Договорная жена - Екатерина Ромеро

чем дом Ахмадова, однако тоже выглядит довольно дорогим и хорошо охраняемым.

Аслан глушит двигатель, выходит, и открывает дверь машины с моей стороны.

– Выходите.

– Нет. Пожалуйста. Где мы?

– Малика, я выполняю приказ. Вы выйдете, хотите того или нет. Выходите.

Сжимаю зубы, и вылезаю из машины. Тело тут же пробирает озноб. Мое платье слишком легкое, а на улице дует сильный ветер.

Обхватываю себя руками, чтобы хоть немного согреться, и унять внутреннюю дрожь.

Через секунду на крыльце дома появляется какой-то мужчина. Когда он подходит ближе, я вся невольно сжимаюсь. От него пахнет спиртным и какими-то ядовитыми духами. Его сальная борода и выпирающий живот вызывают тошноту. Этот тип меня сразу же отталкивает.

– Эта?

Он кивает на меня и, кажется, просто пожирает взглядом.

– Да.

Аслан поджимает губы, словно происходящее ему не нравиться, но даже не думает меня защитить.

– Сколько человек?

– Сколько выдержит. До победы. Снимать тоже можно.

От услышанного у меня темнеет в глазах. Тут же подбегаю к Аслану, и хватаю его за рукав пиджака.

– Аслан, о чем вы говорите? Что происходит? Кто этот человек, что здесь твориться?!

Водитель поправляет свой пиджак, и отрывает от себя мою руку.

– Идите с Саидом. Он вас проводит.

Я смотрю на водителя, и поверить не могу в это. Коленки подрагивают, а в груди что-то сильно жжет.

Понимание приходит быстро. Ахмадов меня даже не продал. Он меня выкинул. Просто отдал на растерзание, как ненужную ему вещь.

– Идем, красавица. Пора.

Я аж на месте подпрыгиваю, когда этот жуткий мужик Саид подходит ко мне, и толкает вперед, открывая передо мной двери, откуда доносится сильный запах спиртного.

Глава 32

Это могло бы показаться просто страшным сном, моим дурацким воображением, если бы не было реальностью. Черной, страшной и всепоглощающей.

Тот, кого назвали Саид, буквально заталкивает меня в этот большой дом, и вскоре я оказываюсь в просторном зале, полном…полуголых мужчин.

Старых и молодых, угрюмых, пьяных, мерзких.

Некоторые сидят, развалившись на диване и курят кальян, в то время как другие о чем-то говорят или пьют вино.

Одного взгляда на эту картину мне хватает, чтобы понять, что меня привезли совсем не в добрые руки. Это вообще не руки, это притон!

В сердце что-то ломается, когда я смотрю на пухлые животы этих полуголых мужиков, которые сразу же обращают сальный взгляд на меня, словно я какая-то сладкая конфета.

– Ух-ты! Какой ягненок сладкий. Саид, а ты не с пустыми руками!

Один из мужиков с искривленными губами и толстым брюхом поднимается, и подходит ко мне вплотную, из-за чего я просто теряюсь и начинаю пятиться назад, но уйти мне не дают. Саид стоит прямо позади меня.

Еще никогда я не чувствовала себя настолько беззащитной. Что мне делать, как вести себя? Господи.

Я боюсь до чертиков здесь каждое существо, так как иначе этих мужчин просто обозначить не могу. В душе все холодеет. Они ведь смотрят на меня…как на мясо.

– Девку отдали поиграть. Наслаждайтесь. Лучше по очереди. Она слишком худая. Сломаете еще.

– Нет-нет! Пожалуйста! Я не девка, я жена! Я замужем за очень влиятельным человеком. Он не мог, не мог так поступить со мной!

Голос срывается от крика, но мне все равно. Я умоляю Саида не делать этого, но похоже, ему просто плевать на то, что я там ему говорю.

На глаза наворачиваются слезы, но я быстро их вытираю рукой. Если покажу этим шакалам слабость, точно не выживу.

– У меня другая информация, красавица. Даю тебе возможность выбрать спутников на ночь. Я сегодня добрый.

Саид отходит, и открывает мне обзор на этих “спутников”, которые словно дикие гиены, жадно смотрят на меня и облизываются.

Кто-то почесывает яйца, кто-то довольно закуривает, обнимая ночную бабочку, сидящую у него на руках, а я…каменею. Обручальное кольцо жжет палец. Я сама словно на костре сейчас.

– Так что, красотка, выбрала уже? Шанталь, приготовь пока камеру. Будет отличный материал.

– Нет! Я не буду! Не смейте меня касаться, иначе умрете!

Быстро бегу к двери, но она оказывается заперта. С ужасом дергаю ручку снова и снова, но она не подается.

– Выпустите! Выпустите меня отсюда, немедленно! Помогите, помогите мне!

Я отчаянно луплю руками по этой закрытой звери, слыша едкие смешки за спиной, пока Саид не хватает меня за руку, и не тащит вглубь коридора, в котором горит лишь свет от яркой красной лампы.

От шока я едва ли ноги волоку. Наверное, я умру. Очень скоро, так как вынести такой позор просто не смогу. Сама себе артерию перережу.

– Помогите! Умоляю, не надо. Не надо…Мой отец заплатит вам. Он богат. Он все, что хотите, отдаст!

Безбожно вру этому Саиду, зная, что отец ни гроша за меня не заплатит, но ему плевать. Он так и продолжает меня тащить по коридору.

– Да ладно тебе. Первый раз всегда страшно, а потом как по маслу идет. Не хочешь выбирать, я сам выберу.

Саид заводит меня в одну из комнат длинного узкого коридора. Из кармана он достает грубую веревку и ленту. Красного цвета.

– Давай сюда свои руки, кукла. Жди, скоро будет весело.

Не обращая внимания на мои попытки вырваться, этот большой мужчина быстро перехватывает мои ладони, и привязывает меня к ножке стола.

Больно, слишком туго, отчего я чувствую, как моя кожа на запястьях буквально лопается, а пальцы начинают неметь, но и это еще не все. Красной лентой он завязывает мне глаза и выходит, оставляя сидеть на полу.

Связанную, дрожащую и ожидающую самого страшного.

Двери захлопываются, и я всхлипываю. Кажется, это и есть ад.

Как ни стараюсь, развязать руки не получается, также как и стянуть с лица ленту. Все что я успела заметить здесь – большой стол, кровать двуспальную и окно, зашторенное какими-то несуразными вычурными шторами.

Этот урод просто бросил меня на пол. Как вещь. Выкинутую, ненужную, брошенную.

Слезы подступают к глазам, и я чувствую, что повязка на лице становится мокрой.

От ужаса я не могу даже кричать, но понимаю, что счет идет на секунды.

Эти звери уже идут за мной. Я не знаю, кто там будет и сколько их придет, но одно только представление о том, что кто-то из них меня коснется, загоняет нож в сердце. Глубоко, остро, делая просто до предела больно.

Из-за дверей доноситься мужской грубый гогот, но в какой-то момент все стихает, и я слышу лишь свое шумное дыхание.

Пальцы подрагивают. Кажется, я их