Сочинения - Борис Поплавский

«Невидный пляс, безмерный невпопад…»

Невидный пляс, безмерный невпопад.Твой обморок, о морока Мойра.Приятный, но несладкий шоколадВыкачивает вентилятор в море.

Видна одна какая-то судьбаИ краешек другого парохода.Над головой матросская ходьба.Охота ехать. На волка ль охота?

Что будет в море? Мор ли? Водный морг?На юте рыба? Иль в каюте? ИбоКомический исторгнули восторгКомы воды. Кому в аду! Счастливо!

Так бóсую башку облапошив,Плясали мысли, как лассо лапши.Отца ли я? Отчаливало море.Махала ты нахалу тихо, Мойра.

Песня первая

Не удадай гуны она вошла инкогнитоИ на лице ее простой ландшафтИдут на нет и стонут в море вогнутомКому спускается ее душа

В кольцо гуны включен залог возвратаИ повторение и вздох высоких душИ пустельги и прочих рата тратаНога луны горит во сне в аду

Забава жить двуносая загаваКачает мнимо этот маятникПружины нет но есть любовь удаваВращающая огни и дниДудами баг багария бугуетРацитого рацикоко стучит гоосьБооогос Госия богосуетНо ей луна впилась от веку в носКосо осмáрк пикельный спилитДоремифа соля сомниноллаЧамнага мнази погибать соля

Песня вторая

Всего стадий у луны шестьНадир и зенитОфелия и перигелияПравое и левоеПариж и ЛондонНо Ты поскýкал скýкикиНо помукай мукикиНо ты покукай кукикиНо ты помракай мракикиНо сракай сракикиПодстава у нее триангулическаяРадиус длиной со срадийПуписи отрицают этоНо острогномы смеются над глазомГлубина ее сто сорок тысяч ногВодоизмещение ее отрицательноеШироты у нее не наблюдается

П<есня> трет<ья>

Первый ангелас: Мууу тууба промутись к муукамВторый ангелас который оказывается тем же самымгде-то близко и сонно: Буси бабай дуси дамай самумерсти не замайТретий ангелас который оказывается предыдущим громкои отрывисто как будто его ударили сзади ногой в сезади:Усни Усни кусти, такомай, шагомай, соуууоу пикСвертилиллиолололосясяКружится и танцует на одном местепервый ангел опять все тише: МуууудростьГуна вдруг просыпается и говоритNon mais merdeИ тотчас же все рыбы исчезают

Песня четверт<ая>

На луне живут я и моя женаНа луну плюют я и моя женаЛуна не любит ни меня ни моей женыУ попа была лунаОн ее убилНо увидев что она моя женаОн ее похоронилИ надпись написалЗдесь останавливаться стро запрещаетсяа также défense d’afficher свои чувстваОооочень это пондравилосьТогда я дал попу по пупуТолстому по толстой частии с тех порСетаси молчатГунаси мрачатСтихаси звучатАнгеласи мычатВо сне

Дадафония

Зеленое синело сон немелДымила сонная нога на небосклонеИ по лицу ходил хрустящий мелКак молоко что пляшет на колонне

Как набожно жена спала внизуВверху сидела в золотом жилетеПила лозу что бродит на возуИзнемогала в обществе скелета

Беспомощно но мощно о мощнаТаинственная мышь в стеклянной чашкеКак шахмат неприступная грешнаСомнительна как опера-ромашка

Журчи чулан освобождай бездумьеБольшое полнолунье ублажайНемотствуй как Данунцио в ФиумеЛожись и спи на лезвии ножа

Ржа тихо, нежно ржа, прекрасно ржа.

Париж, март 1926

«Закончено отмщение; лови…»

навылет на бегу

В. Кемецкий

Закончено отмщение; лови!Клочки летящие последних дней и ложныхНо белых белых белых,Белых белых белых; белых! плеч любвиНе забывают (это невозможно)

Стекает ниц холеный бок лекалаСползает жизнь наперекор навзрыдПокрыта мягким белым лунным каломОна во сне невнятно говорит

Не возвращайтесь и не отвращайтесьСкользя по крышам падая слегкаСлегка бодая головой прощайтесьКак лошадь-муза <нрзб.> старика

В вращающемся голосе в ответеРождается угроза роза «у»Доподлинно одна на ярком светеОна несет на лепестках луну

Отравленное молоко несет сиреньюШикарной ленью полон рот (вода)Сгибает медленно пловец твои колениКак белый лист бумаги навсегда.

Париж, 1926

Человекоубийство

Уж ночи тень лежала на столе(Зеленая тетрадь с знакомым текстом)Твой взгляд как пуля спящая в стволеНе двигался; ни на слово, ни с места.

Судьбой ли был подброшен этот часНо в нищенском своем великолепьеРос вечер, ширились его плеча.(Дом становился от часу нелепей).

Но руки протрезвились ото снаИ разбежась подпрыгнули к роялиВ окно метнулась грязная веснаВ штанах с косой но мы не отвечали

Удар но перламутровым зубамПрозрачной крови хлест в лицо навылетИз ящика пила взвилась к гробамТолкается кусается и пилит

Летят цветы за счастье за доскуИ из жерла клавирного из печиПрочь вырываются прокляв тоскуОтрубленные головы овечьи

Выпрыгивают ноги в добрый часВыскальзывают раки и клешнеюХватают за нос палача врачаРвут волосы гребенкой жестяною

И снова отвращаются назадНазад стекают пятясь в партитуруПока на красных палочках глазаЛистают непокорную халтуру.

Но вдруг рояль не выдержал, не смогПодпрыгнул и слоновыми ногамиУдарил чтицу, животом налегСмог наконец разделаться с врагами

И грызть зубами бросился дугойВзлетела челюсть и клавиатураВошла в хребет с гармонией такойЧто содрогнулась вся архитектура

Выплевывая пальцы, кровь мечаНа лестницу ворвалось пианиноПо ступеням слетело дребенчаИ вырвалось на улицу и мимо

Но было с нас довольно. Больно с насСтекали слезы пот и отвращеньеМы выползли в столовую со снаНе мысля о погоне ни о мщенье,

Мы выпили паршивого вина.

2. VI.1926

Télégraphie Sans Fil

В восхитительном голосе с МарсаВ отвратительном сне наявуРассекалась зеленая ваксаРазносила на пальцах молву.

Первый, первый, первейший из первыхТише пела (так шмыгает мышь)Так летает священная гейшаНакреняя прозрачный камыш.

Так над озером прыгает птицаВверх и вниз не умея присестьТак танцует над домом зарницаГде пустая гостиная есть.

Издается фигляру сдаетсяЧто она под шумок умерлаПогрузилась в чернила колодцаРаскаленная света игла.

В лед вошла и потухла оставшисьЧерной черточкой вялой строкиНа веленевый полюс упавшиГде кочуют пингвины-стихи.

1926

«Как медаль на шее у поэта…»

Как медаль на шее у поэтаКак миндаль на дереве во ртуБелое растерзанное летоПодымалось на гору в поту

1926

«Розовело небо, холодело…»

Розовело небо, холодело,Ранний час был дик, как иностранец.На земле молиться надоело,Над холмом возник жестокий глянец.

«В осенний день когда над плоским миром…»