Евангельская история. Книга третья. Конечные события Евангельской истории - Протоиерей Павел Матвеевский

Совещание синедриона и предложение Иуды

Мф. 26, 3–5; 14–16; Мк. 14, 1, 2, 10, 11; Лк. 22, 1–6

События последних дней снова напомнили ожесточенным врагам господа о ненавистном им Пророке Галилейском. незадолго перед сим они решили убить Его и дали приказание, чтобы всякий, знающий о местопребывании Его, объявил им для дальнейших распоряжений (Ин. 11, 53, 57). и что же? когда настало время исполнения предвечного определения о спасении рода человеческого и пришел час, предназначенный свыше (7, 6, 30), тогда Агнец Божий, взявший на себя грехи мира (1, 29, 36), сам отдается в руки грешников (Мф. 26, 45): торжественно, как духовный Царь вечного Царства, вступает в Иерусалим, приходит в храм как Господь храма, всенародно чудодействует и проповедует, обличает в последний раз пороки книжников и фарисеев, открывает будущую судьбу города, народа иудейского и всего мира.

Появление Иисуса Христа в Иерусалиме среди многолюдного собрания богомольцев, стекавшихся к храму на праздник со всех сторон, привело в движение врагов Его. Первосвященники, книжники и народные старейшины, зараженные лицемерием и злобою своих руководителей, собрались на совещание во двор первосвященника Иосифа каиафы, бывшего в то время по воле римского правителя валерия грата на действительной службе вместо тестя своего анны, или анана. Хитрый председатель синедриона уже в прежнем совещании высказал свое мнение о пожертвовании Иису сом Христом для общего блага, и прочие члены совета в то время присоединились к мнению его (Ин. 11, 47–53). от настоящего совещания еще менее можно было ожидать благоприятного решения: положили в совете – взять Иисуса хитростью и убить, но говорили: не в праздник, да не молва будет в людех. По замечанию святого евангелиста луки (22, 2), они боялись людей, опасались, как бы народ не вступился за своего единственного Благодетеля: тогда мог произойти один из тех бунтов, которые в иудее были нередки и при усмирении народных страстей железною рукою римлян всегда сопровождались кровопролитием.

Приближалась последняя прообразовательная пасха; все обстоятельства чудным устроением Промысла расположились так, чтобы истинная Пасха наша – Христос за ны пожрен бысть (1 кор. 5, 7). «враги Его хотели переждать праздничное время, но это не было попущено им: Господь, определяя сам для себя страдания, благоизволил предать себя распятию на самую пасху, ибо сам был истинная Пасха» (блж. Феофилакт). и вот, те самые люди, которые по расчетам благоразумия решились не спешить с исполнением богоубийственного дела, внезапно отказались от предположенной медлительности и неведомо для себя обратились к осуществлению вечных судеб Божиих. в святом лике апостолов, ближайших спутников Иисуса Христа и свидетелей учения и чудес Его, давно скрывался предатель, и хотя Господь неоднократно давал понять ему, что злые намерения его, неведомые людям, ведомы тому, перед кем открыты сердца людей, но эти внушения не действовали на ученика косневшего во зле (Ин. 6, 70, 71; 13, 11, 18, 21, 26). Между порочными наклонностями иуды искариотского сребролюбие было господствующей страстью, которую он выказал на вечере в доме Лазаря, лицемерно прикрыв заботою о нищих (12, 6). По замечанию святого евангелиста луки, сатана овладел мрачной душой предателя (22, 3) и подвиг погибельнаго сына (Ин. 17, 12) на страшное дело измены Учителю. и какая противоположность добра и зла, света и тьмы! «в то время, – воспевает святая Церковь, – когда грешница приносила миро, ученик совещался с пребеззаконными; та радовалась, изливая миро многоценное, а этот спешил продать Бесценного, та владыку познавала, а этот от владыки отделялся; та освобождалась, а этот порабощался врагу».

Предатель, оставив святое вифанское общество, к которому уже не принадлежал душою, удалился туда, куда увлекал его исконный враг Бога и людей, в ту темную область, где давно созревал богоубийственный замысел. Что ми хощете дати, – сказал Иуда первосвященникам и начальникам, – и аз вам предам Его? такое предложение разом избавляло членов синедриона от всех затруднений, какие представлялись на пути к задуманной цели. Ближайший ученик Иисуса Христа, знавший местопребывание и занятия своего Учителя, мог указать им, когда удобнее было бы взять ненавистного им Пророка Галилейского без всякого шума, тайно от народа. а схватив Его и немедленно предав в руки римского правителя, они снимали с себя всякую ответственность в случае, если бы народ, сведав о совершившемся, пришел в волнение. святые евангелисты Марк и лука прямо говорят, что первосвященники и начальники обрадовались, выслушав предложение иуды, – обрадовались рассчитывая, что погибель назарянина теперь будет устроена именно так, как им хотелось, – верно и безопасно. с полною охотою они согласились вознаградить предателя деньгами и только, быть может, обманули ожидания иуды относительно самого количества, предложив ему тридцать сребренников[3]. Это была обыкновенная цена раба, которую, по закону Моисееву (Исх. 21, 32), господин получал в случае утраты его. назначая такую цену, быть может, из презрения к Ценимому или же ввиду скупости и алчности предателя, удовлетворявшегося малым, думали ли враги Христовы, что они исполняют древнее пророчество? «они, – предсказывал пророк Захария, – поставиша мзду Мою тридесять сребреник, – высокая цена, в какую они оценили Меня! И приях тридесять сребреник и вложих их в храм Господень в горнило, – для горшечника» (Зах. 11, 12, 13). Условившись в цене, первосвященники и предатель не могли определить с точностью ни времени, ни способа предания. Иуда обещал только воспользоваться первым удобным случаем, чтобы предать Учителя во власть их тайно, не при народе, не возбуждая каких-либо подозрений, неудовольствия и замешательств со стороны усердных почитателей Его. неблагодарный ученик, ослепленный страстью сребролюбия, не предугадывал, к каким последствиям приведет измена его, и никак не думал, что предает на пролитие неповинную кровь Учителя (Мф. 27, 4), за которую заплатит своею жизнью и подвергнется величайшему и нескончаемому горю (26, 24). но решительный шаг был сделан, неправедная мзда получена, предатель неудержимо стремился в самую глубину зла, увлекаемый духом тьмы и своим злым произволением, и с этого времени искал удобного случая предать господа.

Пятый день – Великий Четверг

Тайная Вечеря

Мф. 26, 17–20; Мк. 14, 12–17; Лк. 22, 7–18

Наступала пасха, величайший праздник израиля, установленный в память чудного изведения еврейского народа из египетского рабства. с ним соединялось также воспоминание об избавлении от погибели первенцев еврейских кровью пасхального агнца (Исх. 12, 17–27). Эти радостные события, положившие начало самостоятельности народа, делали праздник пасхи особенно дорогим и вожделенным сердцу каждого израильтянина. Знаменательный обряд заклания и снедения агнца, заповеданный Моисеем (Исх. 12, 3–11), придавал пасхальной вечери исключительную торжественность. Для обозначения поспешного выхода из Египта евреи присутствовали за этой вечерией, одетые по-дорожному, с жезлами в руках (12, 11). Празднество начиналось чашей вина, которая символизировала физическое освобождение из рабства. отец семейства или старший в доме брал в правую руку эту чашу с красным вином, разбавленным водою. вино непременно употреблялось красное, в воспоминание агничей крови, спасшей первенцев израильских от погубления, и разведенное водою, потому что пить его должны были все, и женщины, и дети. Держа чашу, глава семейства произносил благословение в таких словах:

«нынешний день был временем нашего исшествия из Египта. Да будет благословен Господь!» – и, отведав из чаши, передавал ее домочадцам. По умовении рук в пиршественную комнату вносили попраздничному убранный стол с горькими травами, напоминавшими потомкам израиля горькую жизнь предков их в Египте (1, 14). Затем на стол полагали хлеб, пасхального агнца, испеченного на огне без преломления костей (12, 8, 46), особо приготовленное мясо, а также жидкое блюдо из разных плодов для обмакивания в нем трав и кусков снедаемого. глава семейства брал со стола горькие травы и в воспоминание горечи рабства в Египте съедал их и раздавал вкушать другим.

Далее следовала вторая общая чаша, символизирующая духовное освобождение. Прежде чем ее выпить, читали: «рабами были мы у фараона в Египта». старший изъяснял значение пасхи и приглашал присутствовавших воспеть хвалу Богу; тогда все собрание пело 113-й и 114-й псалмы. После сего, по омовении рук, старший преломлял пресный хлеб в воспоминание поспешного бегства из Египта; опресноки – хлеб бедствия, не настоящий хлеб. Произнесши благословения, глава вечери вкушал горьких трав, мяса и агнца; примеру его следовали все присутствующие. вечеря продолжалась, и среди беседы предлагалась третья чаша, выпиваемая за спасение евреев от войска египетского. Присутствующие благословляли имя господне и выражали надежду на будущую жизнь.