Время выбора - Андрей Васильев

все остальные данные во вполне жизнеспособную версию происходящего, как цемент. Но мне про это рассказывать не стал, как видно опасаясь, что я не соглашусь туда рвануть прямо сейчас.

И не зря. Я бы точно настоял на том, чтобы мы заехали ко мне на предмет подготовки для визита в нехорошую квартирку. Факты-то и вправду говорящие о многом, и в первую очередь о том, что туда с голыми руками соваться не след.

Борсетку себе купить, что ли? Ту, что напоясная. Так-то она, конечно, стремная, я при виде данного аксессуара сразу вспоминаю весельчака Алибека, который каждое лето около нашего магазина арбузами торгует, но ведь и делать что-то надо, я уже не в первый раз на эти грабли наступаю. Лето кончится нескоро, сто одежек на себя натягивать и в них преть я не желаю, а сюрпризы, как показывает практика, поджидают почти на каждом шагу.

Хотя нет. Лучше с голыми руками ходить стану, чем с этой ерундой. Самолюбие дороже.

А вообще, может, меня сглазил кто? Бабка Дара, например. Или белобрысая Василиса. Она хоть и не дура, но все же молодая совсем, а значит, тщеславная. А тут бац, и какой-то ведьмак берет и ей не восхищается!

В результате я решил, что утро вечера мудренее, уселся в кресло и сам не заметил, как заснул. Вернее, провалился в темноту. Знакомо так. Можно сказать, уже привычно.

– Здравствуй, ведьмак, – холодно поприветствовала меня Морана, пред ясными очами которой я предстал сразу же после того, как миновал липкие объятия серости, отделяющей мой мир от этого, находящегося невесть где. Или невесть когда.

– И вам мое почтение, – откликнулся я, озираясь. – Чем вам опять не угодил?

– Отчего же ты так решил? Может, напротив, за другим тебя призвала. Может, похвалить желаю?

– Вот уж сомневаюсь, – хмыкнул я. – Вы в таких случаях смотрите по-другому. И в голосе у вас льдинки не звенят.

– Льда в моем голосе всегда хватало. Или не знаешь, как меня прозвали твои пращуры? Морана-Зима. Морана Студеная. Морана Полуночница. Мое время – темнота. Моя свита – метели да морозы. Мой знак – зимний крест.

– Какой крест? – переспросил я.

– Вот этот, – богиня встала с пня-трона, на котором по обыкновению своему восседала, подошла ко мне и пальцем начертала в воздухе две скрещенные линии, каждая из которых на окончании своем была перечеркнута еще одной короткой линией. – Мой знак – конечность всего сущего. Ни одна из этих черт не продлится дальше, ведьмак, я остановила их. Заморозила, если тебе понятнее будет. А жизнь людская и есть прямая черта.

– И время вы тоже заморозить можете? – наивно хлопнув ресницами, поинтересовался у нее я. – Оно ведь тоже по прямой идет.

– Время тот враг, которого не победить никому. – Морана снова уселась на пень. – Ни тебе, ни мне, ни Роду. Ни даже тем, кто пришел нам на смену. Оно раньше или позже перемелет в труху всё и всех.

– Это да. Так чем вы недовольны, богиня? Что я опять сделал не так?

– Скажи, ведьмак, зачем ты мне такие души в жертву приносишь? – как-то даже жалобно осведомилась у меня богиня. – Ты где вообще таких лихоимцев находишь? Ну ведь один другого паскуднее! Последнего же вовсе в старые времена конями бы раздернули, столько за ним разного всякого водится.

– Какие есть, – для приличия изобразил небольшое возмущение я. – Чем богаты, тем и рады. Ну и потом, нравы изрядно подпортились за последние пару тысяч лет. Народ грешил всегда, думаю, и в ваше время всяких стервецов хватало, но раньше они этого как-то стеснялись. Людская молва, честь рода, то-се… А теперь более зазорно не грешить. Не поймет тебя общество в этом случае, за малахольного сочтет. Если ты слишком чистенький, то в тебя либо грязью кинут, чтобы от остальных не отличался, либо заподозрят в таких злодеяниях, которые лежат за гранью разумного.

– Славно же вы живете! – делано рассмеялась богиня. – На зависть всем.

– Привыкли, – пожал плечами я. – Нравственность штука такая, она под общество подлаживается. Вчера какие-то вещи в глазах людей выглядели неказисто, а потом глядь, устои сменились, и это уже нормально. И чем дальше, тем меньше запретов существует.

– А если завтра вы друг друга есть начнете? – сверкнула глазами богиня. – Как тогда?

– Если пиарщики будут грамотные, то и такое возможно, – заверил ее я. – А что? Ну, у нас-то такой фокус вряд ли пройдет, конечно, но на Западе – запросто. Они любую хренотень, которая нормальным людям бредом кажется, обожают в жизнь претворять.

– Где? – уточнила Морана.

– В Тридевятом царстве, – пояснил я. – За Большой лужей. Там сначала придумают термин, какой-нибудь «каннибалопозитив», после снимут пару сериалов о том, как это здорово, следом цикл телепередач сварганят, из которых будет ясно, что дикие племена, которые до сих пор подобным промышляют, замечательно долго живут. Дескать, именно в мясе людском секрет долголетия и панацея от всех хворей. Все, база подведена, можно растаскивать ее по белу свету при помощи агрессивного пиара. Ну и еще из истории вытащат примеры о том, как в древности воины разных стран и народов печень вырезали у врагов и ее сырой трескали. Мол, они же знали, что делали, они были мудрее нас? Так что это нормально, потому что традиция. Ну, кому еще кусочек ляжки тети Джейн на тарелку положить?

– Я не все слова поняла, но мне впервые за то время, которое прошло с пробуждения, не хочется покидать Навь, – без тени шутки сказала богиня. – Даже теперь, когда Полоз вьет свои кольца совсем рядом со мной.

– Сам не всегда от всего в восторге, – заверил я ее. – Но хорошее в нашем мире тоже есть. Нет, серьезно. Например…

– Мне все равно. – Морана вытянула руку, показывая мне на туманы по ту сторону Смородины. – Скажи, ведьмак, ты не знаешь, что так обеспокоило Полоза? На днях я слышала его шипение, он был чем-то разъярен. Мало того, тогда же он уполз куда-то в сторону курганов и с тех пор ни разу не объявился.

О как. На днях, значит. Сдается мне, я догадываюсь, в чем тут дело. Не наш ли договор с Хранителем Кладов так рассердил реликтовое пресмыкающееся? Если да – плохо. Это может повлиять на мои планы. Вернее, на наши совместные со Швецовым планы. Мне по-прежнему больше хочется мандрагыр искать, чем друг другу глотки резать.

– Да откуда же? – тем не менее немедленно соврал я богине. – Он мне не докладывается. И очень хорошо, что все обстоит именно так. Подозреваю, что если мы с ним встретимся, то вы тут останетесь без собеседника в моем лице.

– Найди его слугу, – потребовала Морана. – Думаю, с ним его гнев связан. Если он ему так дорог, стало быть, непременно его надо убить!

– Я вам в прошлый раз говорил и сейчас скажу – не убивают у нас там сейчас так просто, как в ваше время. Нельзя просто взять и зарезать человека, просто потому что тебя об этом попросили.

– Ты же сам только что рассказывал мне, как изменились людские понятия о добре и зле, – прокурорским тоном заявила богиня. – Дескать, черное теперь белое и наоборот. Так в чем же дело?

– Вообще-то я о морали речь вел. Души – да, у многих исковерканы невероятно, люди сами не понимают, какую дичь говорят и творят, при этом считая свое поведение нормальным. Иногда вообще возникает ощущение, что все психически здоровые люди в сумасшедшем доме сидят. Вроде как это не мы их изолировали, а это они сами от нас спрятались за желтыми стенами. Но убивать просто так все же пока не начали. Нет, иногда встречаются профессиональные убийцы, но нечасто. Да и со мной вам не повезло, я не из их числа. Тем более что мне вообще убивать не нравится как таковое, я потом сплю плохо.

– Найми того, кому нравится, – предложила Морана. – Отсыпь этому человеку серебра не скупясь или даже злата, пусть он сделает то, что тебе не по нраву.

И ведь не придерешься, логика в ее предложении присутствует.

– Подумаю, – пообещал я. – Хотя по нашим законам и это тоже преследуется.

Надеюсь, она не станет меня сюда