Закон десанта – смерть врагам! - Сергей Зверев

— Прошу прощения, — Ведерников сбавил скорость, переползая кочку. Злополучное «чу-о» приветливо помахало ручкой из подсознания. Но ситуация уже не работала на него. Ведерников видел, что Вадим не пристегнут. А тот не мог пристегнуться — как бы он тогда контролировал салон? Дорога пошла под гору; фары идущего по пятам джипа свирепо сверкнули и исчезли за бугром (вот-вот появятся, чтобы свалиться на голову). И про эту складку местности Ведерников был в курсе. Он как-то высчитал, что другого момента не будет — не за горами трасса, на которой не порезвишься… Он утопил педаль в пол! Мотор взревел, как буйвол. Джип рванулся вперед, взлетая на ухабах. В салоне все пришло в движение, причем в беспорядочное.

— Ну, ты, козел! — завопила Жанна. — Да за такую езду мы тебе яйца поотрываем!..

Движок захлебнулся. На первой передаче выжать полный газ — хана автомобилю. И тут Ведерников ударил по тормозам! Джип с разгона врезался в кочку и, заглохнув, встал. Жанну сплющило о подголовник. Сплющило Валюшу. Екатерина сорвалась с колен Макса, полетела в переднюю часть салона. Упала грудью на рычаг трансмиссии, захлебнулась от боли. Вадима от такой перегрузки вдавило в панель. На какой-то миг он выпал из реальности. Отрезанный от Вадима истошно визжащей Катей, Ведерников не замедлил воспользоваться ситуацией — стряхнул ремень, выдернул кнопку дверной блокировки.

Вадим очнулся, когда дверь была распахнута, а на откосе под слоем мха ломался бурелом. Проворонил-таки черта…

Он принялся оттаскивать Катю. Она пыталась сползти с коробки, но ноги без опоры болтались в воздухе. Все в порядке, поведение адекватное, отделается шишкой.

— Максим, помоги…

Тот обхватил Екатерину за живот, крякнув, поволок к себе на сиденье. Вадим перекатился на водительское кресло. Гнаться за Ведерниковым? Куда там — резвый, черт, где его ловить? В зеркале над головой вспыхнуло — чуть не ослеп. Погоня врубила дальний свет… Вадим схватился за ключ. Не было ключа. Черт! Ведерников, мать его! Не умеем пока брать заложников…

— Все из машины, — заорал Кольцов, — бегите по дороге!

Это правильно. Погоня не объедет джип. Дорожка узенькая, не проспект с шестью полосами.

Он гнал их пинками — нечего чесаться, — а когда замыкающий Сырко сгинул во мраке, упал на колени, прижался к правому борту. Фары джипа мельтешили в прицеле. Руки тряслись. Вадим сменил позицию — улегся на мокрую землю, упер локоть. Прицел перестал маячить — узкая прорезь на затворной раме сжала мушку компенсатора. Кольцов дождался, когда фара джипа появится в прицеле, послал длинную очередь. Не дожидаясь результатов, взял ниже, застрочил по колесам. Завизжали тормоза, разлетелось стекло. Громоздкая машина пошла юзом, развернулась поперек дороги. Черные фигурки с матюгами посыпались наружу — кто-то прыгнул в колею, кто-то укрылся за автомобилем. Сорвался исторический момент? Он выпустил остатки магазина в воздух (нелегко быть убийцей, даже по нужде), с удовольствием отметив, что бандиты рассредоточиваются, явно не собираясь идти в штыковую: одни обустраиваются в колее, другие сползают за обочину. Под пули не планируют. На этом и надо выигрывать время! Вадим отполз на исходную, в ухабе за передним бампером отцепил пустой магазин и, пригнув голову, побежал по дороге. Секунд пятнадцать у него имелось. Пока бойцы сообразят, что все сбежали, пока нехотя поднимутся… Им же не видно ни черта, кроме габаритных огней «крузера»…

Откуда брались силы? Кольцов бежал по колее, размеренно сопя. Дорога петляла, обнажая крохотные прогалинки. Мелькали шапки кустов. Куда пропали люди? Свернули в лес, рассыпались по одному, растерялись? Это плохо — по одному не выживут. В округе — ни жилья, ни киосков с круглосуточным питанием… Когда впереди замаячил шатко бегущий силуэт, он чуть не возопил от радости. Есть контакт! Поднажал, пошел на обгон. Коля Сырко. Хрипел, ботаник, задыхался, бежал на автопилоте. Такого останавливать-то страшно — умрет, не приходя в сознание.

Остальные бежали довольно кучно — даже Катя с Валюшей — сосредоточенно пыхтели, не жаловались. Он сам издавал какие-то сложные звуки, чувствовал, что организм вот-вот сломается. Вадим выжал из него последние силы — обогнал толпу и встал посреди дороги с поднятым автоматом.

— Стойте… — горловые звуки захлебнулись, но его поняли — народ притормозил. — Стойте все… — Глубокий вдох. — Уходим с дороги, не вздумайте падать… Никого не поднимаю… Ведерников удрал с ключами от машины… Вернется — они догонят нас за полминуты… Будем идти на юг, не бежать, в тайге не разбежишься… Словом, за мной и не теряться…

Он волновался только за Колю Сырко — не сломался бы очкарик. Тяга к жизни тоже имеет предел. Откажется идти — куда его? Но очкарик молчал. Шатался, но не падал. И остальные помалкивали — что тут скажешь? Нашелся «Данко» — пусть ведет, пока не кончился огонь в его руках. Брели, сбившись в кучку, увязая в сочном сфагнуме [1], жадно всасывающем воду. Паутина резала лица. Уснея [2], свисающая с деревьев, оплетала тела. Коряги вырастали из темени канав, как противотанковые ежи. Люди падали, стонали. Плакала Катя, расцарапавшая лицо. Ругался Журбинцев, едва не свернувший лодыжку. Поднимались, упорно брели дальше.

От дороги отдалились метров на семьдесят, когда послышался звук мотора. Грозно рыча, промчался джип. Рычание стихло, но вскоре возобновилось — машина возвращалась. Остановилась где-то в стороне — сквозь толщу леса донеслись крики.

— Без паники, — бросил Вадим, — они не знают, где мы свернули.

Пусть идут наперерез — далеко не уйдут. Не всякий приказ можно тупо выполнить. Завязнут в чащобе. Для пущей гарантии он повернул налево — градусов на сорок. Опять месили мох в гнусном молчании. Звуки мотора подстегнули — никто не просил отдыха. Догонят — и физкультпривет, все прекрасно понимали. Миновали две лощины с покатыми откосами, редкий березнячок, усыпанный жестким папоротником. Снова углубились в ельник…

— Довольно, — бросил Вадим, чувствуя, что ноги подгибаются, — пять минут привал. Никому не спать — убью…

Он рухнул как подкошенный. Лежал и чувствовал, как холод вместе с муравьями забирается за шиворот, к горлу подступает тошнота, а макушки елей одна за другой ломаются, падают вниз… Вадим закрыл глаза — сил не было смотреть на это безобразие.

— Ты класс, Кольцов, — сипела Валюша, накрывая его волной горячего воздуха. — Но ты не супер, ей-богу, Кольцов… будь ты супер, я бы не лежала в дерьме, а ехала бы в красивой удобной машине… Надоели эти приключения, Кольцов, геморрой уже от них, честное слово…

Последние слова она проглотила — Вадим поднял ладошку и шлепнул ее по затылку.

— Тебя не унижали в плену, нет?

— Что ты, Кольцов, не успели… Затолкали в пустую комнату — входит дядька такой разболтанный, вот с такущим шрамом поперек рожи. Ах, ты, бедненькая, говорит. И ушел. Я думала, пожрать принесет, а он не принес, тварь бесчувственная… Я мело́к на полу нашла, съела… окно распахнула, думаю, будь что будет — прыгну… А тут эта тварь прибежала, схватила меня под мышку — и вниз. Я в слезы — бить будет, а он на поляну меня пинками, а там ты, в машине… Собственно, и все, Кольцов…

— Ребенок, заткнись… — простонала Жанна. — В тебе огромная жизненная энергия, побереги на будущее… Николай, перестань. Ты чего там распелся?

Подозрительные звуки, напоминающие бурление воды на медленном огне, прекратились. Раздался слабый голос Коли Сырко:

— Песня. Прощание со Славянкой — новый хит.

— Очень остроумно, — прохрипела Катя. — А разве мы уже не идем в Славянку?

— Мы уже никуда не идем, — безрадостно сообщил Макс, — пришли. Ну, я-то, положим, еще смогу подняться, но вот некоторые… Они смогут это сделать только утром, с готовым воспалением легких. Стоит объяснять, что воспаление легких в нашем положении равносильно смерти?

— Ты что-то предлагаешь? — насторожился Борька.

— Идти…

— Куда? — хором провыла женская половина общества.

— Куда угодно. До реки, до ЛЭП, до любой дороги. Но только не в Славянку. Протестую. Там нас ждут и сразу увезут обратно. Должны же быть поселки в этом богом забытом краю? Какой-то транспорт. Связь.

— А на родине так же ждут, — ядовито заметил Вадим, — за домом «воронок», в подъезде — засада. Не успеешь с родными поздороваться, а на запястьях уже браслеты марки «Нежность». А из аэропорта Северный до той же Любимовки кукурузник долетит за три часа.

— А на хрена тогда сбегали? — возмутился Борька. — Что-то я логики не прослеживаю.

— Сбегали с заложником, — вздохнул Вадим. — Была у меня мрачноватая мыслишка познакомить Ведерникова кое с кем в фирме «Ермак», но, видно, не судьба.

— Не тянет что-то сдаваться, — сразу ожил Сырко. — Не понравились мне эти парни. Их интеллект на рожах нарисован, а это небезопасно.