Муранча - Руслан Мельников

Каптеркой оказалась забитая каким-то хламом небольшая нора на входе в знакомый уже Илье боковой туннель, резко уходящий вниз. На свободном пятачке поместились только пара колченогих табуреток и узкий высокий ящик, выполнявший здесь функции стола. В центре импровизированного «столика» из застывшей парафиновой лужи торчал свечной огарок. Рядом лежал спичечный коробок, и стояла закопченная треснувшая колба от керосиновой лампы.

Мосол зажег свечку, потушил спичку накрыл слабый огонек колбой.

— Пожарная безопасность, — хмыкнул он, — за этим Метрострой у нас следит строго. Да ты садись-садись, Колдун. Рассказывай, чего пришел и к чему такая спешка?

Илья осторожно сел на шаткую табуретку. Мосол занял другую.

— Муранча роет завал на Пушкинской, — сказал он. — Скоро появится на ветке.

Мосол изменился в лице:

— Оба-на! А я-то думал, чего народ табуном попер с «Пушкинки»? Сначала шороху навели: говорят, прорвалась муранча, потом говорят — вроде нет, не прорвалась. А теперь вот оно как выходит. Поэтому, наверное, и Метрострой со своим комбайном возится теперь как проклятый.

— С каким комбайном? — не сразу въехал Илья.

— Туннелепроходческим. Видал машину в туннеле?

— Ну.

— Она здесь с Войны стоит. Когда строили нашу вторую — синюю — ветку, сразу хотели провести участок из ЦГБ на Театральную для третьей линии. Ее планировали протянуть от Военведа до Александровки. Но во время работ комбайн провалился в подземные пустоты. Достать не успели — Война началась. Короче, Метрострой откопал машину. Потом долго ремонтировал ее, приводил в рабочее состояние, собирал горючку.

— Зачем?

— Хотел, как было задумано, к красной ветке пробиться. На «Театралку» или, если очень повезет, — на Карла Маркса, прямо к вашим базарам. Это нам здорово расширило бы жизненное пространство. Да и еще один выход к «красным» не помешал бы. А то ворошиловцы и пушкинцы всю торговлю между ветками под себя подмяли.

— Вашего начальника поэтому Метростроем прозвали?

— Не-е, — замотал головой Мосол. — Он вообще-то реальный метростроевец. Потому и в туннелепроходческих комбайнах шурупит и как туннели рыть знает.

— Ну и что, запустил он свой комбайн?

— А ты думаешь, как мы с ЦГБ этот ход откопали? — Мосол кивнул на выход из каптерки — туда, где начиналось боковое ответвление со станции. — Комбайн-то заработал. Прорыл небольшой туннель и наткнулся на подземелья.

— Подметро?

— Ага! Теперь у Метростроя идея фикс: все ходы изучить, расчистить и пробуриться за город. Только… — Мосол понизил голос, — только мало кто теперь в подметро спуститься рискнет.

— Потому что люди там пропадают?

Мосол кивнул и вовсе перешел на шепот:

— Когда комбайн Метростроя пробил ход в подземелья, туда отправили группу разведчиков.

— И что?

— И все. И — с концами. Послали другую — тоже ни слуху, ни духу. А ведь с оружием были, с гранатами, опытные сталкеры, лучшие бойцы. С тех пор кто спускался в подземелья — уже не возвращался.

— Что, вообще никто не выходил?

— Вообще. Хотя нет, был один вернувшийся. — Мосол хмыкнул, вспомнив о чем-то. — Тютя.

— Приблажный?

— Он самый. Недавно дурачок пришел к нам — типа, проповедовать. Ну, мы его гнать не стали. Зачем обижать убогого? Да и развлечение какое-никакое. Посмеялись над ним немного, а он разобиделся и — шмыг в подземелья. С тех пор, как разведчики пропали, мы подметро закрывать стали, но Тютя засов на двери быстренько отодвинул и — поминай, как звали. Там все-таки не гермоворота. Да и кто знал, что найдутся желающие лезть туда из метро? Ушел, короче, один, со свечкой только. Никто за ним, конечно, не побежал. Думали все, кранты нашему Тюте. А он, прикинь, потом стучит с той стороны. Мы его впустили.

— После подметро Приблажный как будто совсем умом тронулся. Зато целехонький вернулся. То ли везет дуракам, то ли Тютя просто глубоко не спускался, а так, отошел чуток от входа, посидел в темноте и назад.

— И что рассказал Приблажный?

— Ничего нового, — пожал плечами Мосол. — Только проповеди свои идиотские читал, как будто конец света вот-вот наступит. Хотя его никто особенно и не расспрашивал. Что с Тюти взять-то? Он выдумывает больше, чем правды говорит. Потом Приблажный ушел. Вроде бы к вам, на красную на ветку подался. А мы вообще дверь в подметро досками заколотили. От греха подальше.

* * *

Илья задумался.

— Значит, про подземелья вам ничего не известно? — спросил он.

— Ну почему же ничего, — Мосол поежился, — кое-что известно. Говорят, в подметро слышали чей-то хохот и вопли.

— Звучит зловеще, — признал Илья.

— Сейчас еще зловещее зазвучит, — пообещал Мосол.

Его туго обтянутый кожей череп с глубоко запавшими глазами выглядел в тусклом свете свечи довольно устрашающе.

— Знаешь, что у нас рассказывают о подземельях?

— Что?

— Что там мертвецы на живых нападают.

— Че-го?

Илья вспомнил сельмашевскую страшилку о зомби подметро.

— А того! Мертвецов-то теперь как хоронят? Или вообще никак — если сталкер, к примеру, погибает. Или просто вытаскивают на поверхность, будто мусор.

Илья поморщился. Да, такие нынче похороны. Но своих Оленьку и Сергейку он все же схоронил иначе. По-человечески.

— Понимаешь, Колдун, мертвых выносят из-под земли, а не закапывают в нее, как было раньше, — продолжал объяснять Мосол. — Но человек, прожив столько времени под землей, и после смерти стремится туда же. Вот только могилы у него нет, а метро, к которому он привык, уже занято живыми. Поэтому мертвецы спускаются еще ниже.

— И каким же, интересно, образом? — не понял Илья.

— Не знаю, — отмахнулся от него Мосол. — Я же еще жив.

«В самом деле, — отчитал себя Илья. — Не задавай дурацких вопросов». Как мертвецы спускаются вниз?.. А как Оленька и Сергейка прошли с ним полметро?

— Короче, говорят, что мертвые вырыли под нашим метро свое. И не прощают, если их там беспокоят.

А вот это уже слишком! Илья только покачал головой:

— Их что, так много, что понадобилось строить целое метро?

— А ты подумай сам, сколько народу уже умерло после Войны. Скольких убили мутанты на поверхности. Сколько погибло от голода, болезней, ран и старости.

Наверное, немало. И все же такое объяснение Илью не устраивало. Такое объяснение больше смахивало на те неправдоподобные байки, которые рассказывали ему сельмашевцы. Ну да, все правильно: на красной ветке рассказывают страшилки о синей, а здесь — своя мифология. «Синие» пугают друг друга сказками о подметро.

Хотя… Илья вздрогнул от внезапной пугающей догадки. Хотя такие ли уж это сказки? Сапер ведь мертв. А он его видел. И видел именно здесь, неподалеку от ЦГБ и входа в подземелья.

Илье стало не по себе. Потом вдруг возникла еще одна неожиданная мысль. Если он видел Сапера, которого давно нет в живых, может быть, удастся увидеть и Оленьку с Сергейкой? Только ради этого стоило заглянуть в подземелья!

А впрочем, нет, их он увидит вряд ли. Даже если та чушь, которую несет Мосол, окажется правдой. Оленька и Сергейка похоронены в метро — там же, где они жили. И на Аэропорте их никто не потревожит. Так что им незачем спускаться ниже.

— В общем, Метрострой никак не может собрать новую команду разведчиков, — закончил Мосол. — Я слышал, он вроде бы даже на вашей красной ветке искал добровольцев.

— Искал, — кивнул Илья, вспомнив рассказ Казака. Они помолчали…

— Вот такие дела творятся, — со вздохом посетовал Мосол. Глаза его погасли. Голос стал глухим и отстраненным. — Мертвых выносят наверх, а они сами находят дорогу вниз. Синяя ветка ищет разведчиков на красной, а «красные» бегут спасаться на синюю. Насекомые перестают быть пищей, и сами начинают пожирать людей. Мир совсем свихнулся. Все миры сошли с ума…

«Какие все?» — не понял Илья. Но спросить не успел.

— Верхний, срединный и нижний миры сдвинулись с оси, которую разбила Война. Срединный мир, в котором раньше жили люди, стал верхним и наполнился кошмарами. Нижний опустился еще ниже и тоже, конечно, не сделался от этого более приятным местом. А срединный… Наш мир и наша жизнь теперь — метро. Со всеми вытекающими…

«Ерунда какая-то, — подумал Илья. — Верхний, срединный, нижний мир… Что за шаманские бредни?!»

— А ты сам-то как, Мосол, готов идти в подметро? — вернул Илья разговор в прежнее русло.

Мосол передернул плечами:

— Не хотелось бы, вообще-то. Очень не хотелось бы. Но если по-настоящему прижмет, то придется. Я Метрострою так и сказал.

— А ведь прижимает уже. По-настоящему прижимает.

— Так в том-то и дело, — с тоской проговорил жукоед. И повернулся на шум:

— А вот и Метрострой.

* * *

— Колдун? — В дверях каптерки действительно возникла седая голова Метростроя. — Ты здесь?