«Кино» с самого начала и до самого конца - Алексей Рыбин

Неспешно собирались заспанные рокеры, пришли члены правления и уселись за своим столиком сразу же, начав перебирать груды бумаг, которые они всегда носили с собой. Собрание началось, как всегда, с переклички — в алфавитном порядке председатель выкрикивал названия групп, и их представители, сидевшие в зале, бодро рапортовали начальству:

— Есть!!!

Потом члены правления что-то говорили, сообщали какие-то новости, но на этот раз мы с Витькой не слушали их, а тихо беседовали между собой, обсуждали предстоящую запись и строили грандиозные планы по её тиражированию.

— «Кино»! Вы что, не слышите, что ли? — кто-то из правления, оказывается, уже не в первый раз громко обращался к нам.

— Что? — спросил Витька.

— Будете вы играть?

— Когда?

Весь зал изучающе смотрел на нас — здесь ещё почти никто нас не слышал, а выглядели мы, стараниями Марьяши и с помощью Театра Юных Зрителей, достаточно экстравагантно.

— Через две недели концерт, будут играть молодые группы. Мы считаем, что вам уже пора попробовать выступить на нашей сцене.

— Выступим, — отозвался Витька.

— Тогда останьтесь после собрания — вам нужно подать заявку на выступление, представить залитованные тексты песен и порядок их исполнения, фамилии всех членов группы и написать, кто на чем играет. Ещё вам нужно написать краткую историю вашей группы и принести несколько фотографий для…

— Стенгазеты, — сказал я. — Хорошо, принесём.

Мы задержались после собрания, Витька написал заявку на участие в концерте, очень похожую по форме на заявление в отдел кадров о приёме на работу, а я записал в записную книжку всё, что нам нужно было ещё написать, записать и принести в клуб для того, чтобы тридцать минут постоять на небольшой сцене актового зала, бесплатно, разумеется.

— Ты, прямо, как Гребенщиков, — сказал мне Витька, кивая на мою записную книжку.

— Да-да, — ответил я. — На себя посмотри. Сам, как Макаревич — важный.

Мы были очень довольны предложением руководства рок-клуба — концерт на большой сравнительно сцене, на более или менее приличной аппаратуре, перед большим скоплением публики — мы могли показать и свою музыку, и свои костюмы, и свою позицию по отношению к рок-революционерам, и ещё что-нибудь… Вообще, концерты в рок-клубе были по-настоящему чистым искусством — никакой практической пользы они никому не приносили. Музыканты играли для собственного удовольствия, зрители в зале выпивали-закусывали, в буфете продавали сухое и коньяк, кофе и бутерброды с икрой… Клуб, короче говоря. Но монополия — есть монополия, и за «левые» концерты, например, в Москве, за которые музыкантам платили деньги, чтобы те могли худо-бедно существовать, и которые проводились без ведома и в глубокой тайне от рок-клуба, могли из этого самого клуба с треском вышибить. На первый взгляд, это музыкантам ничем не угрожало в материальном, опять-таки, плане, но это только на первый взгляд. Утратив членство в рок-клубе, музыканты из разряда «самодеятельных артистов» автоматически переводились в разряд «идеологических диверсантов», «тунеядцев», «диссидентов», «антисоветчиков» и прочая и прочая… А поскольку пятьдесят процентов подпольных концертов заканчивались обычно (иногда ещё не начавшись) всеобщей поголовной проверкой документов и выяснением личностей, то здесь музыкантам приходилось уже туговато. Члены рок-клуба ещё могли что-то мямлить про залитованные тексты, показывать бумажки с синими печатями Дома народного творчества и валить всю вину (вину?!) на Облсовпроф или какой-нибудь ещё культпросвет, а не члены такого удовольствия были лишены, и им приходилось выкручиваться самим, и не всегда это проходило удачно. Да.

Мы уточнили у нашего руководства подробности — день и час концерта, а также выяснили, кто ещё будет играть, кроме нас. Заявлена ещё была какая-то незнакомая новая группа, затем — «Группа под управлением Александра Давыдова». Их мы тоже не слышали раньше, да и не могли — группа только-только начинала, но внешний вид коллектива нам с Витькой понравился. Эти ребята тоже остались после собрания что-то выяснять, и мы их смогли рассмотреть поближе. Все они были в чёрных кожаных курточках или пальтишках, в чёрных очках, с аккуратными стрижечками и очень интеллигентными манерами — особенно низенького роста паренёк, которого все называли Гриней. Сашку же Давыдова мы немного знали — слышали какие-то его предыдущие проекты, он был неплохим гитаристом, с кайфом играл блюзы в аккуратной манере Эрика Клэптона, но сейчас, судя по внешнему виду его музыкантов, он затеял что-то совсем новое.

По рок-клубовской разнарядке «Кино» должно было открывать концерт, потом — две группы, включая команду Давыдова, а в заключение, видимо, чтобы удержать зрителей в зале на бездарных новых неизвестных группах, должна была играть знаменитая команда, работающая ещё с середины семидесятых, всеми (кем?…) любимая и почитаемая, зубры настоящего социального хард-рока, название только вот забыл, к сожалению…

Никто не любит почему-то играть первым номером, открывать концерт, а нам было всё равно, даже привлекало то, что мы обрушимся на головы неготовых ещё, непроснувшихся зрителей и уж, во всяком случае, останемся в их памяти, выступив первыми. Мы вышли на улицу Рубинштейна и неторопливо пошли в сторону резиденции Майка. Светило солнце.

Идёшь по улице один,Идёшь к кому-то из друзей.Заходишь в гости без причин, —Ты хочешь свежих новостей.Просто хочешь ты знать,Где и что происходит…

Звонишь по телефону всем —Кого-то нет, а кто-то здесь,Для разговора много тем,Для разговоров время есть —Просто хочешь ты знать,Где и что происходит.

Узнал, что где-то пьют вино,А где-то музыка слышна.И ты идёшь туда, где пьют,И ты берёшь ещё вина.Просто хочешь ты знать,Где и что происходит.

Там кто-то спор ведёт крутой,А кто-то просто спит давно.И с кем-то рядом ты сидишь,И с кем-то вместе пьёшь вино.Просто хочешь ты знать,Где и что происходит.

В понедельник утром мы приехали с Витькой к «Сайгону», покурили на улице и вошли внутрь — здесь мы должны были встретиться с Борисом и поехать в студию. Я на неделю отпросился с работы «за свой счёт», а Витька «заболел» — раздобыл справку для училища от какого-то мифического врача. Утром в «Сайгоне» было ещё ничего — чисто, тихо и спокойно. Вечером здесь начинался, конечно, беспредел: собирались опустившиеся и спившиеся поэты шестидесятых и семидесятых, которые когда-то веселили и развлекали «Сайгон», а сейчас только гадили здесь — сорили окурками, бутылками и матом. Но много ещё собиралось в этом заведении и приличных людей — кто по инерции, кто — из удобства — это был центр, и лучшего места для «стрелки» — делового или личного свидания с кем-нибудь было на Невском не найти. Здесь всё-таки ещё продавали хороший кофе, коньяк, пирожные, сосиски, было тепло и по-своему уютно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});