Власть кармы - Тереза Вейр

На этикетке был указан адрес в Сиэтле. Он и не знал, что Клео живет в Сиэтле. А что он вообще знает про Клео Тайлер? Только одно — она ненавидит его. И имеет на то полное право.

16

Проснулась Клео не сразу, реальность постепенно проникала в ее сознание. В комнате было темно, но она чувствовала — утро уже настало. И, возможно, уже давно. Покряхтывал кондиционер, разгоняя затхлый дух по всей комнате. Ей припомнилось, что, когда она засыпала, Дэниэл сидел рядом. Но потом, видимо, ушел.

Клео бросила взгляд на настольные часы — половина десятого. И снова уронила голову на подушку. Дэниэл вроде бы говорил что-то, будто Джо желает устроить еще один сеанс? Снова через такое ей не суметь пройти. И она не желает больше видеть Дэниэла. Никогда!

Клео встала, приняла душ, стараясь не наступить нечаянно босой ногой на сток. Разве угадаешь, что там может таиться? Но, и вымывшись, она не чувствовала себя такой уж чистой: запах мотеля въелся ей в поры. Трудно сказать, сколько еще потребуется времени, чтобы тело ее освободилось от этого мерзкого запаха после отъезда. А отъезд произойдет очень скоро, в этом она не сомневалась.

Клео покопалась в чемодане, стараясь разыскать что-нибудь чистое, и наконец нашла длинную юбку — по сине-лилово-черному фону разбросаны полумесяцы. Юбку эту ей надевать не хотелось, но все остальное было грязное. Так что пришлось. И черную блузку: в ней она была в день приезда. Клео понюхала ее. Пахла та только мотелем. Одевшись, Клео, присев на полу, стала собирать разбросанные вещи в чемодан.

От громкого стука в дверь она вздрогнула и замерла, затаив дыхание. Поднявшись, перебежала на цыпочках комнату. Выглянула сквозь щель в жалюзи: перед дверью стоял Дэниэл, держа в руках картонный поднос с бумажными стаканчиками и белым пакетом. Небо позади Дэниэла виднелось темное, угрожающее.

Отступив, Клео прижалась спиной к стене.

Он постучал опять.

— Открой же, Клео!

Ну почему она проспала так долго? Почему не поставила будильник на шесть утра, чтобы улизнуть из города пораньше, пока все спят?

Но она устала. Безмерно устала.

Она услышала, как в замочную скважину сунули ключ.

Надо же! У этого мерзавца есть ключ от ее комнаты!

Клео уже решилась нырнуть под кровать, но вдруг вспомнила про оранжевое покрывало, и ей только и осталось — стоять, прижавшись спиной к стене.

Дверь распахнулась, на плетеный коврик упал прямоугольник света.

Ногой прихлопнув за собой дверь, Дэниэл поставил поднос в изножье кровати и только тогда заметил Клео, стоявшую в углу в напряженный позе.

— Подумал, может, ты сначала захочешь поесть.

Он уселся на кровать, осторожно, чтобы не опрокинуть поднос.

— Хотел взять апельсиновый сок, но потом вспомнил… — Дэниэл оборвал фразу, взгляд его упал на пол, где ярким язычком пламени выделялся уголок оранжевого покрывала. — Так что принес кофе. И булочки. Выбор в закусочной невелик.

— А молоко? — спросила Клео, выходя из полумрака и делая несколько нерешительных шагов к кровати. — Ты купил молока? — Что-нибудь белое было бы так приятно. Белое, чистое и простое.

— Да. Вообще-то купил. — Он потянулся к пакету и вынул маленькую картонку молока.

И Клео вдруг чуть не расплакалась. Он принес ей молоко!

Дэниэл протянул ей картонку, но не придвинулся. Ей тоже пришлось протянуть руку навстречу. Дрожащими пальцами она взяла у него молоко, жестокость прошедшей ночи почти загладилась этим знаком внимания.

Клео с трудом оторвала уголок, отверстие получилось неровным, с зазубренными краями. «Теперь на нижней губе, — огорчилась она, — будет ощущение волокнистой промокшей бумаги».

— Вот, возьми.

Откуда-то, вероятно из пакета, Дэниэл извлек бумажный стаканчик, отобрав у нее пакет, перелил туда молоко и, сунув в него соломинку, отдал ей обратно.

Клео принялась пить через соломинку, чувствуя, как жидкость наполняет ей рот, приятно холодя, стекает по горлу.

— Я люблю молоко, — сообщила она Дэниэлу. — Без шуток.

Запрокинув стаканчик, Клео жадно допила последние капли.

— А булочку хочешь? — предложил Дэниэл. Она посмотрела на булку в его руке: с гладкой золотисто-коричневой корочкой.

— А с чем она? — подозрительно спросила Клео. — С вареньем?

— Не знаю, — пожал плечами Дэниэл. — У них только одна и осталась. — Он сдернул с одного бока прозрачную пленку. — Простая. Простая белая булка.

Не успел он добавить что-нибудь еще, как Клео выхватила у него булку, отломила кусочек и сунула в рот. Та просто таяла на языке.

— Я люблю все простое, — сообщила она, отламывая еще кусочек, впиваясь в него зубами.

— Кофе? — предложил Дэниэл.

— Нет, — покачала головой Клео, — выпей сам.

Чашка была белая, что хорошо, но сделана из пенополистирола, а это уже хуже — может крошиться, и крошки станут плавать на поверхности кофе.

Дэниэл, сняв крышку, поднес чашку к губам. Клео даже смотреть было невмоготу. Она отвернулась, будто бы поглядеть в окно, но сквозь матовые жалюзи ничего не было видно.

Клео дожевала последний кусочек булки, затолкала обертку в стаканчик и кинула в мусорную корзинку рядом с пустым пакетиком от презерватива.

Клео застыла, глядя на яркий пакетик, жалея, что увидела его, и желая, чтобы прошлой ночи и в помине не было. До этой минуты ей так удачно удавалось притворяться, будто ее и вправду не было…

— Что ж, пора двигать в участок, — проговорил за ее спиной Дэниэл: кровать качнулась, и Клео поняла — он встал. — Я обещал Джо привезти тебя к десяти.

Сердце Клео забилось чаще. Ей не под силу снова подвергать себя такому.

— Мне нужно почистить зубы.

И, метнувшись мимо Дэниэла, она укрылась в спасительной темноте ванной. Нашарила цепочку, потянула — заморгал дневной свет. Какие у нее огромные синяки под глазами. Лиловые губы. И вздыбившиеся после безумной стрижки волосы.

«Нет, на этот раз никакого транса», — поклялась себе Клео. Она сыграет его. Никто и не догадается. А для достоверности она добавит детали из прошлого раза.

Причесаться после душа она забыла, и волосы так и высохли в живописном беспорядке, а несколько прядей зажили собственной жизнью, завиваясь буйным штопором. Клео попробовала расчесать их сейчас, но от этого они только еще сильнее распушились. Забрав их назад, Клео скрепила их массивной металлической заколкой, единственно подходящей для ее густой гривы. Потом она почистила зубы, наложила красную губную помаду, маскируя лиловость губ, и, выключив свет, вышла к Дэниэлу. Тот ждал, подпирая плечом дверь.

Ни один из них никак не упомянул прошлую ночь, но только о ней Дэниэл и мог думать. Ему хотелось поговорить об этом, но Клео выглядела такой спокойной и хладнокровной, что он решил — пожалуй, разговора лучше и не затевать. Не сейчас, во всяком случае.