Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны - Элизабет Гоудж

Он пошел вниз по каменным ступеням, наигрывая на дудочке, за ним Мария с Виггинсом на руках, а следом Захария, еще сглатывающий слюну и урчащий, но с задранным вверх и сердито раскачивающимся огромным хвостом.

Они храбро пересекли зал, но только когда они уже приблизились к столу, нежная дудочка Робина прорвалась сквозь шум и заставила поющих обернуться. Их удивление было столь велико, что они не сделали ничего ужасного, а просто перестали петь и барабанить по столу и сидели, уставившись на Робина, продолжавшего аккомпанировать крикам петуха со стропил. Робин подошел и стал слева от вожака, сидевшего во главе стола. Мария стала справа от него.

– Приятного пения, добрый сэр! – воскликнул Робин чистым звонким голосом. И так красиво он играл, что сначала один человек, потом другой снова запели, пока наконец не запели все хором.

Когда снова воцарилось удивленное молчание, Мария уселась рядом с хозяином, взяла чистую тарелку и спросила нежным серебристым голоском:

– Простите, можно мне немного рыбки?

Робин тоже сел и сказал: – И мне, пожалуйста.

И прежде, чем он сам понял, что делает, вожак подцепил своей вилкой с блюда две рыбины и дал по одной Марии и Робину, а в ответ на оглушительное «мяу» за спиной отрезал рыбью голову и бросил ее через плечо Захарии.

– Какая вкусная рыба, сэр, – сказала Мария, с удовольствием поедая ее.

Действительно, рыба была очень вкусна, и несмотря на огромное количество еды, съеденное в лесу, Мария поняла, что у нее уже разыгрался аппетит, и чем больше она ела, тем меньше и меньше боялась. Справившись со своей порцией, она уже совсем осмелела, и положив нож и вилку, решилась посмотреть прямо в лицо мужчине, сидящему напротив нее.

У него было лицо, как у орла, темное и жестокое, с хищным крючковатым носом и сверкающими черными глазами, которые смотрели прямо вперед безо всякого намека на мягкость. Его черные брови были сурово сдвинуты, а рот, выглядывающий из-под черных усов и густой бороды, был похож на одну из,, его жестоких ловушек. В его твердых глазах таился испуг, а Мария инстинктивно понимала, что если человек чем-то испуган, с ним можно делать все, что хочешь.

– Месье Кукарекур де Мрак, – очень вежливо начала она, – я давно мечтала об удовольствии встретиться с вами.

И тут хозяин испугался еще больше. Его глаза чуть не выкатились из орбит. – С чего ты взяла, что меня зовут Кукарекур де Мрак? – спросил он.

– Потому что это ваше имя, – ответила Мария. – Я знаю, кто вы. Вы потомок маленького сына Черного Вильяма, который, как предполагается, был убит сэром Рольвом. Но он не был убит. Его мать спрятала его в безопасном месте далеко от этой долины. Он так и не вернулся сюда, зато вернулись его сыновья, и все вы здесь их потомки.

Изумленное молчание, последовавшее за этим утверждением, доказало Марии, что они со Старым Пастором совершенно правильно сложили два плюс два.

– Мой предок, сэр Рольв, был очень жесток, когда пытался отобрать у Черного Вильяма его землю, – продолжала Мария. – Но он был не более жесток, чем вы сейчас, когда крадете и браконьерствуете.

– Моя земля неплодна, – проворчал месье Кукарекур де Мрак. – Мы не можем ничего посадить в сосновом бору. Как же мы и мои люди проживем, если мы не будет красть и браконьерствовать?

– Вы должны торговать с людьми из долины, – внезапно вмешался Робин. – У нас нет свежей рыбы, а нам ее очень хочется. Вы бы могли продавать нам рыбу, а мы бы продавали вам мясо, яйца и домашнюю птицу.

Месье Кукарекур де Мрак даже фыркнул от возмущения. – Кукарекуру де Мраку совершенно невозможно обеспечивать свое существование в наследном замке унижающей его достоинство продажей рыбы, – сказал он с негодованием, а его голос постепенно повысился от сердитого бормотания до гневного рычания. – А где жемчужное ожерелье, которое моя прародительница, Лунная Дева, взяла с собой в Лунную Усадьбу? Этот жемчуг – собственность моей семьи. Имей я его, я бы мог его продать и жить безбедно до конца моих дней. Жестокость меня не привлекает, если я могу без нее получить то, чего хочу… Ваша семья украла жемчуг.

– Мы не крали! – возмущенно сказала Мария. – Этот жемчуг никто не видел с тех пор, как исчезла Лунная Дева. Она потеряла его или взяла с собой, она сама. Мы с ним ничего не делали.

– Отдайте мне жемчуг, – заявил Кукарекур де Мрак, – и тогда я всерьез задумаюсь, не изменить ли мне образ жизни.

– Как же я отдам вам то, что потеряно много сотен лет тому назад? – сердито спросила Мария. Потом она вспомнила, что Эстелла сказала ей о вреде гнева и попыталась говорить более спокойно:

– Не нужно ссориться. Если вы простите сэра Рольва за попытку присвоить себе землю Черного Вильяма, сэр Бенджамин простит вас за все воровство и браконьерство, и если вы пообещаете больше не творить зла, мы сможем стать потом друзьями навеки… Знаете, мы ведь дальние родственники. Лунная Дева и моя прародительница.

Но месье Кукарекур де Мрак становился все злее и злее. – Если даже сэр Рольв и не убивал сына Черного Вильяма, он убил самого Черного Вильяма, – прорычал он. – И этот грех простить нельзя, пока будет жив последний из де Мраков.

– Но сэр Рольв не убивал Черного Вильяма, – решительно возразила Мария. – Черному Вильяму просто все внезапно надоело, как это бывает со злыми людьми, и он сам куда-то ушел. Мне кажется, что он взял лодку и уплыл на закат.

– Докажи это, – закричал месье Кукарекур де Мрак, ударяя по столу кулаком. – Верни мне жемчуг, докажи, что Черный Вильям не был убит, и я стану образцом добродетели до конца своих дней.

Это было нехорошо. Месье Кукарекур де Мрак был совершенно неразумен в своих требованиях, и Мария просто ничего не могла поделать со своим характером. Несмотря на то, что Робин наклонился к ней и сделал предупреждающую гримасу, а Захария непрерывно издавал громкое «мяу», она просто вскипела.

– Вы самый неразумный человек, которого я встречала в жизни, – прокричала она, – да к тому же самый злой. Если Черный Вильям был похож на вас, мне уже не так стыдно, если даже сэр Рольв и убил его – хотя он, конечно, не убивал. Я стыжусь, что вы мой дальний родственник.

Тут начался ад кромешный. Все мужчины повскакали, стали кричать и хвататься за дубинки и ружья, черный петух орал со стропил, как сумасшедший, а месье Кукарекур де Мрак вопил самым громким голосом:

– Вы самые наглые дети, которых я только встречал. Запереть их в башне и посадить на хлеб и воду. Никакой колбасы и яблочных пирогов – только хлеб и вода.

Робин вскочил на ноги. – Бежим! – закричал он Марии. – Быстрее! Бежим!

Он обогнул стол, схватил Виггинса, который все это время занимался вкуснейшей косточкой у ног Марии, и раньше, чем кто-нибудь понял, что они задумали, они помчались, громко стуча каблуками, по каменным ступеням, ведущим к маленькой галерее.

Но через минуту мужчины поняли их замысел, и пустились вдогонку, и дети не смогли бы убежать, если бы не Захария, который самым неожиданным образом прикрыл их отступление. Раздувшись вдвое больше своего обычного размера, фыркая и невероятно громко шипя, он остался позади Марии и Робина, его огромные зеленые глаза испускали такое ужасное пламя, что преследователи на минуту опешили, и все четверо искателей приключений взбежали по ступеням, выбежали на галерею и через маленькую дверь попали в дружелюбную тьму винтовой лестницы.

– Побежали, – прошептал Робин. – Еще пять минут, Мария, и мы доберемся до Рольва и Барвинка.

Дети только добежали до крыши, как услышали, что преследователи грохочут вслед за ними по лестнице. Они вскарабкались на зубец, а оттуда по ветке знакомой сосны обратно к стволу. Мария бежала первой,. и она так сильно боялась этих людей, что на этот раз совершенно не думала о пропасти под ней. Робин следовал за ней с Виггинсом под мышкой, Захария шел последним. Они добрались до сосны, спустились по стволу, и когда они достигли земли, их подстерегала самая страшная неожиданность за весь этот ужасный день.

Рольва и Барвинка под деревом не было.

Робин ухмыльнулся и взял Марию за руку. – Пойдем своими ногами, – сказал он. – Побежали, Мария. Подбирай свои юбки и бегом. Они не осмелятся лезть по сосне, но они выйдут из парадного входа и спустятся к камням.

Они побежали, и когда достигли прогалины, Мария обернулась через плечо и увидела, что Робин был совершенно прав. Люди из Темного Леса вываливались из главного входа в замок и бежали вниз по вырубленным в камне ступеням.

– Бежим! Бежим! – подгонял Робин, но в его голосе уже слышались нотки отчаянья, трудно было понять, как ускользнуть, потому что они уже задыхались, да к тому же не знали дороги, Мария путалась в своих юбках, а Робину приходилось тащить Виггинса. Только Захария, бежавший налегке, казалось, не торопился и не боялся. И тут внезапно отчаянье обернулось радостью, потому что луч света, пронзивший темноту под деревьями, осветил прекрасное, серебристое, длинноухое создание, бежавшее перед ними.