороны, Брендон увидел сотни изображенных на ней фигурок, располагавшихся на уровне его глаз: люди, духи, кенгуру, игуаны, ехидны и множество всяких рыб. Настоящая картинная галерея, где нарисованные красной и желтой охрой и белой глиной картины являлись символическим изображением жизни этих малонаселенных пустынных мест. Она просто поражала воображение.

— Это священное место Радужных Грез, — с тихим благоговением в голосе произнес Зэб.

В этот же вечер Зэб сложил костер. Сидя напротив Брендона, он начал свою историю Времени Грез, которая объясняла связь и взаимозависимость всего сущего между собой. Это относилось и к далекому прошлому, и имело свое продолжение в необозримо далеком грядущем.

В свете костра, казалось, пылает и само лицо аборигена. Его голос отражался от скалистых стен и возвращался эхом. Казалось, говорит посланец из другого мира.

— Давным-давно, еще до Времени Грез, когда и само время не исчислялось, у Земли не было собственной формы, она была неопределенной и зыбкой. И тогда пришла могущественная Змея-Радуга Алмуди. И это было началом Времени Грез. — Зэб указал на скалу, где охрой была изображена змея. — После того, как змея помогла небесным героям в сотворении мира, она расщепила скалу и проделала себе дорогу вот там, — кривой палец указывал на вертикальную расщелину в отвесной стене. — Змея-Радуга сотворила холмы, каменные арки и своды, глубокие пещеры и озера. Каждый год она приносит на себе дождь и возрождение жизни. В это время ее можно видеть как радугу.

Сказание дало возможность Брендону понять, что все, что с ним было прежде, являлось лишь подготовкой к чему-то еще, и он терялся в догадках, что же это может быть. Пока Зэб говорил, Брендон всматривался в призрачные фигуры, вырисовывающиеся в пламени огня. Внезапно из темноты появился абориген в набедренной повязке из листьев вокруг талии. Ничего не сказав, он тихо расположился у костра.

Зэб говорил, и голос его разносился в ночи. Он говорил о Мимах, неуловимых духах, живущих в скалах:

— Мимы так тонки, что даже самый слабый ветер способен сломать их тонкие длинные шеи.

В это время появился еще один гость. Гирлянда из раковин свисала с его шеи, обвивала туловище и бедра и доходила до лодыжек. Он также сел у костра и присоединился к ним.

Зэб невозмутимо продолжал историю о Мимах. — Только когда стоит совершенно тихая, безветренная погода, они иногда выходят, чтобы немного поохотиться и порисовать. Если кто-то идет или поднимается ветер, Мимы тут же прячутся в скалах. Скалы, раскрываясь, принимают их в свое лоно и, как только Мимы спрячутся, тут же закрываются за ними. Люди должны быть осторожными, ибо иногда Мимы заманивают их за собой в скалы, а когда люди заходят туда, Мимы закрывают вход.

Еще один абориген появился у костра, но к этому времени Брендон уже несколько пообвыкся и старался не замечать этих призрачных визитеров, которых набралось уже около дюжины. При этом Брендон был совершенно увлечен рассказом Зэба.

— А когда Мимы выходят?

— Каждый вечер, но мы не можем их видеть. Они оставляют нам знаки своего присутствия, как, например, этот листок или просто какой-нибудь рисунок.

Брендон вдруг почувствовал какое-то щекотание под своим скальпом, который стал как-то внезапно тесен.

— Белые учат аборигенов в своих школах, — продолжал Зэб. — Аборигенов, забывших всю важность Времени Грез. Если некому будет вспомнить старые обряды и ритуалы, то жизнь на Земле прекратится.

Зэб замолчал и посмотрел на Брендона пронзительным взглядом.

— Готов ли ты для такого ритуала, можешь ли принять свое тайное имя?

В глубине души опасавшийся, что еще не готов, Брендон все же знал, что должен тотчас принять решение, возможно, одно из самых ответственных в своей жизни. Он судорожно сглотнул.