Великан (ЛП) - Слейд Стюарт

Далее повсюду лежали завалы. Горящие завалы, окружённые вонью горелого мяса. Центральная часть города, попавшая непосредственно под взрыв, была разрушена почти полностью. Уцелели только немногочисленные железобетонные здания, но даже от них остались только пустые коробки, объятые пламенем. Всё, что не крепилось намертво к бетону, сгорело или улетело. А потом перед ними открылось такое, чего Люп раньше никогда не видел. Там, где находился центр города, образовалась целая площадь из чёрного стекла. Оно называлось тринитит[57], хотя майор и не знал этого. Чёрный вдавленный диск, окруженный горящими зданиями, увенчанный жутким облаком в чёрно-красном небе, походил на какую-то извращённую арену, где демоны устраивают свои сатанинские игрища. Броневики проехали в центр пекла, оставшегося от Дюрена, и остановились, образовав пятиугольник носами наружу, будто защищаясь от окружающего ужаса. Люп смотрел на десятки тысяч мертвецов вокруг. Он ещё не ведал, что и сам мёртв.

Германия, Потсдам, штаб командования ОСПВО

Дюрен, Аахен, Кёльн, Эссен, Дортмунд, Дюссельдорф, Дуйсбург, Бохум, Вупперталь, Билефельд, Бонн, Гельзенкирхен, Мёнхенгладбах. Красные круги двигались по карте Германии, подобно опасной заразе. Электронный шторм, взрыв статических помех, затем полная тишина в эфире. В операционном центре ОСПВО стояла тишина, которую нарушало всхлипывание женщин, плачущих за терминалами связи.

Крёфельд, Оберхаузен, Хаген, Хамм, Эрне, Мюльхайм, Золинген.

Мэр Золингена получил образование в британском университете и бегло говорил на английском. Чудом ему удалось связаться с одним из бомбардировщиков, приближающихся к его городу. На английском языке он просил их не сбрасывать, что в городе только женщины и дети. Ответом было холодное «Мы не говорим по-немецки». Потом вой, грохот статики и мёртвая тишина.

Нойс, Падерборн, Реклингхаузен, Боттроп, Ремшайд, Зиген, Мерс, Бергиш, Гладбах, Изерлон, Гютерслох.

Гютерслох пытался сдаться. Вещал на всех доступных частотах. Передачи закончились в завывании, взрыве статики и молчании.

Марл, Люнен, Вельберт, Ратинген, Минден.

Все ранние цели находились в области, контролируемой региональным центром «Северная Рейн-Вестфалия». Какое-то время фельдмаршал Херрик надеялся, что нападение там и закончится, что американские бомбардировщики всего лишь стремятся уничтожить немецкую промышленность. Но после того, как Рурланд исчез под чудовищными атомными грибами, надежда только таяла. Херрик отчаянно цеплялся за неё, безо всякой причины думая, что налёт всё-таки ограниченный.

Майнц, Людвигсхафен, Кобленц, Трир, Кайзерслаутерн.

Все в области центра управления «Рейнланд-Пфальц». Херрик чувствовал, что его мир рушится. В душе билась жестокая ирония. Он долгие годы строил ОСПВО, интригуя, защищая и обеспечивая ресурсами. Делал всё, чтобы защитить Германию. Теперь система, которая должна была стать венцом его профессиональной жизни, съёжилась до беспомощного зрителя, способного лишь наблюдать за уничтожением страны.

Штутгарт, Мангейм, Карлсруэ, Фрайбург, Гейдельберг.

Тысяча лет истории сносилась презрительно, мимоходом. Фельдмаршал будто наяву видел, как американские бомбардировщики беспрепятственно летят над Германией, вываливая смерть на беззащитную землю. Время от времени раздавался резкий женский крик, когда чей-то родной город исчезал под красной точкой. Другие реагировали иначе. Кто-то просто молча смотрел, кто-то падал в обморок. Одна улыбалась.

Хайльбронн, Ульм, Пфорцхайм, Ройтлинген, Людвигсбург, Виллинген-Швайниген.

Внезапно в операционном центре возникло оживление. Появилась знакомая фигура, лично Старый Толстяк. Правда, теперь не был совсем уж толстяком, и выглядел намного лучше, чем несколько лет назад. По слухам, он избавился от морфиновой зависимости, почти убившей его. Рейхсмаршал спокойно сел в углу, наблюдая, как по большому планшету ползёт краснота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эсслинген, Франкфурт, Висбаден, Кассель, Саарбрюккен, Дармштадт, Оффенбах, Ханау.

Новые всплески электронного воя, треск статических помех, зловещая тишина.

— Как мы до этого дошли? — Херрик больше спрашивал сам себя, хотя его потрясённый разум уже слабо различал, что вокруг происходит. Но именно Геринг ответил.

— Иногда во время ночного полёта лётчик берёт курс на неверную звезду, и некому его остановить. Когда он наконец понимает ошибку, то оказывается в неизвестности, и никакая карта не поможет ему вернуться. Всё, что он может сделать, продолжать лететь в надежде, что так или иначе что-то наладится. Но этого не происходит. В конечно итоге падение и пожар. Германия встала на ошибочный курс много лет назад, а остановить нас было некому. Вот теперь мы падаем и скоро сгорим.

Гамбург, Бремен, Бремерхафен, Брауншвейг, Киль, Эрфурт, Оснабрюк, Ольденбург, Геттинген, Вольфсбург, Зальцгиттер, Гера, Хильдесхайм, Йена, Вильгельмсхафен, Флёнсбург.

Три взрыва произошли над Гамбургом и Вильгельмсхафеном, два над Килем. Верфи подводных лодок, тупо подумал Херрик. Они терзали американцев в 1942-м и ещё три года угрожали. Теперь амеры мстили. Боже небесный, какую месть они творили! Воистину, бойся гнева терпеливого человека.

— Но люди не заслужили этого, — снова он не понял, что говорит вслух. И снова ответил Геринг, сидя в углу. Это даже не был разговор, скорее последние слова двух мертвецов.

— Люди? Не заслужили? Друг мой, вы знаете, кто основал Гестапо? Я. Я сделал. Это моё творение. Я создал его из прусской криминальной полиции. У нас были информаторы в каждом квартале, в каждом магазине и конторе, на каждой фабрике. Мы слышали каждый пук! И что, кто-то возражал? Отнюдь. Когда полиция приезжала забирать коммунистов, евреев, профсоюзных лидеров и славян, никто ни слова не сказал в их защиту. Что происходит с арестованными, знали все. Но разве хоть кто-нибудь предупредил их или помог бежать? Почти ни разу. Сколько переворотов и покушений на фюрера задумали? Ни одного.

Мюнхен, Нюрнберг, Ганновер, Аугсбург, Вюрцбург, Ингольштадт, Фюрт, Эрланген.

Восемь взрывов над Мюнхеном. Одна из женщин поперхнулась и её вырвало на пол. Она вышла из-за стола, переговорила с охранником и вышла улицу с его пистолетом. Секунду спустя треснул выстрел. Солдат выглянул наружу и вернулся, убирая «Вальтер» в кобуру.

— А где фюрер? — на этот раз Херрик спросил совершенно сознательно.

— В Берлине. Отказывается верить любым сообщениям о происходящем. Полагает, что налёт был отбит. Отказывается укрыться в бункере. Думаю, не стоит говорить ему, что мы впустую угрохали миллиарды марок на бесполезную систему ПВО. Но не беспокойтесь, фюрер видит иную реальность, не ту же, что и мы. Он давно уже витает в собственном мире. Он слышал голоса задолго до изобретения радио. Вы потрясены? Что он может нам сделать? Убить? Ну так американцы собираются сделать это за него. Если хотите застрелиться, могу одолжить пистолет. Он надёжный.

Лейпциг, Хёмниц, Халле, Любек, Росток, Регенсбург, Шверин, Дессау, Дрезден.

Волна рейда подходила к Берлину. Радары отказывали один за другим, коммуникации разваливались. Прошёл доклад, что большинство американских бомбардировщиков развернулось и встало на обратный курс. Но планшет всё ещё показывал группу из девяти самолётов, направляющихся прямо к столице. В запасе у Херрика имелся последний козырь, четырёхмоторные уродцы Ju-635. Если они смогут остановить эти звенья, то по крайней мере спасут Берлин. Не говоря уже о его собственной жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Германия, 17500 метров над районом Бранденбурга, «Техасская леди»

Добравшись сюда, Дедмон ощущал нечто близкое к разочарованию. Дорога к Берлину заняла почти двадцать три часа. После краткого беспокойства с Ме-263, весь полёт прошёл на грани скуки. RB-36, которые прокладывали им путь, уже развернулись и теперь изучали безопасный курс возвращения над местами, которые миновали взрывы. Ранее они перехватывали безумную всплески в эфире, но теперь стояла пугающая тишина. Подходило время для разделения их девятки.