Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита - Андрей Анисимов

К обеду страсти утихли, и толпа рассосалась. Постников решил, что может покинуть кабинет и сходить домой пообедать. Но секретарша Юля доложила, что к нему рвется посетитель — «Он не называет себя, но уверяет, что пришел по очень важному делу». Тихон посмотрел на часы и велел посетителя к нему запустить.

В кабинет вошел высокий мужчина с окладистой бородой и лицом человека, который уже несколько дней не брал в рот спиртного. Мэр указал ему на кресло и попросил долго не задерживать:

— Я трачу на вас свое обеденное время. А есть, так сказать, хотят все.

— Не беспокойтесь, брат мой, я вас долго и не задержу. — Заверил бородач, усаживаясь напротив.

По тону и правильной русской речи Постников сделал вывод, что имеет дело с интеллигентным человеком, и одобряюще улыбнулся:

— Для начала представьтесь. Мое имя написано на дверях кабинета, а вас я, к сожалению, не знаю.

— Себя я назвать не могу. Скажу больше, явившись к вам, я рискую жизнью. — Постников посмотрел в глаза посетителю, и тот понял, что мэр сомневается в его рассудке. — Не беспокойтесь, я в здравом уме, и в полном сознании. Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Вам грозит смертельная опасность. Скоро начнутся выборы. Если вы на них победите — а судя по сегодняшнему дню, так и будет, вас убьют.

Постников еще раз посмотрел в глаза бородачу и понял, что тот говорит вполне искренне:

— Вы предлагаете мне снять свою кандидатуру? Вы же понимаете, что это невозможно.

— Я обязан вас предупредить.

— Если вы в курсе, что готовится преступление, не лучше ли обратиться в соответствующие органы?

— Бесполезно.

— Почему?

— Потому что начальник милиции частенько пьет водку за одним столом с бандитами…

— И я должен вам верить?

— У вас нет выбора.

— Выбор у человека всегда есть. Поставьте себя на мое место. Накануне избирательной компании к вам приходит незнакомец и произносит ваши слова. О чем я должен подумать?

— Я не намерен, брат мой, читать ваши мысли.

— Я их вам озвучу. Конкуренты, понимая свое бессилие, решили меня запугать. Я пугаюсь, и без боя сдаю им кресло мэра. Если претендент на это кресло действует подобными методами, он, так сказать, негодяй. Вы предлагаете отдать город в руки негодяя?

— Вы, брат мой, рассуждаете логично, но эта логика вас приведет к насильственной смерти. Меня никто не нанимал. Я вам еще раз повторяю, Богом клянусь, явившись к вам, сударь, я сам рискую головой. Но у меня есть совесть, и я здесь. Что предпринять, решайте сами.

Постников поднялся:

— Спасибо, я подумаю, как себя защитить.

Посетитель тоже поднялся:

— Подумайте. Но учтите, ваш друг, на которого вы надеетесь, куда в большей опасности. Если вы, брат мой, отказавшись от предвыборной борьбы, свою жизнь сохраните, у него альтернативы нет. — Постников еще не успел сообразить, о ком идет речь, а странный бородач уже вышел из кабинета. Тихон подошел к окну. Его визитер переходил площадь. Мэр долго глядел на удаляющуюся бородатую фигурку, которая все уменьшалась, а затем скрылась за поворотом.

«Нет, это не подсадная утка» — Подумал Постников. Он заметил в глазах посетителя живую человеческую боль. Такие глаза у предателя быть не могут.

* * *

— Ну что делать, Степа… Я тебя понимаю, но и ты меня пойми. Я дал слово, что вернусь на родину. — Олег Голенев уже час пытался уговорить Хорькова занять директорское кресло в кооперативе, но тот стоял на своем:

— Я умею исполнять приказы, но не умею их сочинять. Из меня директор не выйдет.

— Тогда не обижайся, если я найду подходящую кандидатуру. — Предупредил Олег.

— И не собираюсь. Понравится мне мужик, послужу новому начальству, не понравится — уволюсь. Денег я у тебя заработал, на годик-другой хватит.

Олег пожал Степану руку и поехал домой. Увидев мужа входящим в три часа дня на их тенистую терраску, Тоня не могла скрыть радости. Обычно он приходил в сумерках. Они вместе купались в море, потом он ужинал и засыпал. Иногда засыпал прямо за ужином. Она бросилась к Олегу и обхватила его шею руками:

— У тебя все в порядке?

— Да, а почему ты спрашиваешь?

Тоня пожала плечиками:

— Неужели непонятно? Посмотри на часы? — Он посмотрел, но ответа на циферблате не обнаружил. — Дуралей, ты никогда так рано не приходил. Поэтому я и спросила.

— Теперь понял. — Он взял ее на руки, покружил по террасе и усадил в кресло: — Алексей Михайлович дома?

— Кажется, да. По-моему, он в гараже, полирует свою красавицу.

Олег кивнул и пошел искать хозяина. Тоня не угадала, молодой пенсионер сидел на пеньке возле гаража, но машиной не занимался. Его новая «Волга» и так сверкала лаком, как новогодняя игрушка. Алексей Михайлович Нелидов смотрел вдаль отсутствующим взглядом и Голенева не заметил.

— Скучаете? — Спросил Олег, так и не дождавшись, что на него обратят внимание. Алексей Михайлович вздрогнул и растерянно улыбнулся:

— Простите, Олег, замечтался.

— Ничего, я тоже иногда так плаваю в своем, что мира не вижу.

— Вы плаваете фигурально, а я как бы наяву. Трудно без моря…

— Море у вас под боком. — Напомнил Голенев.

— Это не то. Вы же воевали, должны меня понять. Трудно без ритма, без своей команды. Одним словом, трудно быть пенсионером.

— Я к вам как раз на эту тему. Не возражаете, если я тоже присяду? — И не дожидаясь согласия, Голенев придвинул к пеньку Нелидова пустой ящик и уселся рядом.

— На тему пенсии?

— Как раз наоборот. На тему службы. Как вы отнесетесь, если я вам предложу занять место директора в моем кооперативе?

Алексей Михайлович посмотрел на бывшего афганца с удивлением:

— А разве вы уже не директор?

— Пока да. Но я собираюсь уехать. — И Голенев коротко, но четко и ясно рассказал Нелидову о своих планах. Алексей Михайлович задумался:

— Бизнесом никогда не занимался, боюсь напортачить.

— Знаете, я тоже раньше не занимался. А вы отнеситесь к этому как я.

— Хотелось бы поточнее.

— Я отнесся к своему делу, как к боевой операции. Мне предстояло решить несколько стратегических вопросов, провести наступление, а потом начать работу по удержанию занятых у неприятеля территорий. Тут все как на войне, только убивать не надо.

— Шутите?

— Нисколько. Сами подумайте… Охрана объектов — раз. Снабжение их необходимым довольствием — два. Содержание личного состава в постоянной боевой форме — три. И дальше в том же духе.

Алексей Михайлович проявил осторожный интерес:

— А какую зарплату получает директор вашего кооператива?

— Зарплаты, как таковой, у нас нет. У нас есть прибыль. А как вы пожелаете с ней распорядиться, дело хозяйское.

— Что же, вы работаете за красивые глаза? — Не понял бывший моряк.

— Я работаю, чтобы построить на родине цементный завод. Я вам уже про это рассказал. Если бы я хотел класть прибыль в карман, я бы мог покупать десять таких «Волжанок», как ваша, в неделю. Вот и делайте выводы.

— Вы предлагаете мне заработать кучу денег? А вам что за интерес?

— Я, как основатель кооператива, желал бы иметь свой процент. Ну, скажем, двадцать пять процентов от чистой прибыли, то есть от вашего заработка. По моим подсчетам, это двести пятьдесят тысяч рублей в месяц. Естественно, только в летнее время. Зимой придется заниматься ремонтом оборудования, готовить новые точки, дать отдохнуть людям. А с мая опять путина….

— Вы хотите сказать, что зарабатываете в месяц миллион?

— Я зарабатываю больше. Но в таком ритме долго не продержишься.

Алексей Михайлович медленно поднялся со своего пенька:

— И с такими деньжищами вы ходите в потертых брючках и в одной паре сандаликов?! Вы даже приличного костюма не прикупили…

— А зачем он нужен? Здесь жарко. Да и времени ходить по магазинам у меня нет.

— Черт с ним, с костюмом. Вы можете купить себе дом в сто раз лучше, чем этот!

— Мне у вас нравится. Или вы хотите нас выселить? — Усмехнулся Голенев.

— Живите ради Бога. Я только хочу понять. Вы миллионер, а ведете себя как студент. Почему?

— Алексей Михайлович, поймите, деньги сами по себе меня вовсе не волнуют. Я должен много зарабатывать, чтобы помогать тем, кто этого не может и очень нуждается. К примеру, мои инвалиды афганцы, семьи погибших бойцов, сироты. Если страна о них забыла, должен же кто-то из нас встать на ноги и поддержать своих. Я не знаю, как вы, но я получаю удовольствие, только когда даю. И за это удовольствие я готов расплачиваться каторжным трудом.

— Да, я начинаю вас понимать. Слава Богу, что на Руси еще не перевелись такие парни…

Голенев достал расческу и провел по волосам:

— Хватит об этом. Пойдете работать директором?

— Я бы хотел, перед тем, как вам ответить, немного поглядеть на трудовой процесс. Говорят, лучше один раз увидеть…